КалининградК А Л И Н И Н Г Р А ДЛитературно-художественныйи общественно-политический

СБОРНИК

ВЫПУСК ПЯТЫЙ

Калининград2015

3

Главный редакторВ. Е. Шевцов

Редактор-составительТ. Г. Тетенькина

Редколлегия:А. П. Грицук, Н. А. Василевский,

А. З. Дмитровский, М. И. Полищук

Фото на обложке Станислава Покровского

© КРО ООО «Союз писателей России» (Балтийская писательская организация), 2015© Изд-во «Аксиос», 2015

Уважаемый читатель!

Вам предоставляется великолепная возможность соприкоснуться с материализованной идеей писателей и поэтов Калининградского регио-нального отделения Общероссийской общественной организации «Союз писателей России» (Балтийская писательская организация). Идея состо-яла в том, чтобы в канун 70-летия образования Калининградской области возродить литературно-художественный и общественно-политический сборник «Калининград», четыре номера которого вышли в 1950-е годы. Писатели — патриоты своей «малой Родины» — окунулись в её историче-ское прошлое и своим творчеством соединили два пласта времени.

Выпуск пятого сборника «Калининград» готовили все без исключения члены этой дружной писательской организации. Проделана очень важ-ная, нужная и большая работа. Новый выпуск сборника через 56 лет — это ли не событие в жизни нашего региона!

Надо отметить, что, несмотря на годы и годы, отделяющие нас от пер-вых шагов становления области, отражённых в творчестве местных лите-раторов, главная их позиция сохранена и в современных произведениях. Это — любовь к своему краю, стремление сберечь его как часть большой России, сохранить дух российского народа, всегда призывающего к миру и спокойствию на земле, но готового отразить все нападки недоброжела-телей, защитить свою веру, свой язык, исконные нравственные ценности. Это и лирические порывы души, без чего немыслим русский человек.

Отправляя в жизнь пятый выпуск сборника «Калининград», хочется пожелать ему найти своего благодарного читателя.

Председатель Калининградской областной думы М. Э. Оргеева

ISBN 978-5-91726-105-8

16+

4 5

ВРЕМЁН СВЯЗУЮЩАЯ НИТЬ

В конце мая 1951 года в издательстве «Калининградская правда» вышел литературно-художественный и общественно-политический сборник «Калининград». Тираж 10 000 экземпляров. Редактор — В. Гру-динин. В сборнике размещены произведения писателей и поэтов нашей области, очерки о передовиках производства, о природе края. Состави-тели сборника пришли к выводу, что «Калининградская область завер-шила организационный период, сложилась как обычная область Совет-ского Союза… На западе нашей страны нет больше Восточной Пруссии!» Во вступительной статье восхвалялась новая советская жизнь обла-сти, утверждалось, что при верном содружестве труда и науки на этой земле можно добиться высоких результатов в земледелии. Публикации в сборнике дышали не только ненавистью к «тупым юнкерам» и «псам-рыцарям», но и оптимизмом, надеждой на светлое будущее.

Всего вышло четыре выпуска: 2-й — в 1955-м, 3-й — в 1957-м и 4-й — в 1959 году. На этом, казалось, жизнь сборника закончилась. Но с таким поворотом не согласились писатели Калининградского регионального отделения Общероссийской общественной организации «Союз писа-телей России» (Балтийская писательская организация). В год 70-летия Победы в Великой Отечественной войне они протянули руку прошлому и соединили его с современностью. Так появился на свет 5-й номер сбор-ника «Калининград», который Вы, читатель, держите сейчас в руках.

Что волнует писателей-патриотов Калининграда и области сегодня? Новое поколение прозаиков и поэтов, членов Союза писателей России, отвечает на этот вопрос своим творчеством.

ОПЛОТ НА ЗАПАДЕ РОССИИ(Гимн Калининграду)

Весна Победы приближаласьВ багровом зареве огней.Твоя история рождаласьКак вестник мирных, светлых дней.Священный долг превыше славы,И цель дороже всех наград:Ты стал творением Державы,Рыбацкий наш Калининград.

Мужал и рос ты год от годаИ закалял характер свой.Твоя судьба — судьба народаОтчизны нашей трудовой.Ты полон доблести и силы,Твоим стремленьям нет преград,Оплот на западе России —Балтийский наш Калининград.

Янтарный край, стране во благоЖиви, работай, процветайИ под родным российским стягомДорогу к счастью пролагай.Мы новых дел наметим вехи —Мечту потомки претворят.Неколебимо стой навеки,Наш город-порт Калининград!

Татьяна Тетенькина

6 7

«НА НОВЫХ ЗЕМЛЯХ,В СТОРОНЕ, ОТКРЫТОЙ…»

На новых землях, в стороне, открытойДля счастья людям, долго жизнь трудна.И кажется она им необжитой,И помнится иная сторона.И нужен срок, чтоб здесь окорениться,Чтоб жизнь иною памятью облечь,И новым детям нужно здесь родиться,И должно дедам в эту землю лечь…

А. Т. Твардовский.(«Новая земля»)

Литературная судьба земли Калининградской

История возникновения Калининградской писательской организации уходит своими корнями в военный 1945 год. Солдаты, офицеры, военные корреспон-денты — участники Восточно-Прусской операции — в короткие минуты между боями записывали в своих блокнотах, на листках папиросной бумаги, на кра-ешках обгорелых газет, пропахших порохом и дымом пожарищ, свои первые поэтические строчки, создавали правдивые очерки о боях в Восточной Пруссии. Именно здесь рождались в мечтах будущие рассказы, повести, романы. Но самой главной их мечтой в том далеком для нас сорок пятом была — Победа.

Не дожил до Победы танкист поэт Борис Костров. В марте 1945 года он был смертельно ранен в бою за местечко Крейцбург (ныне поселок Енино). «Я говорю, что это бред! Мы всех переживем, на пик немеркнущих побед, на пик судьбы взойдем!»

Под Прейсиш-Эйлау (ныне город Багратионовск) погиб в бою сапер — татар-ский поэт Фатых Карим. «Не надо плакать надо мной. Ведь это славно песню спеть — за счастье Родины своей на поле боя умереть…»

Осенью 1944 года форсировал пограничную речку Шешупе сержант броне-бойщик Евгений Зиборов. Восточная Пруссия. Враг отчаянно цеплялся за каж-дый форт, дом и высоту. В одном из боев сержант Евгений Зиборов получил тяжелое ранение. После госпиталя, по решению военно-медицинской комиссии, был демобилизован по инвалидности. Уже потом, «на гражданке», он напишет о тех боях, о своих боевых товарищах в повести «Бронебойщики». Евгения Зиборова можно по праву считать солдатским писателем.

Всю Восточную Пруссию прошагал военный корреспондент газеты «Красно-армейская правда» 3-го Белорусского фронта писатель Александр Твардовский. Восточная Пруссия — это было то самое логово фашистского зверя, откуда к нам пришла война. «С дороги» — так назывался один из первых его очерков, опу-бликованных в советской печати. Это был правдивый рассказ о тех днях и часах, когда советские воины, круша фашистскую оборону, шагнули на вражескую тер-риторию.

Город Тапиау (ныне Гвардейск). Именно здесь, в чудом сохранившемся двухэтажном домике, стоявшем у дороги, ведущей на Кенигсберг (ныне Кали-нинград), 9 мая 1945 года под гром победных салютов Александр Твардовский дописывал последние строчки своей великой поэмы о русском солдате-победи-теле — «Василий Теркин».

Участники Восточно-Прусской операции писали свои стихи, рассказы, пове-сти и романы для нас с вами. Так вспомним их всех поименно: Е. Воробьев, О. Смирнов, Ю. Чернов, Б. Костров, Ф. Карим, А. Твардовский, С. Баренц, Н. Щавлев, У. Абдукаимов, В. Карпов, В. Ванюшин, Л. Решетников, Н. Городи-ский, Е. Александров, С. Поделков, Е. Зиборов, Ф. Ведин, В. Сысоев.

Вот куда уходят корни нашей калининградской писательской организации. Мы не просто должны, мы обязаны помнить этих людей, гордиться ими и рас-сказывать нынешнему поколению калининградцев правду об этих мужествен-ных и преданных своей Родине писателях. Именно правду! Наш современный читатель должен знать, какой ценой завоевано его счастье бытия, кому он должен быть благодарен за то, что живет на этой земле. Увы, сегодня о нашем героическом прошлом мы можем больше узнать именно из книг, написанных участниками тех судьбоносных для нашей области событий, а не из школьных учебников, которые во благо так называемой международной толерантности из года в год переписываются нашими «литературно-демократическими» зем-ляками. Мы никогда не должны забывать слова, сказанные Василием Алексан-дровичем Сухомлинским: «Человек рождается не для того, чтобы бесследно исчезнуть неизвестной пылинкой. Человек рождается для того, чтобы оставить по себе след — вечный. Человек оставляет себя прежде всего в человеке. В этом наше бессмертие».

Отгремели победные залпы 1945 года. Стали зарастать травою траншеи и окопы. Наступило такое долгожданное для всех мирное время. На географи-ческой карте СССР появилась новая область. Она стала самой западной точ-кой страны. (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 4 июля 1946 года «О переименовании города Кенигсберг в город Калининград и Кенигсбергской обла-сти в Калининградскую область». Ведомости Верховного Совета СССР, 1946 год, № 25).

«…Поезд подходит к Калининграду.— Калининград! — громко объявляет проводник вагона. Перед нами откры-

вается незабываемая панорама поверженного Кенигсберга и строящегося совет-ского Калининграда. Он раскинулся в глубокой лощине. Вот он какой, этот город! Трамвай везет нас по горбатым и узким улицам бывшего города. Быв-шего потому, что Кенигсберг действительно бывший город. Его не существует. На много километров открывается незабываемая картина развалин. Стоят, тесно прижавшись друг к другу, разбитые пустые дома, без крыш и перекрытий. Они заросли бурьяном и плющом. Внутри каждого дома-коробки пробивается лес. В стороне, в руинах, лежит замок трех королей — цитадель, массивные стены его позеленели от времени и дождей.

Старый Кенигсберг — это мертвый город. Его восстанавливать бесполезно. Легче, практичнее строить новый город. А что делать со старым! Калинин-градцы всерьез предлагают обнести разрушенный Кенигсберг каменной стеной и время от времени водить сюда экскурсии претендентов на мировое господ-ство. Пусть этот город-музей, его развалины служат грозным предостережением для всех тех, кто хочет разжечь пламя новой мировой войны, кто хочет силой подчинить себе мир! На западе нашей страны нет больше Восточной Пруссии!» («На западе — нет больше Восточной Пруссии». Литературный сборник «Кали-нинград». 1951 г. С. 14).

8 9

Продуваемая солеными балтийскими ветрами, Калининградская область в одночасье в те годы превратилась в одну большую стройку. Создавались совхозы и колхозы, рыбацкие артели, восстанавливались и строились новые заводы и фабрики, морские порты. Для подрастающего поколения калинин-градцев открылись детские сады и ясли, школы, техникумы, профессиональ-ные училища. Распахнул свои двери для первых студентов и Калининградский университет. Новый центр города — площадь Победы, или, как в народе при-выкли ее называть, площадь Трех маршалов. Теперь это площадь Ленина. Здесь встречались главные городские магистрали: Сталинградский и Советский про-спекты, улица Карла Маркса. Вместо Сталинградского теперь проспект Мира. Магазины, библиотеки, зоологический парк, стадион «Динамо», Дом моряков, областной драматический театр, театр оперетты, кинотеатр «Заря», парк куль-туры и отдыха, в районе которого произошла в 1945 году историческая встреча двух советских армий… Так строился центр Калининграда, здесь бился пульс жизни нового города. В моря и океаны уходили первые рыболовные траулеры и плавбазы. Так было!

Трудное, но прекрасное и счастливое время. Для всех переселенцев этот бал-тийский край стал тогда новой, «малой» Родиной. И не верьте тем, кто сегодня пытается убедить вас в обратном, ратуя, с пеной у рта, за переименование нашего Калининграда и Калининградской области опять в Кенигсберг и так называе-мую Кенигсбергскую область. «Прусские мечтатели». Эти люди уже договори-лись до того, что называют наших ветеранов войны чуть ли не захватчиками чужой земли, а нас, жителей Калининградской области, обвиняют в варварском уничтожении культурного наследия Великой Пруссии. Кто они? К удивлению — это люди, в свое время получившие от Родины все, о чем мог мечтать обыч-ный советский человек: образование, квартиру, персональную дачу, карьерный рост, положение в обществе. Многие из них долгие годы работали на разных ступенях в государственных и партийных структурах. Другие в меру данного им таланта славили власть в сфере культуры. Теперь они называют себя оппози-цией к режиму, а кое-кто скромно — правозащитниками.

Предлагаю небольшую историческую справку для тех, кто спит и видит себя в любимом, реставрированном «прошлом»:

«…Январь 1758 года, русская армия вступила в Восточную Пруссию. Гарнизон города покинул город вместе с высшими чинами управления. Явившаяся к русскому командованию депутация жителей заявила о своей готовности сдаться под покровительство русской императрицы. Исто-рия сохранила «всеподданнейшее прошение» доцента Иммануила Канта императрице Елисавете, датированное 14 декабря 1758 года, в котором он умолял ее императорское величество всемилостивейше назначить его на место ординарного профессора по кафедре логики и метафизики в Кенигсбергском университете. Философ уверял, что он «готов умереть в своей глубочайшей преданности» императрице. Под прошением име-ется подпись: «В. и в. наивернейший раб Иммануил Кант».

Восточная Пруссия стала русской провинцией. Но вошедшая вскоре на престол Екатерина, желая укрепить свое шаткое положение в новой Европе, уступила Восточную Пруссию Фридриху II без каких-либо ком-пенсаций.

Великие мыслители человечества, уверенные в конечном торжестве прогресса и справедливости, предвидели и предсказывали крах Пруссии как неизбежный результат ее политики авантюр и разбоя. 123 года назад Ф. Энгельс писал, что в войнах, которые навязывает Пруссия сосе-дям, прусские армии потерпят крах, и это произойдет, вероятно, в войне

с Россией — в войне, которая продолжится четыре года и которая доста-вит Пруссии только недуги и простреленные кости…»

1945 год. Рагнит, Инстенбург, Шталлупёнен, Лабиау, Велау, Тапиау, Кениг-сберг… Именно тогда были написаны, правдивые, полные мужества и отваги первые страницы возникновения на Балтийском побережье новой советской области.

Советский народ не завоевал, а отвоевал эту землю. Отвоевал теперь уже раз и навсегда. Это я говорю для тех, кто в очередной раз пытается предать свою Родину за «бочку варенья и корзину печенья».

А правду о том времени вы можете найти в газетных статьях, очерках, напи-санных очевидцами тех событий. Кто эти люди? Это бывшие военные корре-спонденты, которые стали сотрудниками областной газеты «Калининградская правда» и районных газет области. Пожалуй, мало кто уже помнит названия этих газет. Я вам напомню: Багратионовск — «Новая жизнь», Гвардейск — «Знамя Ильича», Гурьевск — «Заря коммунизма», Гусев — «За доблестный труд», Крас-нознаменск — «Красное знамя», Неман — «Ленинец», Нестеров — «Сельская новь», Озерск — «Знамя труда», Полесск — «Идеи Ильича», Правдинск — «Вер-ный путь», Советск — «Знамя коммунизма», Славск — «Ленинское знамя», Черняховск — «Коммунист». Не поленитесь, если хотите знать правду, зайдите в областную научную библиотеку.

Знаменательно, что именно военный журналист, сотрудник армейской газеты «За Родину» подполковник Федор Ведин стал автором первого художествен-ного произведения на «местную» тему. Роман «Город — будет» он начал писать в 1947 году. Шесть лет потребовалось ему, чтобы написать книгу о людях, кото-рые строят новый город Прибалтийск на развалинах бывшей Восточной Прус-сии. Прибалтийск. Ну конечно же, автор писал и думал о нашем с вами городе Калининграде.

Военно-морская база в городе Балтийске. Форпост безопасности на Балтий-ском море. У военных моряков тоже была своя газета. Символично ее назва-ние «Страж Балтики». Первый номер газеты вышел 9 июня 1946 года в городе Балтийске. Главным редактором «Стража Балтики» был капитан 2 ранга Лев Осипович Колоризнер (литературный псевдоним Осипов). Необходимо отме-тить и то, что в городе Балтийске активно начало свою работу и ныне про-должает ее, только теперь в городе Калининграде, литературное объединение имени А. Лебедева, которым руководит член Союза писателей России В. С. Чер-нухо. Флотские литераторы, среди которых М. Кабаков, А. Краснов, В. Штейн, Ю. Беличенко, Н. Суслович, В. Данилов, М. Чеботаев, В. Лукашевич, В. Сысоев были членами этого литературного объединения и впоследствии пополнили ряды членов Союза писателей СССР.

Весной 1948 года в Калининграде, Немане, Ладушкине были созданы пер-вые литературные группы, которыми руководили Лев Ципин, Иван Куприянов, Юрий Андрющенко. Осенью того же года при областной газете «Калининград-ская правда» начало свою деятельность литературное объединение, которым руководил главный редактор газеты Василий Грудинин, а позднее — поэт фрон-товик Илья Жернаков. В том же году важным событием в культурной жизни области явилось издание литературного сборника «Калининград». За восемь лет вышло четыре его объемистых номера. Литературная жизнь области станови-лась все более активной. Читатели знакомились с новыми авторами: Натальей Грязевой, Ольгой Макаровой, Николаем Контровым. В эти годы в Калининград приезжают Вольф Долгий, Маргарита Родионова, Сэм Симкин, Николай Сия-нов, Сергей Снегов, Виктор Сысоев.

10 11

15 мая 1960 года постановлением правления Союза писателей РСФСР в Калининградской области было создано отделение писательской организации. На первом историческом, теперь уже для нас с вами, собрании областных писа-телей присутствовали: Илья Жернаков, Петр Воробьев, Яков Зарахович, Сергей Снегов, Рудольф Жакмьен. Первым председателем правления Калининградской писательской организации стал Константин Сергеевич Бадигин. Капитан даль-него плавания, исследователь Арктики, писатель, он был направлен в Калинин-градскую писательскую организацию из Москвы, правлением Союза писателей РСФСР, для укрепления организации. Раньше такие методы практиковались. В принципе, это происходит и сегодня. Но Константин Сергеевич не был «варя-гом», хотя, признаться, был не в восторге от этого назначения. Впоследствии он отказался от руководства и, передав писательскую организацию Илье Жерна-кову, вернулся в Москву.

Возникновение профессиональной писательской организации еще больше оживило литературную и культурную жизнь молодой советской области. Улуч-шалась работа литературных объединений. В шестидесятые годы наиболее активным можно было считать литературное объединение в городе Гусеве, которым руководил поэт И. Баевский. Немаловажную роль сыграло и то, что в Калининграде было создано книжное издательство, приступившее к выпуску книг местных авторов. Читатели смогли познакомиться с книгами П. Воробьева «Красные ручьи», И. Жернакова «Новоселье», Я. Зараховича «В порт прихо-дят корабли», В. Ерашова «Рассвет на реке», В. Остена «Я хочу рассказать…», С. Снегова «Солнце не заходит», М. Родионовой «Рядовой семилетки». В после-дующие годы читатели познакомились и с произведениями В. Долгого, Ю. Ива-нова, И. Пантюхова, Р. Жакмьена, Л. Вакуловской, Г. Новицкой, А. Солони-цина, А. Плотникова, А. Дарьялова, С. Симкина, Е. Вайсмана, А Соколовского, Е. Винокурова, Ю. Зотова, В. Зуева, В. Соловьевой, С. Сосина. Значительно уси-лилась литературная жизнь области и в связи с тем, что в наш балтийский край на постоянное место жительства приехали хорошо известные в стране писатели Анатолий Соболев, Евгений Зиборов, а несколько позже Андрей Старцев, Олег Павловский, Валентин Зорин, Юрий Куранов.

В моих руках — биобиблиографический указатель «Писатели Калининград-ской области», год издания 1984, типография издательства «Калининградская правда», составитель — ответственный секретарь Калининградской писатель-ской организации Ю. Н. Иванов. Я позволю себе дословно привести один абзац из предисловия, написанного Ю. Н. Ивановым к этой книге:

«…Стремительно летит время. Растет и развивается наша область. Минуло более трех десятков лет, когда на искореженную войной прибалтийскую землю пришли советские люди. Кто из тех, кто воевал в этих краях, кто прибыл первым в числе переселенцев, не помнит черных, мрачных руин городов; заброшенных, с выбитыми окнами и дверями домов поселков; опутанных колючей проволокой, изрытых окопами, вспаханных снарядами и минами полей? Неузнаваемо изме-нился облик нашей юной области, ее городов и сел. Полупустынный, искромсан-ный войной край становится одним из самых цветущих и благоустроенных краев страны. Гигантская работа партии и народа по превращению бывшего гнезда гер-манского милитаризма в цветущую социалистическую землю с развитой промыш-ленностью и сельским хозяйством, с мощным океаническим рыбным промыслом нашла, естественно, свое отражение и в произведениях калининградских писате-лей, ставших достоянием широкой и зарубежной читательской аудитории.

В настоящее время в Калининградской писательской организации насчиты-вается двадцать человек: четырнадцать прозаиков, пять поэтов и один критик». («Литература обновленного края». 1984 г. С. 6).

Прошло тридцать лет с тех пор, как Юрий Николаевич Иванов написал эти строки. Кое-кто из местных литературных старожилов скажет, что Юрий Нико-лаевич был вынужден так написать. Мол, время такое было, цензура, иначе было нельзя, приходилось подстраиваться под действующий режим, выживать любыми способами…

Я так не думаю. И было бы недостойно кому-то сегодня выступать в роли «литературных адвокатов», пытаясь, как говорят у русских людей, «навести тень на плетень». Хватит кривить душой. Признайтесь, что больше о своем «совет-ском литературном багаже» переживаете. Как бы ваши западные «спонсоры» вам «финансовую люстрацию» не сделали. Так вышло, что вы и господами настоящими не стали, и товарищами, оказывается, никогда не были. Одним словом, попутчики. Так и хочется мне у вас спросить: «Где вы родились? Чьим молоком вы вскормлены? Кто был вашим первым учителем? Какие книги вы читали? Какие песни вы пели? С кем вы дружили? Кого вы любили? Кто вы?..»

Помните русскую пословицу: «Что написано пером, то не вырубишь топо-ром»? Я уже говорил: писатель, который пишет одно, а думает другое, предатель своих литературных героев. Перевертыш. И будет со временем предан читатель-скому забвению. А то прошлое литературное советское время было счастливым книжным временем. Как бы вы его ни пытались очернить в сегодняшних своих литературных пасквилях.

Калининградские читатели первыми в стране смогли познакомиться с геро-ической прозой Сергея Александровича Снегова, члена Союза писателей СССР с 1959 года. Его литературные герои — люди Крайнего Севера («В полярной ночи»), рыбаки («Море начинается с берега»), ученые-атомщики («Творцы»). Ну и, конечно же, научная фантастика Снегова: роман «Люди, как боги», пове-сти «Прыжок над бездной» и «Экспедиция в иномир». Прошли многие годы, а герои этих книг до сих пор живут среди нас.

Вольф Гитманович Долгий, член Союза писателей СССР с 1966 года. Его вклад в советскую литературу в жанре политического романа открыл для читате-лей Н. Баумана, С. Перовскую, И. Пятницкого, П. Шмидта. Литературная серия «Пламенные революционеры» и сегодня позволяет читателям понять то время и тех людей, которые были беззаветно преданы делу революции. Вольф Гитма-нович зарекомендовал себя еще и как киносценарист, и как драматург.

Тема прошедшей войны была главенствующей в творчестве Анатолия Пан-телеевича Соболева, члена Союза писателей СССР с 1964 года. В 1943 году он ушел добровольцем на фронт. Окончил курсы водолазов, служил на Северном и Балтийском флотах. Его повесть «Награде не подлежит» до сих пор застав-ляет задуматься о роли и месте человека в жизни не одно поколение молодых людей.

Евгений Александрович Зиборов, член Союза писателей СССР с 1963 года. «Что делать, что делать! Кирзою обута, в потертом армейском тяжелом сукне, солдатская муза под самое утро все чаще приходит ко мне…» — так поэтически декларировал свою дань военной теме писатель. «Завтра придет Иван», «Диви-зион, которого не было», «Три дня одного лета» — это книги о настоящей войне.

С Маргаритой Геннадьевной Родионовой и ее героинями, девчонками-школьницами, стремившимися на войну («Девчонка идет на войну») знаком был, пожалуй, каждый школьник Советского Союза. Этой весной ей исполни-лось бы девяносто лет. Десантница, окопница, юная, отчаянная, она была той самой фронтовичкой, о которой слагали песни — «…сквозь дым улыбались ее голубые глаза». В 1975 году была принята в члены Союза писателей СССР. Сме-нив множество гражданских профессий, последние годы своей жизни работала военным корреспондентом газеты «Страж Балтики».

12 13

Владимир Матвеевич Зуев, член Союза писателей СССР с 1982 года. Мне посчастливилось быть знакомым с этим писателем. Мы почти два года сидели рядом на писательских собраниях. Помню его слова, обращенные ко мне, тогда еще просто сочинителю нескольких рассказов: «Впитывай все, что ты видишь и слышишь в жизни. Это пригодится, когда придет твое время. А оно придет…» Владимир Матвеевич не был моим учителем, он был моим другом. Война, война… Она не отпускала его всю жизнь. «Здесь твой окоп», «Мир наступил не сразу» — прочтите эти и другие его книги. Не пожалеете.

Пантюхов Игорь Михайлович. Моряк-балтиец. Участник литературного объ-единения флота имени А. Лебедева. Принят в Союз писателей СССР в 1964 году. С 1967 по 1974 год возглавлял Калининградскую писательскую организацию. Море… Море было его стихией. «Юность в бушлате», «Волнолом»… В 1982 году уехал на Алтай и возглавил Алтайскую краевую писательскую организацию. Но море навсегда осталось с ним.

Павловский Олег Порфирьевич, член Союза писателей СССР с 1970 года. В 17 лет ушел на фронт. Темы его книг — война, хлеб, земля. «Не оглядывайся сынок», «Достоин бессмертия» — это война. Книги на местную тему — «И кре-пость пала», «Земля моя Калининградская».

Куранов Юрий Николаевич. Родился в Ленинграде, репрессирован с родите-лями, познал ГУЛАГ. Учился в МГУ, начал печататься с 1956 года. Член Союза писателей СССР с 1962 года. Непревзойденный автор лирических миниатюр. А были и книги о земле-кормилице, о социалистическом селе, целине. «Глубокое в глубоком» — книга об удивительной стране — России, «стране озер и облаков, стране надежд и вдохновений, стране проблем и размышлений». Потом было «Тепло родного очага», «Дело генерала Раевского». Куранов страстно выступал за возрождение духовности в стране. Именно он создал Союз свободных писате-лей (Эклога) Калининградской области, который действует и сегодня.

Остен Всеволод Викторович. Жизнь этого человека — пример беззаветной преданности Родине. Война. Плен. Побег. Был схвачен немцами и пригово-рен к смертной казни. Казнь заменили на каменоломни Маутхаузена. Люди выдерживали эту каторгу не более одного месяца. Всеволод Викторович дожил до Победы. В лагере писал стихи на бумажных мешках из-под цемента. После Победы в «благодарность» за то, что выжил, теперь уже советский фильтраци-онный лагерь. Освободился и работал на стройках страны. Стал журналистом. Его стихи были напечатаны в Польше, Болгарии, Австрии. Приезд в Калинин-град и 30 лет работы в районных и областных газетах. «Я хочу рассказать…» и «Уцелевшие в аду» — эти книги были приняты местной критикой в штыки. В то время к военнослужащим, попавшим в плен, относились с подозрением. Путь в печать был закрыт, как и дорога в Союз писателей СССР. Не дали реко-мендации свои друзья писатели. Три книги за 68 лет. Последняя — «Встань над болью своей». Огромная сила воли и духа человека, способного не озлобиться, не обидеться на свою Родину. А кому-то так этого хотелось, да и сейчас ста-раются представить Всеволода Викторовича как жертву сталинского режима, навсегда обиженного на советскую власть. Не получилось тогда, не получится и сегодня.

Ерашов Валентин Петрович, член Союза писателей СССР с 1962 года. Работал на комсомольском и партийном поприще в Калининградской области. Возглав-лял Калининградскую писательскую организацию с 1964 по 1967 год. Активно выступал за сохранение культурных ценностей области. За статью в «Литера-турной газете», письмо-протест против взрыва руин Королевского замка, был вынужден уехать из Калининграда. Последние годы жил в Москве. Я лично не разделяю его мнения по поводу тех самых руин, но уважаю его как человека,

который сознательно смог высказать собственную позицию. Он прекрасно знал, что поставленная им подпись будет стоить ему карьеры.

Калининградские писатели… У каждого была своя литературная судьба. Думаю, что каждый из них знал, о чем пишет и для кого.

Стремительно летело время. К своему закату шел бурный, богатый на поли-тические события двадцатый век. 1985 год стал началом горбачевской пере-стройки в СССР. Не остались в стороне от перестройки и члены 8,5-тысячного Союза писателей СССР.

Но, чтобы не только читателям, а и многим молодым писателям был поня-тен этот «литературный передел», который впоследствии произошел в СССР, а затем и в России, начну, как говорится, с истоков.

Итак, апрель 1932 года. ЦК ВКП(б) издает Постановление «О перестройке работы литературно-художественных организаций», которым ставится задача по объединению всех писателей на благо общества и государства. С этой целью предполагается создать оргкомитет по подготовке 1-го съезда советских писате-лей. Оргкомитет возглавил Максим Горький.

1-й съезд советских писателей начал свою работу 17 августа 1934 года в Колонном зале Дома Советов в городе Москве. Его открыл Максим Горький.

Съезд стал полем идейной схватки многих сил, и не только в стране. Немалая часть русских писателей не приняла советскую власть и в водовороте истори-ческих событий покинула Россию. Тогда многим казалось, что на территории Советской России русская литература никогда не возродится. Лидеры тех, кто провозгласил себя «пролетарскими писателями», не принимали никакой пре-емственности. Они присвоили себе право считать себя представителями «новой литературы». Все эти Авербахи, Лелевичи, Безыменские, Лебединские, Уткины, Ермиловы распинали любые попытки национально мыслить, глубинно всма-триваться в жизнь, сделать ее предметом художественного осмысления, поиска истины. Все в то время было подчинено идее «мировой революции, уничтоже-нию до основания старого мира и броска в грядущее». Но Союз писателей был создан. Его первым председателем стал Максим Горький. Конечно же, Союз советских писателей был подчинен государству, но условия для творчества, материальная опора писателям была дана.

Первый съезд советских писателей в 1934 году — историческая веха, застав-ляющая нас вспомнить все те сложности, которые пришлось преодолеть отече-ственной литературе, прочувствовать те усилия, которые прилагались, и прила-гаются сегодня, многими нашими российскими «наследниками пролеткульта», чтобы увести нашу сегодняшнюю русскую литературу с пути служения народу и своему Отечеству.

М. Шолохов, А. Серафимович, Л. Леонов, А. Фадеев, В. Сухомлинский, А. Макаренко, Н. Островский, А. Гайдар, В. Вишневский, Н. Тихонов — это их книги сегодня стоит нам перечитать, чтобы понять то время. Время, о котором сегодня говорят что ни попадя доморощенные историки, социологи и полито-логи. Миллионными тиражами ежегодно выходят псевдосправочники по исто-рии нашего государства, где нас стараются убедить в том, что мы безграмотная нация варваров, без роду и племени. Дорогие читатели! Книга была, есть и будет для нас источником знаний, а вот вывод остается за вами.

Многие из вас, думаю, и не знали, что до Великой Отечественной войны Союза писателей РСФСР не существовало. В то же время Союз советских писателей имел свои республиканские отделения во всех советских республиках, кроме России. Такое странное положение являлось следствием политики, заложенной еще в послереволюционные 20-е годы Троцким и его соратниками, мечтавшими

14 15

о всемирном интернационале и ненавидевшими все русское. В Российской Федерации не было не только своего писательского союза, но и Коммунистиче-ской партии Российской Федерации. Парадокс. Русское самосознание не только не развивалось, оно, напротив, угнеталось, считалось шовинистским, национа-листическим, хотя по отношению к другим народам СССР это называлось раз-витием национального самосознания и национальной культуры.

После окончания Великой Отечественной войны отношение к русскому народу стало заметно меняться. Переломным моментом можно считать тост генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина «за великий русский народ». Кто-то скептически улыбнется: «И здесь без Сталина не обошлось…» Личность в истории играет значительную роль. Возьмите сегодняшнее, наше с вами время. Никто не станет отрицать роль Президента России В. В. Путина в возрождении русского самосознания. За примерами далеко ходить не надо. Северный Кавказ, Абхазия, Южная Осетия, Сирия, Крым, Севастополь… Олимпийские и паралим-пийские игры в Сочи. Год культуры в России. Год литературы в России… Думаю, вы, как и я, ждете позитивных перемен в стране. В какие это веки мы стали гор-диться сами собой?!

Но вернемся к созданию Союза писателей РСФСР. 1957—1958 годы. Именно в это время происходило создание областных отделений Союза писателей, воссоединение писателей в единый общественный организм. Тогда же выкри-сталлизовалась и та самая духовно-идеологическая составляющая Союза писа-телей РСФСР. В стране появились писатели, которые не боялись произносить и писать слова Русь, Россия, русский человек. Возглавил Союз выдающийся рус-ский писатель Леонид Соболев.

С гордостью могу назвать руководителей Союза писателей России в те вре-мена:

Леонид Соболев с 1958 по 1970 год.Сергей Михалков с 1970 по 1990 год.Юрий Бондарев с 1990 по 1994 год.(Использованы выдержки из статьи председателя правления Союза писателей

России В. Н. Ганичева «I съезд советских писателей», 22 июля 2009 года).1985 год — начало перестройки. Так получилось, что в это время в русском

движении возрождения, на фоне перемен в общественной и политической жизни государства наметился раскол. И надо честно признать, что старшее поколение в руководстве Союза писателей РСФСР не включилось своевременно в раз-вязанную «перестройщиками» и «либералами-западниками» «битву за умы народных масс».

1991 год — Беловежская пуща (Беларусь). Подписан позорный акт о «раз-вале» Союза Советских Социалистических Республик. Союз писателей СССР передает свои права и полномочия Союзу писателей РСФСР. По всей стране создаются новые партии, общественные движения. Начался «великий передел» государственной собственности. Не остались в стороне от этого «праздника» и отдельные писатели СССР. О создании нового, я подчеркиваю — нового, Союза писателей в 1991 году заявили писатели так называемой демократиче-ской ориентации (Д. Лихачев, С. Залыгин, В. Астафьев, А. Жигулин, Р. Солн-цев). Свой союз они называют Общероссийской общественной организацией, объединяющей российских и зарубежных литераторов — Союз российских писателей — и громогласно, с большой шумихой в прессе выходят из Союза писателей РСФСР. В это же время образуются еще два писательских союза — Союз писателей Москвы и Московская городская писательская организация. Все три указанных писательских Союза регистрируются в Министерстве юсти-ции РФ, чем и подтверждают свой статус вновь образованных писательских

организаций. И, что немаловажно, каждый писательский Союз утверждает на учредительном собрании свой Устав. В Российской Федерации на конец 1991 года начинают работать четыре профессиональных писательских Союза: Союз писателей РСФСР, Союз российских писателей, Союз писателей Москвы, Московская городская писательская организация.

Раскол в когда-то единой писательской среде перешел и на региональный уровень. В то время Калининградской писательской организацией руково-дил прозаик и поэт О. Б. Глушкин. В 1990 году бразды правления ему передал Вольф Гитманович Долгий. Именно О. Б. Глушкину по праву принадлежит роль по расформированию Калининградской писательской организации и созданию Региональной общественной организации писателей Калининградской области (в составе Союза российских писателей). Я позволю себе изложить литератур-ную ситуацию, которая произошла в те годы в Калининградской писательской организации, и использую для этого выдержки из «Справки по работе Регио-нальной общественной организации писателей Калининградской области» (в составе Союза российских писателей), составленной О. Б. Глушкиным для общественного пользования, добавив к ней некоторые свои документальные комментарии.

«…в 1991 году после распада Союза писателей СССР Калининградская писа-тельская организация на правах автономной вошла в Союз российских писа-телей. На некоторый период удалось сохранить единую организацию, решение о вхождении в демократический союз писателей было принято единогласно. Большинство калининградских писателей связывали свои надежды со свободой слова и отменой цензуры». (О. Б. Глушкин).

Странным может показаться это заявление. Единогласно… Большинство… Удалось сохранить… Какие-то общие фразы. Во-первых, Олег Борисович, «распада», как такового, не было. Союз писателей СССР документально пере-дал свои права и полномочия Союзу писателей РСФСР. И вы, О. Б. Глушкин, последние двадцать три года пытаетесь предстать перед литературным сооб-ществом Калининградской области в роли этакого «литературного мессии». Не соглашусь с вами. И о каких таких правах автономии Калининградской писа-тельской организации вы говорите? Бывают автономные области, автономное плавание… Тут вы что-то явно не договариваете. С Калининградской писатель-ской организацией все было не так. Вы как председатель правления организа-ции ловко провели ее «реорганизацию». Писатели вам поверили. Да в то время многие верили всем громким заявлениям. Рушилась страна. А здесь вы такие перспективы рисовали писателям! Демократия, гласность, свобода, отсут-ствие ненавистной цензуры, возможность публикаций за границей, ганорары… За вами, с надеждой на светлое демократическое будущее, и пошли калининградские писатели. Только тут одна нестыковка выходит. Раз уж вы, как говорится, стали Региональной общественной организацией писателей Калининградской области (в составе Союза российских писателей), так будьте добры гордо нести свое новое имя, а то нет-нет да по привычке себя называ-ете Калининградской писательской организацией. Кстати, должен вам сооб-щить, что в отделе по учету литературных кадров нашего Союза писателей Рос-сии — по адресу: город Москва, Г-146, Комсомольский проспект, 13, — до сих пор находится учетная карточка члена Союза писателей СССР Глушкина Олега Борисовича (и многих ваших российских писателей). Как она там оказалась? Я не собираюсь объяснять вам, как происходит снятие с учета в одной организа-ции и постановка на учет в другой, в данном случае — в другой Союз. «Развод», пусть он даже литературный, оформлять надо соответствующе.

16 17

Для справки. Из Устава Общероссийской общественной организации «Союз писателей России»:

Статья 3. Членство в Союзе. Права и обязанности членов Союза.Член Союза обязан (привожу в сокращенном варианте):Пункт 3.9.Избегать действий, способных нанести ущерб Союзу.Пункт 3.10.Членство в Союзе прекращается:— при добровольном выходе из состава Союза.— при исключении из состава Союза.Член Союза, желающий добровольно выйти из его состава, письменно

извещает об этом правление.Член Союза может быть исключен из его состава, если его действия

противоречат Уставу Союза.Все, что произошло с Калининградской писательской организацией и ее

писателями в том далеком 1991 году, больше смахивает на литературно-рейдер-ский захват. Ведь вы, Олег Борисович надеюсь, со мной согласитесь, что живет и работает ваша Региональная общественная организация писателей Калинин-градской области согласно Уставу Союза российских писателей. И в ней тоже не приветствуются нарушения Устава. Хотя, как сказать. А к той советской, патриотической, созданной писателями-фронтовиками Калининградской писа-тельской организации вы имеете лишь косвенное отношение. Были, состояли, выбыли… К вам лично у меня нет никаких претензий как к человеку, а вот к вашей позиции в данном случае… Помните, как там у Александра Блока:

«…Человек может достигнуть вершины славы, совершить много вели-ких дел, может облагодетельствовать человечество, но — горе ему, если на своем пути он изменит юности, или, как сказано в Новом завете, «оста-вит первую любовь свою». Неминуемо, в час урочный и роковой, посту-чит к нему в двери «Юность» — дерзкая и нежная Гильда в дорожной пыли. Горе ему, если он потушил свой огонь, продал свое «королевство», если ему нечем ответить на ее упорный взгляд, на ее святое требование: “Королевство на стол, Строитель!”»

Да, те лихие девяностые годы двадцатого столетия и середина двухтысяч-ных лет века двадцать первого остались за вами. И это, с одной стороны, даже хорошо. Хорошо, когда сам, без чьей-либо помощи, побеждаешь обман и лице-мерие, разбираешься в людях и, наконец, понимаешь, что жизнь, как сказал в своем стихотворении мой друг поэт Анатолий Алексеевич Лунин, «преотвра-тительная штука, из-за которой стоит жить».

А теперь мне бы хотелось процитировать еще одно высказывание из вашей справки:

«…Раскол организаций по стране шел, как цепная реакция. В 1993 году из Калининградской писательской организации вышли три члена и в 1994 году зарегистрировали Калининградское отделение Союза писателей России».

А вот здесь вы, Олег Борисович, не правы. Все было совершенно не так. Име-ется Постановление Секретариата Союза писателей РСФСР (протокол № 28 от 29 сентября 1992 года), в котором говорится о восстановлении в составе Союза писателей РФ Калининградской писательской организации. Основанием явилось решение собрания калининградских писателей от 21 сентября 1992 года. Ответственным секретарем организации был утвержден Старцев Андрей Максимович.

Копия постановления секретариата от 29.09.1992 г.

Два года разницы и отсутствие документального подтверждения ваших слов о так называемом «автономном» вхождении в Союз российских писателей наводят меня на мысль о подтасовке исторических фактов в судьбе Калинин-градской писательской организации. Не тот фарватер вы выбрали, когда отправ-лялись в свое «автономное» литературное плавание.

Я рад, что именно Андрей Максимович Старцев в 1992 году, вместе с Евге-нием Александровичем Зиборовым, Владимиром Матвеевичем Зуевым, Виктором Васильевичем Сысоевым, возродили ликвидированную вами Калининградскую писательскую организацию. Вскоре членом той вновь воссоз-данной организации стала поэт, писатель Татьяна Григорьевна Тетенькина. Именно эти люди позволили нам сегодня быть в том Союзе писателей, который нам завещал в 1934 году великий Максим Горький.

Но был в нашем Союзе писателей России и свой переломный момент. Это 1994 год. IX съезд Союза писателей России. Мы тогда окончательно очистились от антирусских настроений и провозгласили на съезде свои принципы:

— следовать традициям классической русской литературы;— утверждать реализм как главное художественное направление;— утверждать нравственность;— бороться за чистоту русского языка;— быть державниками.На IX съезде Союза писателей России, 14 июня 1994 года, председателем

правления Союза писателей России был избран Валерий Николаевич Гани-чев. Минуло девятнадцать лет. И вот в городе Калуге 21 июня 2013 года про-шел очередной, XIV съезд Союза писателей России. Наш многонациональный писательский Союз представляли 179 делегатов от 7,5 тысячи писателей Рос-сии и ближнего зарубежья. И в очередной раз писатели доверили руководство нашим Союзом писателей России Валерию Николаевичу Ганичеву.

18 19

А теперь я хочу рассказать о нашем Калининградском региональном отделении Общероссийской общественной организации «Союз писате-лей России» (Балтийская писательская организация). В течение восьми лет им руководил Андрей Максимович Старцев.

Первыми членами той возрожденной 29 сентября 1992 года Калининградской писательской организации стали: А. М. Старцев, Е. А. Зиборов, В. М. Зуев, В. В. Сысоев, Т. Г. Тетенькина, Г. Т. Правиленко, А. Б. Сосин, А. Я. Киселев.

После Андрея Максимовича Старцева председательский пост занимали поэты Николай Василевский, Юрий Крупенич, публицист Светлана Николай-чук. С 2007 года писательскую организацию возглавляет ваш покорный слуга (Виталий Евгеньевич Шевцов. — Прим. ред.).

На сегодняшний день в писательской организации КРОООО «Союз писателей России» (Балтийская писательская организация) состоят на учете 34 писателя и 4 кандидата в члены писательской организации. Согласно Уставу писатель-ской организации, для вновь вступающих в наши ряды установлен кандидат-ский стаж 1,5 года.

Калининград, Балтийск, Светлый, Советск, Черняховск, Нестеров, Славск, Неман, Полесск, Гвардейск — такова на сегодняшний день литературная карта КРОООО «Союз писателей России» в нашей области.

Лирическая, гражданская, патриотическая и ироническая поэзия, истори-ческие былины, песенная поэзия, краеведение, военные мемуары, басни, пу-блицистика, семейная проза, военная проза, драматургия — это Н. А. Васи-левский, А. С. Галенко, А. З. Дмитровский, П. С. Затолочный, Ю. А. Крупенич, А. А. Лунин, В. Е. Шевцов, Д. П. Воронин, Ю. Д. Кулагин, С. А. Гуров, В. В. Гор-бань, С. В. Супрунова, Т. Г. Тетенькина, А. К. Гахов, Л. В. Земсков, А. П. Гри-цук, В. С. Геманов, В. Б. Петушков, В. С. Чернухо, М. С. Теплякова, И. В. Ерофе-ев, В. С. Устинов, Л. П. Эйза, В. Н. Павлюткин, Л. П. Мазалова, А. К. Малышев, А. А. Белоусов, М. И. Полищук, О. В. Щеблыкин, С. А. Гуров, Ю. В. Шевченко, В. А. Ивашина, С. А. Гошев.

В составе писательской организации девять членов Союза журналистов Рос-сии — это А. С. Галенко, Ю. А. Крупенич, А. А. Лунин, С. А. Гуров, Л. В. Довыден-ко, В. С. Геманов, В. С. Чернухо, В. Н. Павлюткин, О. В. Щеблыкин, Т. Г. Тетень-кина.

Писатели А. З. Дмитровский и Н. А. Василевский имеют звание «Заслужен-ный работник культуры РФ».

В состав правления Калининградского регионального отделения Обще-российской общественной организации «Союз писателей России» (Балтий-ская писательская организация) входят: А. З. Дмитровский, Л. В. Довыденко, А. А. Лунин, Ю. А. Крупенич, В. Е. Шевцов.

Избран в организации и действует совет старейшин, в который вошли: А. З. Дмитровский, А. А. Лунин, А. С. Галенко, Н. А. Василевский, Т. Г. Тетень-кина, В. С. Геманов.

Заместителем председателя правления региональной организации является Ю. А. Крупенич.

Наша писательская организация широко известна и своей общественно полезной деятельностью. Вот лишь некоторые ее направления.

Работа с детьми. Это самый важный и серьезный момент в деятельности писательской организации. В городе Советске уже четыре года работает Дет-ско-юношеский клуб литературного творчества «Эхо», которым руководит член Союза писателей России А. П. Грицук. В городе Черняховске шесть лет руково-дит клубом детской поэзии «Филир» член Союза писателей России И. В. Еро-феев. В Калининграде, при областной детской библиотеке имени А. Гайдара,

второй год работает литературная школа. В детской городской библиотеке имени Ю. Иванова пять лет в литературном кружке с ребятами первых—пятых классов занимается В. Е. Шевцов.

В долгосрочных литературных проектах писательской организации активно участвуют работники библиотек, учащиеся школ и высших учебных заведений Калининграда и области.

«Говорящая книга». Этому проекту уже пять лет. Писатели начитывают свои произведения на аудиодиски и передают в Калининградскую областную библиотеку общества слепых, с правом дальнейшего их тиражирования и рас-пространения по другим библиотекам в России и за рубежом. На сегодняшний день 15 «говорящих книг» — а это проза, поэзия, песенная поэзия — дали воз-можность многим инвалидам по зрению познакомиться с творчеством калинин-градских писателей.

«Книга — флоту». Ежегодно, по знаменательным российским датам, про-ходит литературный десант на корабли Балтийского флота и береговые части сухопутной группировки. Это литературно-музыкальные выступления писате-лей и каждый раз передача небольших библиотек из художественной и тех-нической литературы во флотские и воинские коллективы. Этот проект мы проводим совместно с Калининградской научной библиотекой уже в течение 8 лет.

«Тёркинские чтения». Областной фестиваль патриотической поэзии и бар-довской песни. Проходит он в городе Гвардейске Калининградской области в каждом июне, начиная с 2009 года. Ведь именно здесь в 1945 году А. Т. Твар-довский написал последние строки своей великой поэмы о русском солдате-победителе.

«За далью — даль». Калининградский областной литературный конкурс профессиональных и начинающих писателей. Конкурс посвящен памяти Алек-сандра Трифоновича Твардовского. Проводится с 2013 года в городе Черняхов-ске Калининградской области.

«Балтийский литературный меридиан». Литературные встречи-высту-пления в детских районных и городских библиотеках области. Девиз этого литературного проекта — «Воспитание молодого читателя». Проводится с 2011 года.

«Разговор о старом друге». Этот проект был нами задуман как дань памяти старшему литературному поколению Калининградской области. Проекту всего второй год. Уже прошли встречи, посвященные Андрею Максимовичу Старцеву, Виктору Васильевичу Сысоеву, Маргарите Геннадьевне Родионовой.

«Соль Земли». Организация встреч с первыми переселенцами, приехавшими в наш Янтарный край, который стал для них второй Родиной. Проекту всего второй год, но он пользуется большой популярностью среди жителей области.

«Письмо Победы». Дети вместе с писателями, родителями и работниками библиотек пишут от руки личные письма не только ветеранам войны, но и тру-женикам тыла, бывшим узникам фашистских концлагерей. Организуются встречи на праздник 9 Мая в школах и библиотеках. Письма разносят по адре-сам «детские почтальоны». Проекту два года. В 2015 году было написано и вру-чено 867 писем, проведено 6 литературно-музыкальных встреч и 2 концерта для ветеранов ВОВ и тыла.

Ежегодный «Бал литературных юбиляров». Проводится в течение шести лет. Под Новый год, совместно с работниками библиотек имени А. Ива-нова и А. Гайдара, проходят театрализованные литературные капустники. Это «семейный» праздник писательской организации. «Писатель года», «Муза года», «Литературная семья», «Юмор года» — номинации для наших писателей.

21

Ежегодно выпускается литературный календарь, который мы вручаем каждому писателю и своим друзьям.

«По городам и весям…» Это был литературный марафон, посвященный Году культуры в России. Он позволил писателям проехать по всей Калининград-ской области. Было проведено 74 литературных выступления. Из них 18 автор-ских вечеров.

«Вторая жизнь книги». Совместный литературный проект с библиотеками и читателями области. Проект стартовал в 2014 году. Книги судовых библио-тек «Атланттралфлота» (6523 книги) были сохранены руководством компании от уничтожения. Писатели и волонтеры перебрали их, привели в порядок. Уда-лось дать «вторую жизнь» 4964 экземплярам книг. Во флотские библиотеки БФ передано 654 книги (9 мини-библиотек), в миграционную службу по Калинин-градской области — 454 книги, в УФСИН по Калининградской области — 2506 книг. Работа продолжается.

«Год литературы в России». Задуман и реализуется литературный проект «Великая многонациональная российская литература». На 18-ти лите-ратурных площадках области (школы, библиотеки) проводятся литературно-тематические вечера, посвященные великим российским писателям. Девиз про-екта — «Расширение литературного кругозора молодежи».

На сегодняшний день Калининградское региональное отделение Общерос-сийской общественной организации «Союз писателей России» (Балтийская писательская организация) достойно продолжает литературные традиции Кали-нинградской писательской организации.

Р. S. Возможно, у кого-то из читателей, а может и писателей, появится жела-ние задать мне вопрос: «Зачем ворошить прошлое?»

Думаю, вы со мной согласитесь: вымысел не может быть правдой. Оправдать доверие читателя можно только на путях поиска безусловной правды. Иногда писатели более остры, чем глубоки. Будто все дело в том, кто раньше других скажет острое слово. Сегодня важно идти вглубь, а не вширь, не нагнетать «сло-весную смелость», а пробиваться к родословной всех наших проблем. Литера-тура общероссийская или региональная — это общая память народа, и из этой памяти, как из песни, слова не выкинешь.

Председатель правления Калининградского регионального отделенияОбщероссийской общественной организации «Союз писателей России»

(Балтийская писательская организация)Секретарь правления Союза писателей России

Виталий ШЕВЦОВ

ЗИБОРОВ Евгений Александрович

(1922—1994)

Родился 6 февраля 1922 года в г. Орле, в семье слесаря-железнодорожника. До Великой Отечественной войны работал на заводе. В 1941 году добровольцем ушел на фронт. Воевал на Закавказском, Западном и 3-м Белорусском фронтах. В Восточной Пруссии был тяжело ранен и демобилизован из армии по инвалид-ности.

Работал журналистом в областных газетах в г. Орле. В 1956 году окончил Орловскую трехгодичную партийную школу.

Первая книжка с повестью «Ленька-Трубач» вышла в 1959 году в Орловском книжном издательстве. С 1963 года — член Союза писателей СССР, член прав-ления Союза писателей РСФСР. С 1965 по 1970 год — ответственный секретарь Орловской областной писательской организации.

В Калининград приехал в 1970 году. Был членом бюро, заместителем ответ-ственного секретаря Калининградской писательской организации.

В издательствах Орла, Тулы, Москвы и Калининграда у Е. Зиборова вышло 13 книг, в том числе: «Над миром звезды» (стихи), роман «Завтра придет Иван», повесть «Высота Безымянная», сборник прозы «Солдаты идут за солнцем», сборники рассказов для детей «Жаркое лето», «Деревья остаются большими» и др.

В журнале «Наш современник» были опубликованы повести Е. А. Зиборова «Время полнолуния» и «Бронебойщики». Первая переведена на венгерский язык. В коллективном сборнике «Дивизион, которого не было», выпущенном Калининградским книжным издательством в 1972 году, опубликована повесть, давшая название этому сборнику.

22 23

ЗУЕВ Владимир Матвеевич

(1932—2003)

Родился 5 декабря 1932 года в деревне Пластовая Навлинского района Брян-ской области. В 1948 году, после окончания семилетки, поступил на работу в районную газету «Червоне Полiсся» на Волыни.

В 1960 году в Свердловске окончил Уральский государственный университет имени М. Горького и был направлен в г. Томск, в областную газету «Красное знамя».

В Калининград приехал в 1964 году. Работал в газете «Калининградская правда», в Калининградском книжном издательстве и главным редактором областного телевидения. Член Союза писателей СССР с 1982 года.

Владимир Матвеевич в своем творчестве охватывал различные жанры: сати-рические стихи, очерки, произведения для детей. Но, пожалуй, больше всего известен читателям своими повестями и рассказами. Лучшие из них вошли в его сборник в серии «Литературный Калининград» (1997), выпускаемой книжным издательством «Янтарный сказ».

Следует назвать главные его произведения: «Течет Навля», «Пылающее озеро», «Здесь твой окоп» и, конечно же, «Родом из войны» — об оккупирован-ных фашистами территориях в первые годы Великой Отечественной, о бежен-цах и местных жителях под игом врага, о подпольном сопротивлении, об ужа-сах, голоде и стремлении выжить — через ощущения детей. Это произведение было опубликовано во всесоюзном журнале «Юность».

С 1984 по 1993 год были изданы книги В. М. Зуева «Мир наступил не сразу», «Тропинка в небо», «Кровосмешение».

СТАРЦЕВ Андрей Максимович

(1926—2008)

Родился в 1926 году в крестьянской семье на хуторе Шамраевка Шебекин-ского района Белгородской области. Вскоре семья переехала на Северный Кав-каз. С 1941 по 1943 год работал в колхозе. Затем до 1950 года служил в армии.

В 1953 году окончил Архангельский государственный педагогический инсти-тут имени М. В. Ломоносова. Работал литературным сотрудником, собственным корреспондентом газеты «Правда Севера».

В Калининград приехал в 1964 году. Работал в газете «Калининградская правда», затем главным редактором, директором Калининградского книжного издательства. С 1974 по 1980 год ходил в море, первым помощником капитана на рыбопромысловых судах. В дальнейшем был начальником Управления изда-тельств, полиграфии и книжной торговли Калининградского облисполкома.

Член Союза писателей СССР с 1983 года. Публиковался в журналах «Север» и «Октябрь». Отдельные книги выходили в Московском, Архангельском и Калининградском издательствах. Наиболее известен читателям его роман «Сухой бор», в 1976 году он был издан в Москве, а в 1979-м — в Калининграде. Многие читатели наверняка помнят книги А. М. Старцева «Иди своей дорогой», «Любовь в инпорту», «Рейс как рейс» и др.

В 1993 году Андрей Максимович Старцев создал Калининградское регио-нальное отделение Союза писателей России (Балтийская писательская орга-низация) и до 2000 года возглавлял ее. Теперь эта организация, пополненная новыми писателями, широко известна не только в Калининграде, но и далеко за его пределами, по всей России. Она отличается своей патриотической направ-ленностью — тем тоном, который был задан изначально ее создателем и первым руководителем.

24

СЫСОЕВ Виктор Васильевич

(1924—2003)

Родился 28 мая 1924 года в г. Ленинграде. Там же окончил среднюю школу. В 17-летнем возрасте вступил добровольцем в Ленинградский противопожар-ный полк, в декабре 1942 года стал курсантом военно-пехотного училища, а уже в сентябре 1943-го командовал стрелковым взводом на 1-м Украинском фронте. После войны трудился на фабрике «Скороход», сотрудничал с многотиражной газетой «Скороходовский работник».

С 1951 по 1973 год служил в Военно-морском флоте офицером-политработ-ником. Писал стихи. Был членом литературного объединения имени А. Лебе-дева. Жил в г. Балтийске Калининградской области. Член Союза писателей СССР с 1980 года.

После увольнения со службы работал корреспондентом местного радиове-щания. Публиковался в калининградских журналах и коллективных сборниках. Отдельные издания: «За горизонт ушли атаки» (1968), «Не знает море тишины» (1972), «Хлеб и порох» (1978), «Росою звезд мерцает небо» (1983), «Чем жизнь оправдана» (1991), избранное «Возвращается ветер на круги своя» (1998), — Калининград. В Москве в 1994 году вышла книга замечательного калининград-ского поэта Виктора Сысоева «Три огня».

Все, кто знал Виктора Васильевича, помнят, что отличительной чертой его характера была естественная галантность. Человек офицерской выправки, он был образцом тактичности, долга и чести, уважал людей и относился к ним с большой сердечностью.

26 27

Родник

Я из того шатра, что был последним.Что жил сам по себе о край леска,Куда ходили люди из деревни,Где забывались злоба и тоска.Что связывало нас, цыган и русских,Что нас роднило волею судеб? Не эти ли цветы вдоль тропок узких?Не этот ли мозольный, чёрствый хлеб?И не родник ли, Богом нам дарённый? —Он так похож на крестьянский пот.Из недр земли, из-под дубов морёныхПробившись, он куда-то вдаль течёт.Он чист и ясен, как родное слово,И лёгок, как весной лебяжий пух,И грузен, потому как он — основа,Стоичен так, как наш славянский дух.

Школа

Я из табора шёл по тропкеНа звонок и на смех весёлый,А когда подошёл, то робкоВстал, как нищий, пред входом в школу.Все надежды и упованья,Что в душе моей детской зрели,Перед этим высоким зданиемПочему-то вдруг присмирели.А сумею ли?.. Двери настежьНеожиданно растворились, Вышла группа ребят: — Ну, здрасьте! — В круг зажали и зло шутили:— Нам цыгана тут не хватало!Что, кочевник, глазами водишь?Тут ни кур, ни яиц, ни сала,Ни картофеля в огороде.Уходи и забудь дорогу!Школа наша! — глядели строго! —Не понятно? Кулак потрогай!..И побили. Их было много.Я, конечно же, отбивался,Мы, цыгане, привыкли к страху.Как с врагами, я с ними дралсяЗа изодранную рубаху…

Как в силках бились мысли-птицы;Я ведь с миром пришёл, учиться!Неужели придётся, братцы,За науку мне с вами драться!Ждал в шатре меня батька старый:— Что случилось с тобою, шалый?Знать, кнута получал ты мало…Исхлестал, как не раз бывало.Но я с детства, видать, упёртый,Тот калач ещё, много тёртый!Как мечтал, так оно и вышло:Два диплома имею высших!

Кнут

Из трёх ремней плели цыгане кнут,Отец же в пять ремней плести старался.Затем замысловатый этот жгутВ пять рёбер на металле отбивался.И мастерски ложилась к грани грань,И с точностью вымеривалась строчка…Никто из наших таборных цыганТаких кнутов не делал — знаю точно.Был горд отец поделкою своейИ, в общем-то, доволен был судьбою.Он никогда не бил кнутом коней,Но, где бы ни был, кнут носил с собою.

Выбор

— Могли бы в конницу назначить!Зачем на флот? — Мать вся в слезах. —Ведь он из табора, мой мальчик,Смотрите: вылитый казак.

Зачем ты, мама, горько плачешь,Зачем платочком трёшь глаза?Я ведь давно приучен к качке:Качался с детства на возах.

Насчет казачества не спорю,Но если вспоминать начнём —Не ты ли пела мне о мореНад люлькой, схожей с кораблём?

Судьбу нельзя переиначить:Что суждено, тому и быть.Где клятва место обозначит,Там я и буду ей служить.

***Когда ты слышишь женский смех,Знай, оттого жена смеётся,Что ей с тобой легко живётся,Ты для неё прекрасней всех,Когда ты слышишь женский смех.

Но коль заплачет вдруг жена —Ищи не в ней, в себе причину;Ты тот единственный мужчина,Кому доверилась она,И плач её — твоя вина.Чтоб в очаге огонь не гас,Свеча горела иль лучина,Я умоляю нынче вас:Храните пуще своих глаз,Любите жён своих, мужчины!

***Я кулак и кукишОт врагов не прятал,Коль сходился в драках —Бился до конца.Получая в зубы,Никогда не плакал,И мне грим не мазал Битого лица.Часто балагуряНа такую тему,Говорят иные,Сидя за столом:— С синяками ходишь!Видимо, проблемы.Обошёл бы молча,Нет же — напролом!Что мне им ответить,Что сказать? — Не знаю.Всё равно осудят,Так как не поймут.Я встаю и молчаКруг их покидаю,Ведь они не встрянутКоль кого-то бьют.

Осеннее

Надежда тонкой нитьюПрошьёт упрямый мозг —И вспомнишь по наитьюПолесск, Орлиный мост,Сирени вдоль канала,И яблони в цвету,И ту, что вслед махалаКосынкой на мосту…Буря реки фарватер,Где донки рыб пасут,Идёт по курсу катерНа Куршскую косу.Зеленоградск, Рыбачий,Граница и Литва.Где соки с болью прячетПод деревом листва….

ÂÀÑÈËÅÂÑÊÈÉ Николай Александрович

Член Союза писателей России, автор семи поэтических книг, лауреат всероссийских конкурсов самодеятельного народного твор-чества, литературных конкурсов «Пою о родине моей», «Вдохнове-ние» и других. Стихи переведены на болгарский и немецкий языки. Автор цыганско-русского словаря (северорусский диалект). Более двадцати лет возглавлял отдел культуры и исторического насле-дия администрации Полесского района. Работает в культурно- досуговом центре заведующим музеем истории города Полесска. Заслуженный работник культуры РФ.

СУДЬБУ НЕЛЬЗЯ ПЕРЕИНАЧИТЬ

28 29

ГАлеНко Анатолий Сергеевич

Окончил Ленинградское Военно-инженерное училище и факуль-тет журналистики ЛВВПУ. Полковник в отставке. Член Союза писателей России. Награждён орденом «За службу Родине в Воору-женных Силах СССР» третьей степени и 16 медалями, Почетной грамотой губернатора Калининградской области и Почетной гра-мотой правления Союза писателей России. Автор 15 поэтических сборников. Победитель многих поэтических конкурсов, лауреат пре-мии «Патриот земли Российской». Публиковался в странах ближ-него и дальнего зарубежья. Стихотворение «Прохоровское поле» включено в экскурсионную программу по местам танкового сраже-ния на Курской дуге.

***

Ветер веет дымком и жасмином.Вечереет. Всё ближе гроза.Приходите ко мне, только с миром.Приходите, враги и друзья.

Посидим, обо всё погорюем.Вспомним милое что-то душе.Я на память стихи подарю вам,Что весна нашептала уже.

В каждой строчке какая-то тайна,Есть какое-то в этом зерно.Ничего не бывает случайно —А, наверное, свыше дано.

Суждено — и нельзя не случиться,Вызывая и радость, и злость.Вот и в дверь уже кто-то стучится.Хоть нежданный, но всё-таки гость.

Может, счастье стоит на пороге,Светлым ангелом в белом чепце?То ли радости, то ли тревоги,Отразились на бледном лице.

Я не стану разгадывать тайну.Все случится само по себе.Ничего не бывает случайно,А начертано в каждой судьбе.

Дюна Эфа

Деревянные тропинкиГреют спины на песке.Длинноногие травинкиОт судьбы на волоске.Клонит их на дюну ветер —Настоящий баловник.Успокоится под вечерНагулявшийся жених.Настоящая потехаИ сегодня, и всегда.Утомилась дюна ЭфаОт тяжелого труда.Поднимала на вершинуЛюбопытных на спине.Восхожденье совершилиИ отправились к волне. На залив или на море — Благо, это всё рядком.Утомились — что за горе? Хорошо пройтись пешком.Население мужскоеОтправляется в Морское.Посидеть за кружкой пива,И про жизнь поговорить.Дюна Эфа — просто диво.Значит, можно повторить.Догорающее лето,Птичьих хоров голоса.И косы прямая лента,Как дорога в небеса.Ей не надо торопиться,Ведь разгонишься едва —За Морским лежит граница,А за ней уже Литва.

***Давай не будем ссориться.Мир слаще, чем война.Замучила бессонница.И ранняя весна.Никак не распогодится.Идёт какой-то мор.И потому приходитсяПродолжить разговор.Про некие смещенияВ погоде и судьбе,Про наши возвращения Из прошлого к себе.Всё в жизни переменчиво — И в личном, и в миру.Зачем-то в жизни мечемся,Как парус на ветру.Судьба к нам расположенаС улыбкой на лице.Напрасно корчит рожицуОбида на крыльце.Давай не будем ссориться,Ведь на дворе весна.И сладкая бессонницаВ кого-то влюблена.

***Утром мысли светлы и умыты.Так, наверное, быть и должно.Нет ещё ни вестей, ни событий.Ощущение радости. Но…Я включаю истерзанный «телек»,Хоть глаза после сна не промыл.Словно двери срывает с петелекНовостями взволнованный мир.Электронная жизнь всеохватна,Вся земля у неё на виду.Буду щёлкать вперёд и обратно —Новостей потрясающих жду.День встречаю в надежде и страхе.Где-то тонут, а где-то горят.Я к экрану приставлен, как к плахе.Говорят, говорят, говорят...Сколько крови, потерь и разбоя!Умирает от боли душа.Покажите хоть что-то живое, — Я шепчу, уже еле дыша.Хоть какую-то каплю прогресса.И покоя, хотя бы слегка.Пострадали Донбасс и Одесса —У соседей беда велика.Упаси нас, Господь, и помилуйОт такой передряги взрывной.Человечество тянется к миру,А его одаряют войной.Выходной, да и тот замороченНовостями минувшего дня.От страшилок душа кровоточит. Я прошу, отключите меня.

***А не пора ль мудрее стать?Аборигены в чем-то правы.Приятно руки распластать,Припав лицом в густые травы.Вокруг такая тишина.И пахнет чабрецом и мятой.И вспоминается страна,Встречающая сорок пятый.Победный май, земля в цвету,Пропитанная ароматом.И всматривался в красотуСолдат, в обнимку с автоматом.Он видел землю сквозь прицел, Почти четыре с лишним года.Остался, слава Богу, цел.Была прекрасная погода.И страхи выдыхал народ.Смешались слёзы и улыбки.Стоял, вдыхая кислород,Старик согбённый у калитки.Солдат из Первой мировой,Он был уже дремучим дедом,Седой и дважды рядовой,Живой свидетель двум победам.А рядом с ним стоял малыш,Такой серьёзный и домашний.А деду вспомнился Париж,Торчащей Эйфелевой башней.

***Сомнения — предтеча мудрости,Не всё за правду принимать.Вся жизнь — преодоленье трудностей,Желанье что-то понимать.И ощущение согласия,Или доверия хотя б…А осень так листву раскрасила,Что взглядом сразу не объять.Сумей душой принять восторженноНемыслимую красоту,Чтобы исчезло всё ничтожноеВ немыслимую пустоту.Виденье, тайною сокрытое,Возможно, не большой секрет,А просто нами позабытоеВ глубинах отшумевших лет.Всё в нашей жизни повторяется.Подумаешь — бросает в дрожь.И как же ловко притворяется,Счастливой дамой, даже ложь.Живи надеждой, прочь сомнения,Пока тебе не всё равно.Мир постигается в сравнении.Другого просто не дано.

ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ТЯНЕТСЯ К МИРУ…

30 31

ГАхов Александр константинович

Родился в 1952 году в городе Обоянь Курской области. Окончил Тамбовское военное авиационно-техническое училище им. Ф. Э. Дзер-жинского. Живёт в г. Черняховске Калининградской области. Автор шести изданных книг стихов, рассказов и повестей. Член Союза писателей России с 2006 года.

Колодезная водаМоему деду Афанасию

посвящается Возле ветхой церквушкинеслышно ложатся года, Жизнь прихода давно, обмелев, потекла стороною. Лишь старушки и дети к колодцу спешат иногда, — Его ставил священник, мой дед, перед самой войною. Разрывая стальные объятия Курской дуги, Защищая Россию, сгорали в огне батальоны. Дед погиб в том огне, — время шире разводит круги, Тишину опрокинув в колодец, рождается звоном.

Пробивается горечь, искрясь светлой стынью воды, Поминальной свечой отражается в сумрачном храме. Лихолетье и замять — вся жизнь от беды до беды, От забвенья хранит не гранит, а народная память. Постою, помолчу у колодца пред бездною лет... А журавль всё скрипит, поклоняясь бревенчатой церкви. Я, к воде припадая, тебе благодарен, мой дед, И во внуках моих память крови твоей не померкнет.

…Вьётся узкая тропка к колодцу сквозь патину лет.

Утренняя октава Утро. Кофе с кардамоном. Пьяный дым висит над чашкой, — Не затрагивает мысли Аромат на сквозняках. Просочился свет лимонный В разговоры о вчерашнем… Ни к чему банальность истин, Ведь в моей — твоя рука. Кухня — маленький наш остров, Перекрестие покоя, И порой, когда не спится, Свечи плачут допоздна. В этой жизни всё непросто, Но твой взгляд теплом напоит, И, как веером, ресницы Грусть смахнут на струны дня. Чашка греет мне ладони… Льётся утро светом ярким, Я из нашего уюта Никуда не тороплюсь. Взгляд упал на подоконник — Улыбнулись нам фиалки, Плен созвучия, как чудо, И плывёт над нами блюз…

***

На холодное стекло надышу.Напишу тебе письмо, напишу.В каждой букве сердцем я растворюсь,До тебя лучом звезды дотянусь.Тихо капают года, как вода.Всё проходит –

всё уйдёт в никуда.Будешь рядом ты со мной или нет,Всё равно в душе моей —

тёплый свет.

Синий снег в феврале Синий снег в феврале По утрам на заре Алый. Он, как дымка, летит Из-под конских копыт Шалых. Унестись не резон, Приподняв горизонт Серый. Что там ждёт впереди? Даст Господь — поглядим С верой. Вдаль дорога бежит… День почти что прожит — Вечер. Путь найдёт верный конь, Коль задует огонь Ветер. Заметает мой след, Так летит с вишен цвет, — Кружит. Только сердцу светло, Мне с тобою тепло В стужу. …С колыбели до тризн Миг с названием жизнь — Вечность. Но в небес окоём Мы уходим путём Млечным.

Молва и слава «…Слава Лишь яркая заплата На ветхом рубище певца».

А. С. Пушкин Впрыснув яд, ласкают нежно языками Душу с сердцем две змеи —

молва и слава.И над бездною блаженства —

я ж не камень! —Трепещу...

Прости меня, ты, Боже правый.Вьются змеи, чудно кольца выгибая, Сладкий ужас

в сердце медленно крадётся.Что с худой молвой мне делать,

я не знаю,Да и слава в искушение даётся. Променяю славы яркую заплатуНа простор, молва в котором не догонит! Унеси меня, мой парусник крылатый,К чудо-острову, где солнце в море тонет.

Мелькают дни

Закат багровый тонет в дымных водах,И сумерки стирают очертанья.Гадалка-ночь разбросит мне колоду,Но карты не предскажут

в чувствах брода —Я на краю песчинкой мирозданья.

Замысловатость слов — удел сомнений,Но сомневаюсь — значит, существую,Ведь истина —

плод споров, откровений —В страданиях приходит озареньем,Но не всегда, открывшись, торжествует.

Усталости раскинутые руки,И рвётся мысль на гранях осознанья.Сливаются в неясный шёпот звуки,В душе моей томительные мукиИ робость от катарсиса признанья.

Вся жизнь — стремленье головой на плаху.

Мелькают дни и к цели приближают.Но лишь любовь, воскресшая из праха,Сквозь тернии сомнения и страхаМне открывает звёздные скрижали.

Эвкалиптовое

Горячие ладони египтянкиВ душе и теле разливают зной.Как бабочки на солнечной полянке,Они меня уносят в мир иной…Цветной ковёр в распахнутые дали,Тропинка невесома и легка,А руки вьют зигзаги и спирали, —Несёт и нежит тёплая река.Ловлю её движения и вздохи,Улыбкой скрыта внутренняя страсть.Я на распутье посреди дороги,Там, где теряют над собою власть.Мне сладких грёз

знакома нить бессонниц,Пройти сквозь лабиринт я не боюсь,Но в перстеньке глазеет светлый оникс,Неведомую навевая грусть.Волнует шоколадных глаз прохлада,Пьянит, как ром, изгиб её руки…Но время вышло — возвращаться надо, —Мы снова с египтянкой далеки…Ещё хранят подошвы пыль Египта,И помнит тело бархат нильских вод.Там знойный ветер пахнет эвкалиптом.Сахары голос… Он меня зовёт…

МИГ С НАЗВАНИЕМ ЖИЗНЬ — ВЕЧНОСТЬ

32 33

ГемАНов виктор Степанович

Родился в 1932 году в Новосибирской области. Окончил Тихо-океанское высшее военно-морское училище имени С. О. Макарова, Высшие ордена Ленина специальные классы офицеров ВМФ, курсы редакторов при Московском полиграфическом институте и курсы журналистов при Львовском высшем военно-политическом училище. Служил на надводных кораблях Тихоокеанского флота и подводных лодках Балтийского флота.

Действительный член Российской академии военно-истори-ческих наук. Член Союза писателей и Союза журналистов России. Лауреат Всероссийского литературного конкурса имени А. Невского, Национального литературного конкурса «Щит и меч Отечества», победитель конкурса «Патриот земли Российской». Занесён в энци-клопедии «Лучшие люди России», «Кто есть кто в России» (Швейца-рия). Опубликовал более 30 книг поэзии и прозы.

Берёзки

России символ — белая берёзка.Передо мной она стоит всегда.Она стоит — и трепетна, и броска —Когда победа, и когда беда.

В том суть её как символа народа,Издревле населявшего страну.Она со мной в любое время года —Когда встаю и отхожу ко сну.

Когда тружусь над новыми стихами,Когда веду с друзьями разговор.В душе моей всегда не меркнет пламяЛюбви к берёзке —

с самых давних пор.

Я сам себе безмерно удивился —Вдруг символ по-иному назову —В краю берёз когда-то я родился,Среди берёз я с детских лет живу!

Пусть дождь шумит, пускай грохочут грозы,

Я слышу, как лопочут-говорятТе самые, любимые берёзы,Что, взор лаская, под окном стоят!

Листопад

Я поднимаюсь утром ранним, Как будто кто меня зовёт: И золотисто, и багряно Листва над городом плывёт!

Плывёт безмолвно и упрямо За слоем — слой, за рядом — ряд... Он вновь настал, он снова с нами —Калининградский листопад!

Листва усыпала панели, Листва лежит на мостовых, Она в углах дворов и щелях, На рамах окон заводских...

Лежит безвольно и устало —И это сразу видно всем —На крыше Южного вокзала И на ступеньках ДКМ.

Листва ковром скопилась пышным У театрального угла И, невесомая, неслышно На плечи Шиллера легла...

Вот то-то дворникам досада! А я… а я сердечно рад: Таким обильным листопадом Гордиться может как наградой Лишь настоящий город-сад!

Мой полустанок

Я выйду из вагона спозаранок,Увижу средь берёзовых лесовМой дальний незаметный полустанокВсего из неказистых трёх домов.

На них давно уже поблекла краска,Зелёным мхом крылечки обнесло.Я, к сожаленью, не увижу пляски —Уж умерло соседнее село.

Лишь тянутся по-прежнему берёзкиПод солнце, в голубеющую высь…Как иногда бывает в жизни просто:За зыбким счастьем люди разбрелись.

А может, и совсем не в счастье дело —Быть может, завершив земной свой путь,Дела закончить просто не успели,Отправились на небо — отдохнуть?

Мне этот полустанок часто снится —Он для меня всегда один такой;Там я на свет однажды появилсяИюньской предрассветною порой!..

Приморский город

Мой город чист. И чист он постоянно.

Я вижу это, улицы пройдя:Приморский город

до последних камнейОмыт струями зимнего дождя.Обычно он — в многоголосом хореГудков, сирен. Он в позывных Земли.Сегодня же безмолвен:

в дальнем мореШтормуют боевые корабли!Ещё вчера стояли у причаловОни, едва вернувшись из морей.Их, как всегда,

торжественно встречалиИ… провожали в море поскорей.Солоноваты у матросов робы.А интендантам — хоть сходи с ума:Всё потому, что в боевой учёбеСезонов нет — хоть лето, хоть зима.И потому-то тих сегодня город.Он будто спит под струйками дождя.И я молчу.

Бреду проспектом к морю,Туда, где ветры, буйствуя, гудят!

Над речкой

Я уже далеко не мальчишка,Но люблю выйти в звёздную тишь —Посмотреть чтоб на речку-малышку,Где кувшинки, ивняк да камыш.

Поднимусь я на берег высокий,Засмотрюсь, чуть покинув крыльцо:По воде, пролетев рябью лёгкой,Морщит ветер речное лицо.

Ветер мягко деревья колышет, И листочек с листком говорит…Я увижу над отчею крышей —Полумесяц, как лампа, горит.

Звёздный пояс над плёсом повесив,Ночь легла над моим городком.А вдали разливается песняПро любовь, про дорогу и дом.

Днём и ночью с подружкою-песней Пареньки и девчонки — в пути.Я хочу в настроенье чудесномДо утра вместе с ними идти.

Город спит. Я стою до рассвета.Надо мною Стожары горят.И лежит в эту ночь светлой лентойМоя тихая речка — Каргат!..

Святой ритуал

Стою я со снятою шляпой:Язык ритуала не нов —К подножию памяти капаютКровавые капли цветов.

Они, будто кадры про страшныеДалёкие тяжкие дни:Солдаты, сойдясь врукопашную,Роняли кровинки свои.

А далее путь свой по Родине —Равнины, леса, города —К Победе ценою огромноюОтцы проложили тогда.

А нынче для будней и праздниковПривычным, обыденным сталС войною кровавою связанныйВоенный святой ритуал.

КАК ИНОГДА БЫВАЕТ В ЖИЗНИ ПРОСТО…

34 35

ÃÐÈÖÓÊ Анатолий Павлович

Выпускник Литературного института имени Горького. Член Союза писателей России. Председатель Общественной писатель-ской организации «Росток» г. Советска, руководитель Детско-юно-шеского клуба литературного творчества «Эхо». Соавтор восьми коллективных сборников и автор восьми книг. Победитель в двух региональных конкурсах «Доброе слово». Награждён медалями «За заслуги в патриотическом воспитании молодёжи» и к 100-летию со дня рождения М. А. Шолохова, а также Грамотой правления Союза писателей России — за вклад в развитие литературы.

***Роняют оперениеКусты и дерева.Далёкое селение,Напутствия слова.Со мной мои попутчикиВ дороге — тополя.Распутница — распутица,Затоплены поля.Вот на пригорке мельница —Обломлено крыло.За ней моё селеньице,Селение, село.Познал с лихвою горяПростой его народ.Соседка тётя ПоляС войны всё мужа ждёт.Ей подкосила силыТреклятая война…Ох, матушка Россия,Родная сторона!…Село моё, селеньице,В душе моей всегда;Дорога в детство, мельницаИ хаты в два ряда.

Старик

На скрещенье двух дорогЧеловек стоял. Продрог.На юру со всех сторон ветры.И куда б он ни пошёл,Всяк не будет хорошо это.Потому что старикуМного надо на веку блажи:И одежды, и еды,

Да ещё стакан воды важно.А прислуги у негоНе осталось никого —Дети видеть не хотят батю.Вот и странствует старик.Жизнь проходит. Свет велик. Кстати,Спросишь ты — куда идёт,Ведь никто его не ждёт гостем.И ещё: на посошокПеремоют, мой ходок, кости.Я не знаю, что сказать,Как дорогу указать деду.Не от ветра ли слезаЗатуманила глаза следом?Мир в бездушности жесток,Всемогущий Бог высок в небе.Для всего отпущен срок.Подадут тебе кусок хлеба.Эй, старик, вперёд гляди!Душу мне не береди болью.Бог с тобой. Не осуди.К хлебу кто-то даст в горсти соли.

Хочешь, я запою

Хочешь, я запою — Тихо-тихо — о грусти осенней, Потому как нельзя В осень жизни об этом молчать? И печаль я свою Заточу в прочном ящике сером. Помогите, друзья, Чтобы песня сумела звучать. Спят — уснули ветра: До утра хоронятся в болотах.

Им простор ни к чему — Видно, нам помешать не хотят. В осень жизни пора Вспоминать и прощать нам кого-то, И готовить суму, Устремляя на Вечность свой взгляд. Ни о чём не жалеть! — Времена не имеют возврата: По закону, вперёд Круг за кругом ход стрелок часов. Надо только суметь Пожалеть без вины виноватых, От ненужных забот Дверь закрыть на надёжный засов. Слышишь, друг, мою грусть? От тебя свои думы не прячу. Ты такой же и сам: Убедись — в зеркала погляди. Всюду шорох и хруст. Даже небо сегодня не плачет: Здесь не место слезам! Уходя — уходи… уходи…

***

Восторг! Такая тишинаЗвенит в ушах, не дышит.Мне одному она слышна —Чуть волосы колышет.Стою. Молчу. Спугнуть боюсьБезмолвие такое.Деревья — стражниками. Русь —Куда ни глянь — со мною.И даже сердца тише стук.Блестят на травах росы.Любой случайным станет звук,Спугнувший с неба осень.Я в центре мира. Тишина,Как Храм исповедальный.Запомню эти временаЕщё до дней печальных.Хоть никому не запретишьХрам тишины разрушить…Вот больше б только эту тишьИ чувствовать, и слушать.

***

Звёзды пахнут ночью заиюненной:Пьют росу цветущие луга.Звёзды пахнут зеленью и юностью,И дурманом в молодых стогах.

Звёзды пахнут дикою малиноюИ грибным настоем по лесам.Звёзды пахнут древностью былинною —Слышат наших предков голоса.Звёзды пахнут перекатом грома —Так бывает в ночь перед грозой.Звёзды пахнут далью незнакомою,Пахнут глубиною голубой.

Зимой

Эх, пальто, пальтецо,Да на рыбьем меху!Колкий ветер в лицо.Снег, растёртый в труху.Я живу как барон —Ни о чём не тужу.Не считаю воронИ с природой дружу.Даже ветер и тотЧуть согреться проникПод пальтишко-пальто,Приподняв воротник.Мне, при думке одной,Что к тебе я иду,Даже в холод такой,А тепло на ходу.У меня пальтецоВедь на рыбьем меху,Но, в конце-то концов,Заменяет доху.Ох, и дерзко гудятО себе проводаИ гудеть не хотятПо зиме в холода!Я к невесте спешуИ радею душой.Как приду, то решу:Будет праздник большой!Подарить ей кольцоНадо бы жениху…Эх, пальто-пальтецоДа на рыбьем меху!Дело к свадьбе вело.Люди свадьбу и ждут.Соберётся село —Все, кто может, придут.Будем печи топить,Будем брагу варить,Будут петь, будут питьИ подарки дарить!

ЗВЁЗДЫ ПАХНУТ ЗЕЛЕНЬЮ И ЮНОСТЬЮ

36 37

ДмитровСкий Алексей Захарович

Родился в 1927 году в Брянской области. Окончил литератур-ный факультет МГПИ им. Ленина и философский факультет МГУ им. Ломоносова. Проживает в Калининграде. Профессор кафедры зарубежной филологии ФГУ им. И. Канта, профессор Международ-ной славянской академии искусства, наук и культуры. Почётный работник высшего профессионального образования и заслужен-ный работник культуры РФ. Награждён медалью А. С. Пушкина. Член Союза писателей России с 1997 года. Публикуется на Родине и в Польше. Имеет много отдельных изданий в различных жанрах литературы.

Мне серьёзно повезло насчёт отече-ственной народно-речевой стихии, в кото-рой открывалось моё первоначальное бы-тие. Её прямыми носителями и, прямо ска-зать, артистами были мои дед Тимофей, бабушка Мария и также вся родня стар-ших поколений. Все они были крестьянско-го происхождения на родной Брянщине.

Это был традиционный русский ре-чевой мир — мир в единстве народной мудрости и сердечной доброты. У деда речь была народно-поэтического склада с большой склонностью к игре словами и балагурству. А то и вовсе он, как бы уйдя в себя, отдавался своеобразному «пле-тению словес», и не в прямых значениях, а лишь в загадочно мерцающих смысловых ассоциациях.

Речь бабушки по жизненному смыслу и назначению была народно-философиче-ская. Более или менее существенные явле-ния жизни подвёрстывались у неё под со-ответствующие пословицы и поговорки, запас которых был прямо-таки неисчер-паем. И ещё. У бабушки было органически ревностное отношение и к собственной, и к чужой речи. Так, приводя иногда ка-ламбурную поговорку: «Хоть по-свински, да по-римски», она всегда ссылалась: «Как говорит братец Иван Степанович», — её брат. А в случаях остроумных русско-украинских слов — «Как говорил Пётр Ва-сильевич», — другой дедов брат.

В предлагаемых читателю стихах моя авторская народная речь — в её семейно-родовой преемственности и в заметном сочетании дедова жизнерадостного бала-гурства и бабушкиной аналитической на-ставительности.

***Предков речь, семьи и рода,Как история народа.Код наследный свят и строг:В речи — слово, в слове — Бог.

***Вот слова. Но не простые,А, как спицы, расписные,С колокольчиком дуга. — Вот и байка недолга.

***Поговоркой речь красна,Как цветущая весна,Как надёжный балагурСредь работы в перекур.Или просто добрый квас.Даже пиво — про запас.В поговорках жизнь моя, Как словарь от А до Я.

***Балагуру поговорка,Как закрутка для махорки.Так от топота копытГулкий гром кругом гремит.

***Отец небесИ мать земли.Двойной завет, —Ему внемли.

***На небо не влезешь,В землю не уйдёшь,Но в согласье с ними Праведно живёшь.

***Купель небесная — река.И солнце в ней, и облака,И мир земной. И всё, как есть.И человек, как Божья весть.

***Народился молодик —Прирастает лунный лик.Полнолуние потом — И совсем светло кругом.

***Первокрещенье — в Иордани.Второе — на Руси, в Днепре.Потом — в Москве,В Оке-РязаниИ в Свято-Судости реке.

***Кто на родине живёт,Много тягот обретёт,Но в чужбине-сторонеТолько Родина во сне.

***В хате родной помогают углы,А на чужбине не держат полы.

***Есть такие случаи: Умный, но дурак.Будто перепуталисьПогреб и чердак.Всё на свете знаючи,Даже наперёд,В деле, как играючи,Всё наоборот.

***Сколько звёзд на чистом небе,Сколько зёрен в добром хлебе,Перемолотых в муку, —Столько слов на свет-веку.

***На «Варварке», на «Покровке»Золочёные подковки.А на «Пресне», на «Ильинке»Захудалые ботинки.А на Дмитровке роднойСтранник с песней и сумой.

***На скорую руку, на быструю ногуСтихи сочинить и построить дорогу.Ура! Но к чему балагурка моя?Стихи не стихи, и проехать нельзя.

***Или другие, помельче, примеры…Все управленцы теперь — менеджеры.Нет наблюдения, есть монитор.Варваристический бум и позор.

***Чья-то корова мычала.Чья-то другая молчала.Третья обеим сказала:Баста! Втроём и — сначала.

***Сыр в масле катался,Да нищим остался.

***Родная речь!Её беречь.Её любить,Как жизни нить.ОбогащатьИ защищать!

***Русь, Россия — мать и дочьКак в любой семье. Точь-в-точь.

***Твердь небес и твердь земли.Слово — Бог. Ему внемли.

***Перемелется — будет мука.Так идут за веками века.Так часы дорогие бегутНа ученье и радостный труд.Перемелется всё в жерновах,Но останется память в стихах,Радость жизни и мудрая грусть.Пусть работает мельница!.. Пусть!

***Ты принял мир, где вечный бойЗа вечный мир. И я — с тобой.

РАДОСТЬ ЖИЗНИ И МУДРАЯ ГРУСТЬ

38 39

ерофеев игорь васильевич

Член Союза писателей (с 2011 г.) и Союза журналистов России. Публиковался в журналах Калининграда, а также: «Север» (Петро-заводск), «Мозаика юга» (Ростов-на-Дону), «Симбирскъ» (Улья-новск). Издал поэтические сборники «Устоять» (2009) и «Неба тонкие узоры» (2010). Автор 14-ти краеведческих и музыкальных книжек, в том числе Летописи Черняховского района. Дипломант Международного конкурса малой прозы «Добрая лира» (Санкт-Петербург, 2010), вошёл в шорт-лист 9-го Международного Воло-шинского конкурса 2011 года в номинации «Поэзия». Член редколле-гии журнала «Берега». Координатор межрегионального литератур-ного конкурса им. А. Т. Твардовского «За далью — даль».

***Спят укрытые туманомодинокие поля.Листья старые теряютвековые тополя.Плёс, утратив краски лета,за левадами грустит.Бог с притихшими звездáмиеле слышно говорит.

Огонёк горит украдкойна околице села.Церковь с утренней зарёюобнажила купола.И пьянящей тишиноюдышат реки и леса,И на землю опустилисьмолодые небеса.

***Деревенька квёлая, безмужичьем полая.Ни сохи, ни лошади — тёлка лишь комолая.Четверо нас в хате. Писем нет от бати.Уходил — слеза упала на меня в кровати.Пашем на корове — мозоли до крови:Не идёт по борозде, сил — на честном слове.

Ели хлеб со жмыхом — тяжело под дыхом.Братку увезли подводой — помянули лихом.Три версты до школы. Осень — ноги голы.Вот пошил себе онучи из шинельки полы.Мать бедует от тоски — быстро выцвели виски.Чуть её не посадили: собирала колоски.Чёрная сторонка — в месяц похоронка.Вот и нас не миновала тётка-почтальонка.«Смертью пал за город Гать…» —на руках повисла мать.Мал я был ещё — за брата и победу воевать.Батя спасся от беды — цел и с орденом Звезды.Посадили за столом, дали щи из лебеды.Всё рассказывал вокруг, как укрыл от пули друг.Похвалил он наши щи, а затем заплакал вдруг.За Победу пили — бабы голосили.Сколько в землю умерло, чтоб другие жили…

***Вечереет, небо преет,потекла тушь темноты.За день выше стали травыи подробнее цветы.В берегов подмышки ткнулисьвозведённые мосты,а прилежный старый городжмётся к боку высоты.

Солнце сильное подстыло,далью выткан горизонт, —там, над всем способным миром,реет в сумерках архонт.А у нас тепло и тихо —не бедово и не рай…И, укрытый облаками,засыпает отчий край.

***Мать ждала сыночка к Рождеству Христову.Обещал приехать, написал в письме,что дела закончит он в своей столице,привезёт гостинцев: «Передай куме».

Мать засуетилась: хату перемыла,у соседки Нюры денег заняла,половик лоскутный постелила в сени,скатерку сменила с круглого стола,

по воду сходила, масла натопила,квашеной капустки в погребе взяла,брошь с зелёным камнем прицепила к кофте,на часах настенных время подвела,

дров поднатаскала, чтоб хватило завтра,Шурке на поллитру денег отдала…Вечером, уставшая, вешала поклоныБогу, что следил за ней из красного угла.

Ночью сын ей снился, ласковый мальчишка.Как наловит рыбы — некуда девать.Всё на кузню бегал — принесёт подкову:— Представляешь, мама, сам смог отковать!..

Встала спозаранок, натопила печку,пирогов любимых испекла ему,радио включила, стол в обед накрыла,подмела у дома, позвала куму…

Не привёз автобус сына из райцентра.«Знать, приедет завтра, не успел небось».Прождала с неделю — так и не приехал,тесто напоследок даже не взялось.

С Митричем сходили на могилку к деду,рюмку в снег поставили… Ночью не спалось:«Как же сыну в городе без носочков тёплых?И жена, наверное, кормит чем пришлось.

К Пасхе, может, будет, погостит неделю?Вот самой не слечь бы — хоть бы обошлось…»Будет ждать сыночка, сколько Богу нужно,что бы с этим миром дальше ни стряслось.

ДАЛЬЮ ВЫТКАН ГОРИЗОНТ…

40 41

ЗАтолочНыйПётр васильевич

Родился в ноябре 1943 года в селе Комарово Кельменецкого рай-она Черновицкой обл. Окончил Черновицкий медицинский институт. Служил военным врачом, работал в больницах Вильнюса и Калинин-града, на станции скорой помощи, а также на судах рыбопромыс-лового флота. В 1989 г. опубликовал свой первый поэтический сбор-ник «В краю качающихся звезд». В дальнейшем вышли в свет многие книжки его стихов.

Член Союза писателей России с 2003 г.

Зимний шторм

Исполинский прерывистый гул ветров, горы влаги, качаясь, вздымаются в небо.На вершинах их дым вперемешку со снегомвмиг сдувается тысячью мощных ртов.

И от злости зелёные горы и пропастито появятся, то исчезают.Море ткёт и тотчас разрываетсвою белую сеть — кружева вологодские.

Кто от сна пробудил эти горы бегущие?Ошалевших титанов разгул не уймется —громоздятся везде пирамиды Хеопсаи своими султанами машут под тучами.

И валы, задымившись, друг с другом столкнутсяи, смешав кудри белые, прочь отхлынут.Задрожат под стремительным водным дымоми, взрастая, опять в водный холм соберутся.

И ребристые волны, хребты серебристыетайной силе послушны и вверх взлетают.И султаном алмазным их кто-то венчает,задержав на мгновенье на взлёте неистовом.

И, на судно набросившись, станут качать его —то ль любовь, то ли злобу хотят они выразить.И убавит на миг оно ход свой отчаянный,то вдруг прыгнет вперёд, как сорвавшись с привязи.

Зачерпнуть тебя может волна своей лапоювозле самой надстройки, коль смело пройдешь там.Оказаться под мощными можешь накатами,коль не смоет тебя, возвратишься промокший.

Зимний шторм, разудалая битва природы,слышен в сшибке ветров шум лопочущей речи.И, разбившись о борт, водный холм шумно плещет...Зимний шторм! То с ветрами беседуют воды.

Девушка с чайкой

Есть много поверий. Одно среди нихпро лиц утонувших —Что будто вселяются в чаек морскихпосмертно их души.

На мысе в Опатии статуя есть:то девушка с чайкой.Она моряка ждёт из плаванья здесьс надеждою сладкой.

Что скрыт он навеки солёной водой,ей верится мало.Унёс ведь моряк её сердце с собой,своё ей оставил.

Любовь же бессмертна: душа морякавлилась в чайку эту.Её держит нежно девичья рука,как символ бессмертный.

И вдаль с валуна ожиданье глядит —оно бесконечно.И верной любви гимн беззвучный звенитна струнах сердечных.

Позвони мне в Париж…

Позвони мне в Париж, Татьяна,я о нём тебе всё расскажу.Я слегка от бургундского пьяный,и в «Бистро» на Монмартре сижу.

На Монмартр я благоговейноподнимаюсь пешком: здесь шлипо ступенькам Золя и Гейне,и Ван Гог, Сальвадор Дали.

Поднимусь на крышу Парижа,ни к чему мне фуникулёр.На вершине горы увижусамый крупный собор Сакре Кёр.

Там два всадника в выси пред храмомв дальний край меня унесут.На ступенях звуки органая послушаю в святости чувств.

А на площади возле храмаскрипачей, портретистов полно.И белеет внизу панорамадревних улиц, бульваров, домов.

Снова «Люксе» — отель на Совесте,древний дом. А в душе благодать:мне с балкона, сказать по чести,крыши с трубами любо видать.

Позвони мне в Париж, Татьяна, —к красоте пусть протянется нить.К мировой душе несказаннойя хочу тебя приобщить.

Вновь распрыгалисьв море касатки

Вновь распрыгались в море касатки, вновь норд-веста приглушенный стон. И взлетают визжащие чайки меж губами гуляющих волн.

Рассыпают русалочки пряди белокурых, кудрявых волос. Синий ветер ладонью их гладит — и хохочут шалуньи до слёз.

Туча вскинет лохматую руку и в стога станет море сгребать. Выйдут демоны вновь на прогулку, станут бедное судно качать.

Веет холодом синим

Веет холодом синимтуманная ширь океанская,и во мгле, что в лесу,воет ветер волчицей серой.И взмахнула крыламинезримая птица гигантская,и по влаге ребристойрассыпала белые перья…

То враждебная сшибка валов,то слияние. —Кто поймет эту тайнубезудержной схватки?И, чужой, берегись заходитьв поле битвы отчаянной;этих бешеных битв не боятсялишь рыбы да чайки.

ВНОВЬ РАСПРЫГАЛИСЬ В МОРЕ КАСАТКИ

42 43

крАСов Александр Анатольевич

Член Союза писателей России. Творческий руководитель Союза свободных писателей в Калининграде. Лауреат и неоднократный дипломант поэтических конкурсов.

Публиковался в коллективных сборниках и периодических изда-ниях. Автор нескольких поэтических книг. Часто выступает перед читательской аудиторией, которая тепло принимает его произве-дения.

***

Как будто во сне:Грустный голос кукушкиО нашей весне.

***

Васильки, как ресницы твои,Предо мной замирают во ржи;И дыхание жаркой земли,Опьяняя желаньем, дрожит.

Губы высохли. Хочется пить.И смеяться, и плакать, и петь.Как же мне этот день пережить?!Как же мне до тебя долететь?!

Всё забыв, закрываю глаза,Вижу только тебя на лету,Не успев даже слова сказать,Прикасаюсь к тебе сквозь мечту…

Из-за леса крадётся гроза,Громыхает телегою гром.Я опять открываю глаза —Был коротким

волшебный мой сон.

Моей Джульетте

Коней не счесть, упавших подо мною,И бесконечны Мантуи пути!Успеть бы мне назвать тебя женою…А взгляд от красоты не отвести.

Когда губами, выпившими склянку,Твои уста заставлю вновь цвести,Я позову бессменную служанкуУже ненужный факел унести...

А сердце рвётся из груди, рыдая,И зажигает высохший ковыль.В пронзительном закате оседаетМоей Вероны золотая пыль.

***

Старые ходики тикают тихо.Кошка о чём-то мурлычет сквозь сон.Эхом на стыках состав из Кузихи1

Шьёт полотно бесконечных времён.

Хлопья цветами ложатся на вишни.Вечер чернилами высинил сад.Хлопнули двери в сенях еле слышно —Папа с работы, уставший, но рад:

Щёки щекотны и пахнут машиной,Руки вздымают меня выше всех.Манят в заварнике мята с малиной,В золоте блинчиков сахара снег.

Словно в купели, в восторге купаюсь!Тени от лампы летят на ковёр.Мама к столу нас зовёт, улыбаясь.З|а словом слово течёт разговор —

Про целину, куда крёстный уехал,И про весну, чтобы доброй была,Про огорчения, планы, успехи…Веки, как два утомлённых крыла…

Маятник то затихает, то снова…То голоса, то мелодии звон…Не отпускает какое-то слово…Но всё желанней становится сон…

Бабушка мне колыбельную спела,Деду шепнув, чтобы с ней уходил… Ночь незаметно, как жизнь, пролетела.Вижу — меня уже внук разбудил.

Ходики тикают, не уставая.Хлопьями снега на вишне цветы:Словно в плаще белом, не расставаясь,Мне улыбаешься юная — ты.

***

Сколько яркого солнца уноситЗагоревший натруженный день!Запах масла на первом покосе,И комбайнер — картуз набекрень.

Бортовые стоят чередою:Уродилось зерно — будь здоров!И спешащее в зной к водопоюУтомлённое стадо коров.

Необхватные вязы и хаты,Детвора в деревенском пруду…На коленях уставшего папыЯ машину привычно веду.

Васильки у обочин синеют,Ветер плещет парным молоком.И ребячий восторг всё сильнееРазрастается в сердце моём.

Золотая, в пожаре заката,Шлейфом вьётся дорожная пыль,Мимо мчатся поля без охвата,И становится сказкою быль.

Исповедь

Я жалею, что не в 41-м мой классЗакружил выпускной в вихре танца,И на снег подмосковный в трагический часНе меня уложили без шанса,Что не я вырвал жизнь из-под траков «пантер»,Налакавшихся крови Европы,И заставил молиться на СССРУтопавших в фашистском потопе.Я жалею, что не защищал

Сталинград,Не горел вместе с танком

под КурскомИ, не пряча в бинтах

опалённых наград,Не геройствовал в логове прусском.Что Берлин без меня

обожгло тишинойТой весной сорок пятого года,Когда каждый свободен,

и каждый — герой,После Бога второй для народа.Я жалею, что жив,

когда попрано всё,За что насмерть стояла Россия,И теперь нас калечит

судьбы колесо,И растление — вместо мессии.И гламурят без устали рыночный адПохотливые телекликуши.Только снова я слышу:

«Ни шагу назад!Позади — беззащитные души!» И, все силы собрав, не колеблясь, встаюВ полный рост под священные стяги.Рядом — павшие в вечном

неравном бою,Кто вовек не изменит присяге.Чья-то злоба шипит

над моей головой,На колени поставить пытаясь.Я веду свой последний,

невидимый бой,Чтоб для совести место осталось.

И СТАНОВИТСЯ СКАЗКОЮ БЫЛЬ

1 Железнодорожная станция в Воронежской области.

44 45

ÊÓËÀÃÈÍ Юрий Демидович

Родился в 1943 году. Член Союза писателей России. Автор книг «Иван — крестьянский сын и птица Финист», «Светоч славян-ства», «Маленькая мама, или Сказка Северной Орхидеи». Во всех его поэмах, легендах, сказаниях чётко просматривается яркое литературное дарование поэта. Его поэзия необычна, она отлича-ется оригинальностью, народностью, образностью, будит в сердцах высокие чувства, способствует духовному оздоровлению общества. «За большой вклад в развитие современной отечественной словес-ности» награждён Почётной грамотой правления Союза писателей России.

Пролегли четыре дальниеОт Руси пути-дороженьки,На груди узлом завязаны,На душу петлёй накинуты:Как одна была немецкая,Горьким горем позатоплена…Как другая — азиатская,Битой спинушкой укатана…Уж как третья шла — турецкая,Красой девьей подметённая…Безымянная — последняяСохранённая преданием…

I

Долгий звон цепей песней скорбноюОпоясал Русь полонённую.Он гремит зарёй предвосходною,Отзывается — предзакатною.Гонят вороги Русь удельную:Скопом, порознь, вереницами.Полонян ведут из Помория,От Днепра, Волыни, Заволжья…Гонят девонек — честь родимую,За лебяжьи руки связану,Вдов, молодушек — сердце верное,Под ошейники подведённое,Сыновей, отцов — силу грознуюИ колодками разлучённую.Им глядели вслед очи мёртвые,Братьев-русичей рати павшие,Им бежали вслед дети сирые,За подол родной увиваяся.

Им вдогон неслось безутешноеМатерей-старух причитание,Что вдали стоять оставалисяЛишь крестами рук осенённые…

II

По дороге, что на Неметчину,Полонянок крик удаляется,И не видится уж молодушкамНи околицы, ни селения…Велика ты, Русь, в своей горести,А в одной душе умещаешься —Неприметна ты, доля русская,А несёт тебя земля целаяУ полосочки недоубранной,Где кончается поле отчее,Припадал полон головой стерне,Точно сноп ржаной

в жатву позднюю.И под хлест кнутов,

и под окрик злой,Как один, шептал сокровенное:«О последняя пядь родимая!Не сымай ты с нас

вдовий плат сырой,Дай излиться нам в ручьи-реченькиПлача слёзного, горя женского…»И внимала им земля добрая,Утешала их в том объятии:Дочерей своих обездоленныхОбращала там в реки-заводи!..

III

На пути в гаремы турецкиеПолонянок плач удаляется.Не вернуться боле младёшенькамПод тепло крыла материнского…У полосыньки позатоптанной,Где кончается поле отчее,Уронил полон русы головы,Что венок златой на Купальницу.И под смертный страх,

под чужую брань,Как один, шептал сокровенное:«О последняя пядь родимая!Не предай ты нас поруганию,Дай врасти навек

в горсть песчануюХоть травиночкой

малой малости…»И внимала им земля добрая,Утоляла их мольбы жаркие, —Прорастали там русы косынькиБелостволием рощ берёзовых,А ланит румянец их девичийРасцветал в лугах на лазоревых!..

IV

И проклятия удаляютсяБольшаком пути азиатского,Что тащил на торги позорныеСилу мужью, мышцу вольную…У полосушки недопаханной, Где кончается поле отчее,Встал полон стеной неоружноюИ к меже прирос

словом клятвенным:«О последняя пядь родимая!Заступить нам дай

твой предел святой,Честью выкупить нашу вольницу,Оградить тебя своей грудью…»И под свист бичей,Под кинжальный стон,Под кровавые зуботычиныПодымала там сыновей своихВ гряды горные земля Русская!..

V

Во все страны чужедальниеПротянулась та дороженька,Что осталась безымянноюДа прослыла невозвратною.Проходила она чащами,

Меж озёр в глуши терялася,Среди гор вилась опасливо,Стороной степною ширилась…Днём с огнём теперь не выискатьТу дорогу проторённую.Даль её в слезах туманится,След её истёрся в памяти.Лишь душа порой сжимается —Вот уж сколько лет минувшему! —Как увидишь вдруг по осениПтиц прощанье одинокое.Как они, снижаясь, кружатся,Надрывая сердце кликами,Чуть ли не крылом касаются,Чуть ли не со мной прощаются!Словно я бреду дорогамиВ той упряжке с полонянамиИ под хохот басурманина,Под немецкие пощёчиныЛишь губами пересохшимиДа измученными силамиВсё к земле одной взываючи:«Лес, чащобушка дремучая,Дай приют невольным странникам —Распрямить им спины соснамиДа пятою окровавленнойЗдесь врасти корнями накрепко!..»Лес печальным слухом полнился,Шелестел им каждой веткою:«О невольники родимые,Мне ли вас не взять, болезные,В тесноту мою древесную,Где и семени кленовомуМеста нет упасть и вырасти!..» —«О озёрушки и реченьки,Дайте нам слезами вылитьсяВ глубину бездонных омутов,В перекаты волн безудержных!..»Волновались реки-заводиКаждый каплею глубинною:«О невольники родимые,Как не взять вас, безотрадные, —Вместе слёзным полноводиемК тесным берегам прихлынувши,Позатопим Русь-сторонушку!..»И полоны за полонамиУмоляли тверди горныеОбратить величьем каменнымИх уделы бесталанные.И упорство гор могучееУж готово было сдвинуться.Потесниться на селения,Что лепились к их подножью.Но ценой такой не выкупивСвоей доли неприкаянной, —Полоняники понурыеС гор спускались уж безропотно…

РУССКИЕ ПОЛОНЯНЕ Сказание

«О долины-луговинушки,В лепестковый жар лазоревыхХоть пригрейте деток маленьких,Нашей скорби кровоточины!..»Но луга в цветенье маковомИм кивали на прощаниеЛишь надломленными стеблямиДа венцами опалёнными…И тогда в страде отчаяннойВдовы, жёны полонённыеВсё своё детинство сироеПодняли пернатой стаеюСилой сердца материнского!Пусть отныне небо отчееСтанет им дорогой вольною,Пусть теперь земля любезнаяПривечает вместо матери!..Закружились птицы с криками,Полетели вслед без усталиУдалившимся рыданиямВ пропылённом знойном мареве…

VI

Так с земли родной и сгинулиМногих души бесприютные.И рассеялись чужбиноюСудьбы русских полоняников.Знаю, где-нибудь в безвестности,С белым светом расставаючись,

Матери иноплеменныеОставляли завещаниемИ турчонку-полукровочке,И варяжке белокурому:«Ты, дитятя мусульманское,Ты, дитя неправославное,Будь моим благословениемНавсегда оберегаемо, —Не ходи в пределы русскиеНи с баскаками, ни с воями,Где сплелись с моими корнямиИ твои незримой жилою!И рукою дерзновенноюНе обидь цветок или дерево,Где душою бессловесноюЖивы сёстры твои меньшие!И деяний оскорбительныхНе посмей над ширью водною,Где излились безответныеВсе печали твоей матери!Пожелай пути счастливогоПерелёту птиц урочному,В ком навек

сроднились с высямиТвои братья беспризорные!..»Может, полоняне русскиеПоколению чужбинномуПередали кровью памятиТолько синь очей глубокую,Как тоску свою безмолвнуюПо далёкой, милой родине.

48 49

РУССКАЯ ДУША

Рассказ

Костя загулял в городе. Допоздна засиделся в ресторане «Атлантика» — месте встреч и проводов рыбаков — со знакомыми, отмечавшими свой «приход из морей». Много пили, говорили, курили; в промежутках он даже несколько раз потанцевал с какой-то вертлявой девчонкой, которая часто и без всякого повода хохотала и громко кричала: «Не лапать!» Костя был уже в таком состоянии, когда лапать совсем и не хотелось, а наоборот, хотелось просто удержатся на ногах.

Остаток ночи он провёл на железнодорожном вокзале. Прикорнул на скамейке в углу. «Менты» его не трогали. Видимо, был не их клиент.

Утром, когда уборщица разбудила его и попросила пересесть на другую скамью, встал и вышел в город. Голова гудела. Выпив пива в кафе рядом с вокзалом, немного пришёл в себя. Бесцельно побродил по городу, зашёл в кинотеатр, взял билеты на три сеанса подряд. Не так часто ему выпадало быть в областном центре, поэтому домой в свой посёлок он не торопился, да и деньги ещё кое-какие оставались от полученных накануне отпускных.

После кино Костя пообедал в столовке, побродил по магазинчикам, зашёл в знаме-нитый зоопарк. Зоопарк действительно был гордостью горожан. Смогли сохранить его городские власти почти в первозданном виде, ещё с тех самых, довоенных пор.

Зверьё в зоопарке попряталось по тёплым клеткам. Зимой, с холодами, посетителей бывает мало. Несколько мамаш с детьми, семейные пары и гости города — этих всегда от местных отличить можно. Надолго задержался у клеток с обезьянами. Забавные. Людей напоминают.

Вернулся на автовокзал, купил билет до посёлка. В вокзальном буфете взял пару пирожков с ливером и бутылку «Жигулёвского». Подкрепившись, сел в подошедший автобус. Темнело. После декабрьской холодной улицы его немного разморило в тепле «Икаруса». Проснулся он оттого, что кто-то его тормошил:

— Молодой человек, вы свою остановку не проехали?С трудом открыв глаза, Костя увидел знакомый силуэт магазина и выскочил из авто-

буса. Автобус уехал. То, что он принял за знакомый магазин, оказалось незнакомым жилым домом. И посёлок был не его, а какой-то другой, до своего, скорее всего, он пару остановок не доехал. Было темно, звёздное небо обещало морозную ночь. Знако-мых у Кости в этом посёлке не было, и, побродив по безлюдным улицам, он подошёл к маленькому, довоенной постройки домику, из трубы которого шёл дым. Света в доме не было. Взявшись за дверную ручку, он потянул дверь на себя. Та поддалась и отво-рилась. Миновав небольшую веранду, вошёл в комнату, дверь которой также была не заперта. «Во люди живут, — подумал Костя, — заходи, бери что хочешь». Но брать ему ничего не хотелось, а хотелось спать. Продрогнув на морозе, Костя от домашнего тепла размяк и расслабился. А когда глаза привыкли к темноте, он разглядел стоящий у стены диван — свет из дверцы горящей печки падал прямо на него. Подушка на диване отсутствовала, одеяло тоже. Костя разулся и отворил ещё одну дверь. В комнате кто-то похрапывал на белеющей небольшой кровати. Костя, прикрыв дверь, вернулся к дивану. Оглядевшись, увидел на вешалке овчинный полушубок. Положил в изголовье сверну-тую куртку и, бросив полушубок на диван, подумал: «Вот и постель готова».

Посередине комнаты находился стол, на котором стояли трёхлитровая банка с моло-ком, две глиняные кружки и лежало несколько кусочков нарезанного хлеба на таре-лочке. Костя по-хозяйски налил в кружку молока, стоя выпил, заел хлебом. Молоко было вкусное, как дома.

Заснул Костя сразу. Ему снилась вертлявая девчонка из ресторана. Она хохотала и громко, как-то басовито говорила: «Ну и дела… Ну и дела…» — «Да пошла ты, — отмах-нулся было Костя, но девчонка всё теребила его, то за нос, то за плечо, и хрипло хохо-тала. Костя открыл глаза и увидел перед собой старческое лицо, перекошенное от смеха: клочок седой бороды и беззубый рот. И всё это хрипело, хохотало и говорило: «Ну и дела… Ну и квартирант у нас, жена…»

— Как же ты попал сюда, мил человек? — спросил наконец старик. Костя, как мог, рассказал свою незатейливую историю.

Вместе от души посмеялись. Хозяева накормили Костю «чем Бог послал». А ведь могли бы и выпереть взашей. Это и есть «широкая русская душа», которую и аршином не измеришь, и не разгадаешь, — думал Костя.

С лёгким сердцем он покидал этот гостеприимный дом и его добрых хозяев, простых русских стариков, которым будет что рассказать детям, когда те на какие-нибудь выход-ные приедут из города домой.

ПАХАРЬ

Рассказ

Домой Вениамину идти не хотелось. Тёмный синяк под глазом и разорванная по шву ветровка не оставляли никаких надежд на благополучную встречу с семьёй.

«Да, вечер не удался, — вздохнув, подумал он, провожая взглядом удаляющиеся огоньки злополучной машины. — И чего они завелись-то? Ну, сказал, что тачка кру-тая. Что ещё? — вспоминал Вениамин. Он сидел под навесом круглосуточно работаю-щего магазина Салтановского. — Вроде и не нарывался, пил спокойно своё пиво. Тут эти подъехали — «крутые». Кофейку им, видите ли, захотелось. Чёрт меня дёрнул похва-лить их “лошадку”».

Картинка неудавшегося несколькими минутами ранее «диалога» с приезжими живо всплыла перед его глазами.

— Что, «мерин» мой понравился? Так купи себе такой же и катайся! — ответил на комплимент Вениамина, блестя выбритой головой, водитель тёмного «Мерседеса». Кроме водителя — видимо, хозяина машины — было ещё двое парней. Один из приехав-ших подошёл к окошку, открывающемуся для выдачи товара в ночное время, и попросил

БоГДАН-ЖурихиНА таисия Николаевна

Родилась в посёлке Весново Краснознаменского района Калинин-градской области. По профессии бухгалтер. Литературным твор-чеством всерьёз увлеклась после знакомства с Общественной писа-тельской организацией «Росток» города Советска. Является членом «Ростка», хотя в настоящее время живёт в пос. Залесье Полесского района, а работает по специальности в бюджетной организации Славского района. Издала книгу стихотворений «На том стою…» Здесь вниманию читателей предлагается её проза.

50 51

три чашки кофе. Второй направился к туалету, над дверью которого тусклая лампочка освещала известную всем табличку. Лысый, решив немного поразвлечься и показать местным немногочисленным аборигенам, кто здесь чего стоит, подошёл к незадачли-вому собеседнику. Невзрачная фигура сидевшего за столом Вениамина не произвела на приезжего серьёзного впечатления.

— Ну чё, колхозник, пивком балуешься? На хорошую выпивку не заработал? — усме-хаясь, спросил лысый. — Только на такое пойло и хватает? Сидишь в этой норе воню-чей, кайфуешь. — Он брезгливо оглядел деревянный навес, пристроенный к стене мага-зина.

— Дэн, оставь россиянина в покое, — проговорил, ставя на деревянную столешницу три чашки кофе подошедший от окошка парень. — Дай ковбою отдохнуть с устатку после трудов праведных в любимом «салуне». Завтра опять к земле? Или к коровам? — заговорщицки, миролюбиво подмигнул он Вениамину.

— А хоть бы и к коровам, тебе-то что? — сдержанно ответил Вениамин.Он был классным механиком и работал в своём родном посёлке, где родился и жил,

как он считал, сознательную жизнь. После армии решил было осесть в городе. Устро-ился в одну из многочисленных мастерских по ремонту автомашин. Руки у него, по мне-нию клиентов, «золотые». Мог безошибочно по звуку движка определить его слабое место. Быстро «ставил на колёса» технику, которая в своём великом множестве и много-образии нуждалась в его умелых руках. Хозяин — азербайджанец Магомед — нормально платил ему. Работа нравилась. Одно было плохо: каждое утро надо было рано вставать, чтобы успеть на дизель в Калининград, а возвращаться домой из города последним рей-совым автобусом. Снимать квартиру было дорого, а Вениамин копил на машину.

Работать приходилось и в выходные, но он не жаловался и не унывал, зная, что, в конце концов, жизнь повернётся к нему «светлым боком». И жизнь действительно повернулась этим боком, даже гораздо раньше, чем Вениамин предполагал. Он встретил Свету. Теперь уже свою законную жену, а тогда — скромного бухгалтера из Залесовской конторы. Все сбережения, накопленные Вениамином, ушли на свадьбу, справленную без размаха, но вполне достойно. Света и уговорила его работать в местном хозяйстве. Хорошие руки ой как нужны были в здешних мастерских. Да и в зарплате он не терял. Не долго думая, Вениамин согласился. Теперь как уважаемый специалист и счастли-вый семьянин шагал он утром рядом со своей серьёзной женой на работу и, чмокнув её в щеку на ступеньках конторы, спешил в залесовские гаражи.

Руководитель хозяйства предложил купить в рассрочку жильё, которое строилось для рабочих и специалистов. Прикинув свои предполагаемые доходы, молодые всели-лись в новенький, с ещё не благоустроенной территорией дом на двоих хозяев. Семья ждала пополнения…

В тот вечер у магазина Вениамин встретил бывшего одноклассника, сидящего с бутылочкой за столом под деревянным навесом, и остановился поговорить. Давно не виделись. Друг жил в городе, домой приезжал редко. Было уже девять часов вечера, и продавщица изнутри заперла дверь магазина. Вениамину пришлось покупать себе пиво уже из окошечка. Возвращаясь к столу, он с разочарованием увидел, как его одно-классника уводит симпатичная брюнетка с продуктовым пакетом в руках — наверное, жена.

Вениамин сел за стол и решил отдохнуть «на природе». Место здесь было тихое. Цветущие кусты майской сирени скрывали в своих зарослях голосистого соловья. Вот надрывается! — слушая рулады, выдаваемые птичкой-невеличкой, улыбался Вениамин. Он любил свой посёлок, утопающий в зелени от ранней весны и до самых заморозков. Ничего примечательного, разве что кроме старой немецкой кирхи, в Залесье не было. Сотни таких же посёлков, как и этот — бывший немецкий — были разбросаны по всей территории области. Они были похожи друг на друга: красными крышами, серенькими мансардными домиками, вымощенными брусчаткой дорогами… Некоторые посёлки, как доживающие свой долгий век старики, ветшали с годами. Они лишались школ, клу-бов, фельдшерских пунктов. Дома в них, когда-то добротные, а теперь почти разрушен-ные, растащенные «на кирпичи», смотрели пустыми глазницами в заросшие бурьяном и диким кустарником бузины палисадники. Молодёжь уезжала в город. Старики уми-рали.

Залесью повезло. Школу здесь не закрыли, был и детский сад с яслями. Работал фельдшерский пункт, функционировал клуб, называющийся по-новому: молодёж-ным досуговым центром. Молодёжи в посёлке было порядком. Рабочих мест хватало. Хозяйство считалось крупным и успешным. Посёлок благоустраивался. Да и сами жители старались поддерживать чистоту и порядок на своих придомовых терри-ториях. Перекрывались крыши домов, выравнивались и подкрашивались фасады. На подстриженных газонах внутренних дворов зеленели и цвели декоративные рас-тения — недостатка их в округе не было. Ещё на въезде в посёлок манили взгляды людей ухоженные растения «декоративных культур Любимцева». А в самом посёлке радовали глаз своей красотой и многообразием цветущие не только по весне, а почти до самой осени, аккуратненькие кустарники и деревца питомника, принадлежащего уже другому собственнику.

Обычный посёлок, с обычными, не хватающими звёзд с неба людьми. Но для них, жителей, с их радостями и горестями, он был уютным, родным, гостеприимным домом…

И когда на стоянке у магазина лихо припарковался незнакомый тёмный «Мерседес», Вениамин на правах местного жителя (а может, и сдуру), чтобы сделать приятное при-езжим, заметил: «Добрая лошадка!»

— Вы слышали, — обращаясь к друзьям, произнёс лысый, — он, кажется, недоволь-ство проявляет. — И, что-то сказав на английском языке, громко рассмеялся.

— Дэн, оставь аборигена в покое. Тебе его не понять, а он вряд ли сможет по досто-инству оценить твоё произношение, — с усмешкой проговорил, дуя на кофе, уже сидя-щий за столом второй парень. Третий всё ещё задерживался в туалете.

— Ну чё, пахарь, — поставив ногу на скамейку, где сидел Вениамин, не совсем миро-любиво сказал Дэн. — Расскажи нам, как до такой жизни хреновой докатился со своим колхозом? Широка страна твоя родная, да? И, наверняка, ты в ней хозяин, да, пахарь? — передвигая ногу всё ближе к Вениамину, неторопливо философствовал наглый незнако-мец.

Вениамин допил пиво и поднялся, чтобы выбросить бутылку в мусорный бак.— Сидеть! — грубо толкнул его на место Дэн. — Мы ещё не договорили! А вот скажи,

пахарь, что у тебя есть такого хорошего в жизни, кроме твоей возможности — пойло лакать в этом сарае, а? Отчего у тебя рожа такая довольная, как будто тебе действи-тельно нравится эта твоя светлая жизнь, а? Ты за границей-то хоть раз бывал? Как люди живут, видел? Нормальную человеческую жизнь видел, а, пахарь?! — Лысый уже почти с ненавистью глядел в глаза напряженно замершему Вениамину. — Вот такое, как ты, быдло возомнило себя хозяевами России, ползает счастливо в навозе и нищете, как вши по её брюху! Дохозяйничались! Скоро жрать нечего будет, а вам всё хорошо! Всё вас устраивает!

И вдруг — сам не ожидал от себя такой прыти — Вениамин резко дёрнул на себя, с разворотом вовнутрь, за ногу не в меру разошедшегося приезжего. Поднявшись во весь рост, подтянул его к себе — и со всей сдерживаемой до последней секунды силы засветил кулаком в перекошенное от страха лицо.

— Да, я пахарь! — тихо, почти шёпотом произнёс Вениамин. — И эта земля, по кото-рой ты сейчас ползаешь, моя земля! И я здесь хозяин! — всё ещё не отпуская ногу рас-тянувшегося на полу лысого, говорил он. — И посёлок этот мой! И сарай этот мой! — уже перешёл на крик Вениамин.

Подскочивший сзади третий парень, уцепившись за куртку Вениамина, тащил его на себя, боясь, что тот продолжит избивать его друга. Но Вениамин вывернулся, его куртка затрещала. И тут подскочивший «любитель кофе» вдруг с размаху влепил кула-ком ему в лицо. Вениамин не собирался избивать лежащего Дэна. Не в его правилах было бить «лежачего». Но манера общения — трое на одного — окончательно вывела его из себя. Он оглянулся. Как назло, вокруг никого из односельчан не было. Только недалеко в сквере белел недавно обновлённый к празднику Победы обелиск павшим российским солдатам. «Не один», — промелькнуло в голове. И со словами: «Получайте, твари! И от пахаря, и от россиянина! И от счастливого быдла!» — он стал остервенело махать кулаками налево и направо, при каждом своём ударе ощущая прилив каких-то неведомых сил.

52

— Прекратите! Прекратите! Я сейчас полицию вызову, — услышал он сквозь шум в ушах голос продавщицы магазина, которая стучала ладонями по закрытому оконному стеклу изнутри магазина. Она опасалась, что эти трое чужаков изувечат поселкового парня. Но, как говорят в таких случаях, не на того напали.

Приезжие быстро, оставив на столе почти нетронутый кофе, умчались в ночь на своём «добром мерседесе». Вениамин снял разорванную куртку, отряхнул её и, выта-щив из кармана платок, брезгливо вытер ладони и кисти рук, как будто стирая налип-шую от прикосновения к приезжим грязь. Выбросил платок в урну. Постоял, потрогал рукой болевший глаз и не спеша отправился домой. Проходя мимо обелиска, он глянул на венки у его подножья и тихо сказал:

— Я не огорчил вас, ребята? — Молчание Вениамин расценил как знак согласия. — Да, кто к нам с дерьмом придёт, тот его и нахлебается! — с удивлением для себя самого вслух перефразировал он всплывшее в памяти высказывание знаменитого полко-водца.

Вениамин шёл по главной улице притихшего посёлка. Осознание того, что это его посёлок, что земля, по которой он сейчас идёт, — его земля, и окно, которое призывно светится в темноте, — его родное окно, — приятным теплом и гордостью наполняло его душу.

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ЗВЕЗДА

Рассказ

Автобус задерживался. Кассирша в окошке билетной кассы устала объяснять: «На маршруте автобус сломался. С запасным задержка. Ждите. Все уедете».

Перекусив в привокзальной кафешке, в ожидании автобуса 522-го маршрута я бес-цельно бродила по продрогшему перрону. Подмораживало. Хорошо хоть оделась тепло. Неподалёку на скамейке освободилось место. Присела. Издалека откуда-то появился мужчина бомжеватого вида. Во всяком случае, и «прикид» его, и внешность — всё указывало на это. Он по очереди подходил к людям, сидящим на лавочках — видимо, попрошайничал. Кто-то открывал кошелёк, кто-то шарил в карманах, а иные не утруж-дались и отводили взгляд в сторону. Мол, не видишь, любуюсь зимним пейзажем, а ты тут отсвечиваешь.

Моя скамейка была очередной на пути побирушки. Чтобы не заставлять его ждать, — да и самой малоприятно созерцать убожество, — я заранее открыла кошелёк, достала несколько десятирублёвок. «А, небось не обеднею», — подала в протянутую, в перчат-ках, руку. Обратила внимание на то, что перчатка очень даже прилично выглядела: не затасканная и почти не грязная. Подняла глаза и перехватила взгляд «бомжа». Взгляд, на удивление, был осмысленный, не пустой или отсутствующий, какой обычно бывает у привокзальных забулдыг. «Бодрый какой-то нынче бомж пошёл, — подумала я. — Дебютант, что ли?»

Автобуса всё не было. Народ нервничал. «Да, плоховато дело — вот так в рожде-ственский вечер побираться. — Мысли о «бомже» опять назойливо полезли в голову. — Как же много у нас нищих развелось…»

Раньше просить милостыню считалось стыдным занятием. И только калеки безрукие или безногие могли себе это позволить. Таким подавали всегда, даже зная, что навер-няка всё тут же будет пропито. Но это уже, как говорится, не наша забота. Люди добрее были, совестливее, что ли… Не могли равнодушно пройти мимо чужого горя. А сейчас что? Сколько же его, этого чужого горя, вокруг!..

Сидеть стало холодно. «Вот, чёрт, так, чего доброго, и до «первой звезды» домой не успеешь. Съездила, называется, на рынок за обновкой к празднику, — в который раз повторяла я про себя. — Цены просто зверствуют, только на платье и хватило, а про-дукты… А, ладно, не жили богато, нечего и начинать…»

Народ на перроне заволновался. Людской поток хлынул к третьей остановке, на наш 522-й маршрут. Показался автобус — двухъярусный, вместительный. Все сядем. Да и куда теперь спешить? Билет у меня с местом — чего зря толкаться? Сижу, жду, когда у автобуса толпа схлынет.

И вдруг на перрон въехала крутая иномарка. Выскочивший из неё мужчина, в доброт-ной дублёнке, с полными пакетами в руках, заметался по перрону, как будто искал кого-то. Увидев меня, быстро подбежал и, улыбаясь, протянул мне пакеты:

— Берите! Спасибо вам!В недоумении посмотрела на него. Глаза… глаза, осмысленные глаза «бомжа». Диле-

танта… или дебютанта…— Как? — только и смогла выдохнуть я.— С друзьями поспорил, что есть ещё добрые и сердечные люди. А у вас и просить

не пришлось — добровольно расстались со своими червонцами! Берите! Берите, не стес-няйтесь, — уговаривал меня мужчина.

— Спасибо, — растерянно сказала я. — С Рождеством вас! Шутник!— Спасибо вам! У вас обязательно будет всё хорошо, поверьте, — на прощание напро-

рочествовал он. И убежал на поиски не оделённых им сердобольных людей.Расположившись на своём месте у окна, я не удержалась и стала разглядывать подарки.

Так, что здесь? Мартини, коробка шоколада, пакет крупных мандаринов. Ну вот, и Рож-дество встречу как полагается, — мысленно поблагодарила «шутника». А что там, в дру-гом? Этот пакет был сверху стянут узкой ленточкой, какой обычно цветы перевязывают. Чуть-чуть ослабив ленточку, заглянула внутрь — и ахнула: «Рождественская звезда»! Ну конечно, она самая, ни с каким цветком не перепутаешь эти алые, нежные листочки, как будто вырезанные из цветной бумаги. Вот это подарок! Посмотрела в окно. «Шут-ник» вручал такие же пакеты очередной неравнодушной женщине.

Настроение сразу стало замечательным! Подумалось: «Что человеку для счастья надо? — Чуточку доброты, любви…» Захотелось обнять всех пассажиров автобуса, вме-сте с водителем, и крикнуть им: «Люди! Я люблю вас! Давайте делать добро и любить друг друга! Ведь это так здорово — просто любить!»

54 55

КРОХОБОР

Рассказ

Нелегко в настоящее время жить писателю, ох, нелегко. Сами посудите: их книги не выпускают, а если и выпускают, то экземпляров пятьсот, а если и пятьсот, то гоно-рары не платят, мало того, что не платят, так еще за свой счет приходится издавать. А какой у писателя счет, если его книжки не выпускают, а если и выпускают, то гоно-рары не платят, а если не платят, то где тогда денег взять? Говорят, у спонсоров или меценатов. А если писатель в деревне живет — какие там спонсоры и меценаты? Разве что Ашот Саркисович, который магазин открыл при дороге. Так ведь он книг не читает, а если и читает, то все больше по бухгалтерии или по законам — как от налогов увиль-нуть. Только писатель не бухгалтер и не юрист тем более. Нет в нем Ашоту Саркисо-вичу особой надобности, разве что только руку пожать для важности — все ж чудной человек писатель, где еще такого так запросто встретишь. Да и перед своими дружками всегда можно похвастать, мол, с писателем лично знаком, а вдруг даже и поэтом, почти Пушкиным. Черт его знает, что он там пишет. Так что поздороваться Ашот Саркисович поздоровается, а денег на книгу не даст, разве что в долг рублей пятьсот на продукты из своего магазина.

Есть еще, правда, поселковый глава администрации, Дзагоев Иван Иванович, чело-век, по его собственному признанию, честный и уважаемый, к сельчанам всегда со всем почтением. Ну откуда, скажите, у честного человека могут быть деньги на всякие там книгоиздательства? Личных денег у Ивана Ивановича ни копеечки, а государственные только на улучшение жизни. Сядет, бывало, с утра Иван Иванович в свой ВМW Х пятой модели и мотается где-то по делам до самой ночи, ему не до писателей.

Можно, конечно, и в райцентр съездить меценатов поискать. Живет там, говорят, один такой, Самарин Николай Андреевич, в депутатах числится и как будто даже пред-седатель местной партячейки. Ходят слухи, что щедр и к культуре неравнодушен. Вот недавно школьникам полторы тысячи рублей в театр выделил. Может, его в меце-наты?

На худой конец, можно по деревне сбор средств объявить на издательство книги. Но народ вряд ли поймет, не даст. Вот на похороны самого писателя даст, а на книгу — это уж дудки. Блажь какая-то, тут кому-то на портвейн не хватает, кому-то — на сапоги, а этому книгу подавай.

Виктор Семенович в Макеевке учителем работал, а заодно и рассказики пописывал — то ли от скуки, то ли от талантов каких, но что-то у него все же получалось и даже изредка печаталось. Писал же Виктор Семенович все больше о жизни, о деревне да о своих дере-венских жителях. С юморком писал, но так, чтобы не очень обидно. Местные себя в рас-сказах узнавали и друг над другом подтрунивали, а Виктору Семеновичу руку тянули при встрече и о политике заговаривали.

Однажды Виктор Семенович все же умудрился найти спонсора и издал книгу дере-венских рассказов. Ну, не книгу, а так, книжечку, в сотню экземпляров да на сотню стра-

ниц, но все-таки. С тех пор за Виктором Семеновичем прочно закрепилось прозвище «писатель».

— Глянь, писатель в магазин пошел, опять, видать, за тетрадками, — качали головой бабы, сидя на завалинке. — Это ж сколько денег на них тратит, сердечный! И как только Танюха, жена его, эти траты терпит.

— Вон Достоевский из магазина возвращается, — хмыкнула как-то местная фельд-шерица Клавка, обращаясь к своей подруге Верке. — Смотри, как важно ходит, будто «Войну и мир» написал, не меньше, а у самого-то книжонка еле-еле, никакой предста-вительности, скукота одна. Лучше бы как Донцова или про Марианну. Но не тянет он до них, ума, видать, не хватает. И как ему только Олег Евгенич денег-то на книгу дал, говорят, аж цельных десять тысяч отвалил, ужас какой.

— Ой, Клав, не скажи, — махнула рукой Верка, — может, Семеныч и не Достоевский, зато наш, макеевский, и один такой. Да и Таньке евоной лучше. По мне, так пусть лучше книжки сочиняет, чем как мой Митяй с бутылкой обнимается.

— Чего ж ты, Серега, у писателя часть гонорара не востребовал? — посмеивались собутыльники над местным забулдыгой, особенно узнаваемым в рассказах Виктора Семеновича. — Счас бы жил припеваючи, нос в табаке.

— Спрашивал, — огрызался Серега. — Говорит, книжка не продавалась, всего-то сто штук, все, мол, по знакомым роздал.

— А ты и поверил, лопух. Развёл тебя писатель, ему ж Олегу Евгеничу долг возвра-щать.

— Так он же спонсор!— Ну так что ж, что спонсор, не бесплатный же.— Бросай сигареты, Виктор Семенович идет, — шухерили школьники, завидев вда-

леке сутулую фигуру учителя.Так что получается — в деревне к Виктору Семеновичу было очень даже достой-

ное и уважительное отношение, вот только до той поры, пока не случилось следую-щее.

Однажды Виктора Семеновича, следовавшего в магазин за очередной пачкой бумаги, окликнул Серега.

— Семеныч, постой, дело есть, — нетвердой походкой подошел к писателю герой его рассказов.

— Серега, денег нету, только на бумагу жена выдала, — решил упредить досужие просьбы Виктор Семенович.

— Да не, — отмахнулся Серега, — сегодня не требуется, мне уже Санек Ковалев под-кинул на опохмел. У меня тут другое, важное…

— Ну чего? Говори, только не долго, я тороплюсь.— Да вот, Ванюшкин жалуется, что не заходишь к нему совсем, забыл старика.— А с чего бы заходить?— Ну как с чего? Пили ж когда-то вместях, да и так, по-соседски.— Я ж бросил давно, а по соседству вроде как каждый раз здороваюсь.— Ну, здоровкаться одно, а зайти да душевно посидеть — это совсем другое, — зака-

тил глаза кверху Серега, многозначительно подняв указательный палец.— Да ладно, Сергей, не тяни резину и говори по существу, чего надо? — развернулся

в сторону магазина Виктор Семенович.— А я и так по существу, — засеменил следом Серега. — Мы вот тут с дядей Колей

поговорили за портвейшком и решили, что нужно тебе об его жисти написать.— Чего написать?— Ну, не знаю чего, роман какой или там воспоминания на худой край. Тебе вид-

нее.— Чего это мне виднее? — раздраженно остановился Виктор Семенович. — Какие

воспоминания, какие романы, о чем вопрос?— Ну, я ж тебе толкую об чем, — перешел на громкий голос и Серега. — Об дяде Коле

Ванюшкине, об евоной жисти.— А что такого в его жизни, чтоб я об этом писал?— Ну как что? Да все! — аж задохнулся от возмущения Серега. — Дядя Коля, ведь

это о-го-го, это у-у-у! Это такой человечище, такая громадина! Это… это… Да чего тут!

вороНиН Дмитрий Павлович

Родился в 1961 году в г. Клайпеде Литовской ССР. В настоящее время проживает в посёлке Тишино Калининградской области. Член Союза писателей России. Автор трёх сборников прозы. Рассказы публиковались также в различных изданиях в России, Белоруссии, Украине, Молдове, Казахстане, Эстонии, Германии. Член Конгресса литераторов Украины. Лауреат многих всероссийских и междуна-родных литературных конкурсов.

56 57

Ну, сам знаешь. Напишешь?.. Не напишешь! — с угрозой подступил к Виктору Семено-вичу Серега.

— Да что я должен написать? Пусть расскажет сначала о себе что-нибудь, а там посмотрим, — с опаской отошел от Сереги писатель.

— Ну, давно бы так, — беззубо заулыбался Серега. — А то чего писать, чего писать! С этого и надо было подходить.

— К чему? — удивился Виктор Семенович.— Как к чему? К существенности, глубине масштаба, — поднял палец местный пьян-

чужка.— Какой еще глубине масштаба?— Слушай, Семеныч, ты вроде как умный мужик, учителем в школе числишься,

а простых вещей не понимаешь. Стрелку тебе дядя Коля сегодня на двадцать ноль-ноль забил в евоной баньке, там все и перетрете. Так что приходи, не запаздывай, милости просим.

— А почему в баньке-то?— А где ж еще? — удивился Серега. — Мы там завсегда собираемся, подальше от дяди

Колиной тетки Натахи, чтоб не орала на всю деревню.Вечером Виктор Семенович накинул на себя плащ и с порога предупредил жену:— Я к соседу на часок. Звал, что-то рассказать хочет.Виктор Семенович вышел за калитку и через два дома свернул в покосившиеся ворота.

Не заходя в скособоченную избу, он за огородом направился в сторону сада и уткнулся в старую, вросшую в землю баньку дяди Коли. Постучавшись три раза, отворил дверь и, нагнувшись, чтобы не удариться о притолоку, шагнул внутрь.

В предбаннике при свете закопченной сорокаваттки на лавках за старым, отслужив-шим свое кухонным столом сидели три мужика: дядя Коля Ванюшкин, Серега и Илюха Кирюхин — еще один сосед по улице, кочегар деревенского магазина.

— Ну, здрасьте всей честной кампании, — пожал руки мужикам Виктор Семенович и присел на лавку. — Тут вот меня Серега зазвал к тебе, Николай Фомич, будто бы рас-сказать чего-то хочешь.

— Хочу, Витя, хочу, давно хочу, — тяжело вздохнул дядя Коля. — И про жизнь свою хочу тебе поведать, и про другое всякое. А то как помру, кто ж тогда тебе все обскажет? И про колхоз нашенский, и про то, как жили, как строили все, и про надои, и про цент-неры, про будни то ж, про праздники. Много чего. Тут не один роман напишешь, может, целый сериал, потом спасибо скажешь.

— Так уж и роман? — улыбнулся Виктор Семенович.— А ты не скалься, не скалься, — перебил его Ванюшкин. — У меня историй не на одну

книгу наберется. Такого повидал, чего Шолохову с тихим Доном и не снилось.«Вот сам и писал бы, — подумал Виктор Семенович, пряча улыбку и собираясь выслу-

шивать долгую историю. — Черт меня дернул прийти сюда».Минуты две в помещении висела тишина, которую нарушил Ванюшкин.— Вить, ну чего сидишь, доставай уже.— Что доставать? — непонимающе обвел всех взглядом Виктор Семенович. — Ручку,

что ли?— Какую ручку? — аж подскочил Серега. — Проставу, конечно.— Какую проставу?— Как какую? — захлопал глазами Серега. — Обыкновенную, за истории.— Не понял, — прислонился к стене предбанника Виктор Семенович.— А что тут не понять? — встрял в перепалку дядя Коля. — Ты пришел сюда, чтоб

слушать мои истории про жисть, так? Каждая история — бутылка. Я ж не лох какой, как Серега, чтоб за бесплатно рассказывать.

— Чего это я лох? — набычился Серега.— А чего, нет, скажешь? — ударил кулаком по столу дядя Коля, да так, что один ста-

кан, подпрыгнув, упал на пол. — Он про тебя написал в своей книжке? Написал. А гоно-рар тебе заплатил? Вот, то-то. Так что сиди и молчи лучше в тряпочку.

— Какой гонорар? — у Виктора Семеновича даже челюсть отвисла.— Обыкновенный, какой, — зло ответил дядя Коля. — Я так понимаю, ты без про-

ставы сегодня. Значит, вечер впустую. Не уважаешь ты меня, старика, Витюша. Ну, вот

что, милок, завтра в это же время будем тебя ждать здесь же, так ты уж нас больше не подводи, а то по договору я с тебя неустойку востребую.

— Какую неустойку? — обалдело уставился на дядю Колю Виктор Семенович.— По договору о гонораре.— О каком гонораре и о каком договоре?!— Ты что, Витюша, совсем тупой на голову или прикидываешься? А еще учителем

называешься. Нехорошо, Витя, ой нехорошо. Не по-людски это, не по-соседски. Дого-вор о моей доле подпишем при свидетелях, вот при них, — кивнул на Серегу с Илюхой дядя Коля.

— Да объясните мне, наконец, в чем дело.— А что тут объяснять-то? Ты, Витя, по моим историям напишешь роман, и по дого-

вору, как полагается, я получу шестьдесят процентов гонорара, потому как я тебе все обскажу, а твое дело только записать. Справедливо, мужики?

— Точняк, дядя Коля, точнее некуда, — закивали Серега с Илюхой.— Ну, вот и я говорю, — продолжил Ванюшкин, — часть денег отдашь завтра вместе

с проставой, часть — в конце истории, ну и остаток — как книга выйдет.— И сколько завтра? — усмехнулся Виктор Семенович.— Я тут все подсчитал, — надел очки дядя Коля и положил на стол тетрадный листок,

исписанный цифрами. — По мне так получается, что пять тысяч. И это, согласись, по-божески, мог бы и больше затребовать. Но мы ж как-никак соседи. Да и вот еще, Сереге неустойку заплатить надобно, рублей так семьсот.

— Вы это серьезно, мужики?— Да какие тут шутки.— А шли бы вы знаете куда? — поднялся из-за стола Виктор Семенович.— Так ты что, отказываешься платить? — опешил дядя Коля.— Отказываюсь, — открыл входные двери Виктор Семенович.— Ну и крохобор ты, Витек, — обиженно закачал головой дядя Коля, — ну и крохобор!

Не ожидал я от тебя, ох, не ожидал! С виду интеллигентом прикидывался, а внутрях-то мироед мироедом.

— Не, не крохобор он, — облокотился на стол Серега. — Скупердяй он, вот кто!— Да-а, пожалуй, ты прав, — прикурил папироску дядя Коля. — Последний он ску-

пердяй, каких свет не видывал…Дальнейшего Виктор Семенович уже не слышал, выйдя за порог бани. А на следую-

щий день бабы на завалинке провожали его осуждающими взглядами.— Гля, гля, крохобор-то опять в магазин за бумагой пошел, небось на дядю Колю

доносы писать или судиться. Совести у человека совсем ни на грош, и гонорар не запла-тил, и еще денег с дяди Коли содрать норовит. Как с таким крохобором токмо Танюха живет. Бьет он ее, поди, сердешную.

— А что я тебе, Верка, говорила, а? — брезгливо морщилась фельдшерица Клавка, обра-щаясь к подруге. — Не жди от этого писаки добра. Так-то оно и вышло. Все инстанции кля-узами забросал, да и скупердяй такой, что свет не видывал. А ты его защищать. Деньги-то дяде Коле не выплатил, как по договору между ними прописано было. А истории дяди Колины за свои выдал и книгу выпустил. Мошенник он, навроде Мавроди, а не писатель.

— Ой, твоя правда, Клава, — виновато соглашалась Верка. — Дура я, дура, что в упор такого скупердяя не замечала. В век наука.

— Да-а, Серега, — сочувственно обнимали дружка собутыльники. — Кто ж знал, что на такого крохобора нарвешься. Он, вон, дядю Колю не пожалел, совсем, совсем без средств оставил. А еще писателем называется.

— Гад он и сволочь, — ненавидяще сжимал кулаки Серега. — Олигарх последний, морду ему набить мало.

— Ничего, Серега, жизнь его еще накажет.И только ученики, завидев вдалеке Виктора Семеновича, как и раньше с опаской

шухерили:— Бросай сигареты, учитель идет.

58 59

ТРИ ПОНЕДЕЛЬНИКА

Рассказ

Жить осталось три понедельника.Или тридцать три.Или триста тридцать три.Все равно — вжик — и прилетел.Счетчик тикает.Так почему я должен притворяться?Зачем и кому я должен подыгрывать?Вам не нравится, что я говорю? Отойдите к тому, кто говорит приятное вам.Назвал мерзавца — мерзавцем. Некорректно?! Вот летит ворона. Это ничего, что я ее

вороной назвал?Интересная женщина. Вызывает желание. Скажи ей об этом прямо. Получишь ответ:

«Животное!» Начни с красивых слов. Поймай себя на том, что когда-то уже говорил это. Станет скучно и противно. Твое желание умрет в тот момент, когда ее — проснется. Ей нужна заезженная пластинка. А жить осталось три понедельника. Есть та, которая поняла. Давно. Без слов. Ей — все оставшиеся дни.

Друг ушел. Все говорят красивые слова. Ты молчишь. Тебя осуждают. Им нужно покрасоваться. А у тебя кусок тебя умер. Не болит. Просто умер. О чем говорить? Это — отнимает.

Полдня прозаседали. Впустую. А столько надо было сделать! Полдня! Жаль до яро-сти. Это — отнимает.

Маленький сюрприз. Мои помощницы легли на амбразуру. Все сделали сами. «Умницы!» — обязательно вслух. Сейчас не скажешь — потом забудешь. А потом — третий понедельник. А они старались. Зарплату и так получат. Но старались. Вслух: «Растёте, девчонки!» У вас только утро первого понедельника. Растите. Продолжайте меня.

Большой поэт ушел. Давно. Но мы — живые — соберемся в его день рождения. Мы — не великие. Но у каждого из нас есть свое слово. Время не тратим. Вкладываем. Под про-центы. Его последний понедельник — в последнем из нас. А наш — в последнем из тех, кто потом соберется так же и здесь же.

Вечер. Огород. Все живое. Все тебя ждет. Помог. Полил. Покормил. Задавил гада-жука. Затравил тлю. Выпутал пчелку. Поругал паука: «Мух лови!» Поговорил с помидо-рами. Они все понимают. Это — в плюс. Это — бонус.

Дом. Стройка. Новый туалет. Ввертыш в гипсе проворачивается. Придется светиль-ник на «молли» крепить. Держатель для бумаги, ершик в чаше. Бронза на песочно- розоватой плитке. Теперь — полный комплект. Святое место! Сядет человек. Рассла-бится. Никто не пристает. Советов не дает. Вопросами не донимает. Ответа и ответствен-ности не требует. Отдыхайте, родные. Я за вас заранее порадуюсь. Это время, как охота и рыбалка, в счет понедельников не идет.

Полночь. Буквы на мониторе. Слова. Фразы. Повесть. Прочитают тысячи. Поймут или нет. Восхитятся или обматерят. Поверят или будут спорить. Задумаются или съёр-ничают. Но запомнят. Я в них останусь. Плюс три понедельника — в каждом.

Солнце сквозь плотные шторы. Шорты, калоши. Роса. Погладил грушку. Давай вокруг тебя подрыхлим! Ей можно прямо сказать: «Я тебя хочу!» Наливайся скорей. Расти. Продолжай меня.

Телефон. Сын. «Па! Посоветоваться хочу». Разговор. Никакого совета ему не нужно. Сам все решил. Я бы так не сообразил. А ему нужно просто укрепиться. Добрать силы. Взял у меня. И оставил вдвое.

«Дед! Давай в шарики играть!» — «Давай!» Желтые шары по зеленому сукну. «Что-то я устал». — «Дед, ну еще немножко!» — «Ладно». Нежные ручонки на шее: «Настоящий дедушка!» Таешь. Прижимаешь к себе. Кровинка моя. Это время — не в зачет. Это в при-бавку. Это — в вечность. Продолжай меня.

ЛИМОНЧИКИ

Рассказ

Хр-руп! — и осколки раздавленного граненого стакана вспороли ладонь того, кто таким пижонским образом решил продемонстрировать крепость своих дланей.

Проведению атлетического эксперимента и его печальному результату способство-вал целый ряд обстоятельств. Во-первых, суровому обладателю могучей кисти через две недели должно было исполниться аж семнадцать. Во-вторых, все его познания в обла-сти общения с прекрасным полом ограничивались курсом дворовых лекций и изучением медицинского справочника, который был позаимствован другом детства у отца-гине-колога. А в-третьих, как еще можно было привлечь внимание миниатюрной, но совер-шенно независимой, невероятно глазастой и очень строгой старосты параллельной группы, если при одном взгляде на ее ладную фигурку в сером мини-платьице кровь просто вскипала, намертво иссушая обычно разговорчивый рот и приклеивая онемев-ший язык к гортани.

И вот — привлек…Уже изрядно поддавший друг Серега, который и притащил его на восьмимартовскую

вечеринку своей группы, удивленно воззрился на алую струйку, стекающую с кисти друга:

— Стакан полный был, что ли?— Ты что, кровь от портвейна не можешь отличить? — злясь на себя в душе и потому

особенно язвительно ответил пострадавший.— Ну, это сколько выпить, — резонно заметил приятель, — а то состав может быть

и совсем одинаковый…Девчонки же — хозяйки тесной общежитской комнатки, уставленной двухъярус-

ными железными кроватями, — всполошились:— Вы с ума сошли? Он же порезался!И тут произошло то, ради чего можно было передавить еще дюжину стаканов и даже

сплясать боевой танец на их осколках: ОНА первой метнулась к шкафчику с женскими причиндалами и, выхватив пакет с какими-то ватно-марлевыми делами, вернулась к герою вечера.

ГорБАНь валерий вениаминович

Родился в 1959 году на г. Чегдомын Хабаровского края. Окончил биолого-почвенный факультет Дальневосточного университета. По личному рапорту был призван в Вооруженные силы СССР, отслу-жил действительную службу в войсках связи. После увольнения в запас поступил на службу в МВД СССР. Работал в подразделениях по борьбе с организованной преступностью на должностях опе-ративного состава, в том числе и в специальном отделе быстрого реагирования (СОБР). В 1995–1996 годах командовал ОМОН при УВД Магаданской области. Участник первой чеченской кампа-нии, награждён орденом Мужества и ведомственными медалями.

Выпускник Академии управления МВД России. Полковник милиции в отставке.С 2000 года живёт в Калининградской области. В настоящее время — заместитель главы адми-

нистрации муниципального образования «Гвардейский городской округ». Член Союза писателей Рос-сии. Автор трёх книг, а также соавтор семи сборников художественных и документальных произ-ведений. Лауреат творческих конкурсов. Удостоен медали Шукшина.

60 61

— Покажи рану, там стекло не застряло?Он разжал ладонь. Тонкая красная струйка, цвиркнув, прыгнула на ее платье, мгно-

венно расплывшись пятнами по модному кримплену.И без того громадные глазищи стали еще больше. Но маленькие ловкие ручки уже

соорудили тампон, прижали его к зияющему разрезу и принялись заматывать скрючен-ную от боли кисть.

Закончив перевязку, сестра милосердия скомандовала:— Мальчишки, идите погуляйте минут десять, я переоденусь.Парни двинулись в коридор, на ходу подначивая хорохорящегося стаканобойца,

а она, закрыв дверь, разревелась. Было очень жалко этого смешного дурачка, весь вечер украдкой следившего за ней, и было стыдно перед подругой, одолжившей на вечер свое лучшее платье. Личный парадный гардероб, состоявший из мини-юбки и наряд-ной кофточки, был выстиран еще вчера, но до сих пор сох на спинке кровати. Так что и переодеться-то, собственно, было не во что.

Душевная умница Лелька поняла все сразу. Обняв подружку за плечи, она весело ска-зала:

— Ну, ты что! Из-за платья, что ли? Да кримплен отстирается без проблем, только сейчас прямо замочим. Зато какой кавалер, а! Кровь готов для тебя пролить! Ты возьми, надень свой домашний халатик, мужики все обалдеют.

— И все с ходу начнут резаться, — добавила яркая, темпераментная и язвительная Наталья.

Вернувшимся же представителям сильного, но бестолкового пола дамы, переодевши-еся из солидарности в разноцветные халатики, объявили:

— Мы тут хотели все в белые халаты одеться и бинтов еще накупить, но надеемся на ваше трезвое поведение и предлагаем попить чаю.

Сгорающий от стыда виновник переполоха пытался смыться еще в коридоре, но был отловлен. Теперь он сидел с пылающим лицом, пил чай и, погрузившись в горестные размышления, ждал удобного момента, чтобы извиниться за причиненные хлопоты.

— Остановилась?— А? — вздрогнул он.— Кровь остановилась? — Нежная ладошка осторожно коснулась замотанной руки.

Наклонившись, ОНА внимательно смотрела на бинты, сквозь которые проступало багровое пятно. Воротничок желтенького ситцевого халатика, украшенного незатейли-выми цветочками, отошел, приоткрывая небольшие смуглые грудки. Еще чуть-чуть и… Но маленький пластмассовый желто-зеленый лимончик, верхний из ряда застегиваю-щих халатик пуговок, спас… нет, не хозяйку, а того, кому она так хотела помочь.

Ведь и так просто удивительно, что не бетонная плотина, а обычный марлевый там-пон оказался способен удержать гремучую смесь из гормонов и адреналина, прогоня-емую сумасшедшими толчками молодого сердца с частотой сто восемьдесят ударов в минуту…

И все же… ах, лимончик, лимончик!..

***

В первый месяц они практически не спали. А тут еще и сессия подвернулась. Так что после ночных бдений над конспектами, то и дело прерываемых для занятий, не пред-усмотренных программой, особо и отсыпаться было некогда. Но не зря восточные мудрецы рассматривали любовь как особый род помешательства, обычно не опасного для окружающих.

Скорее — мешали окружающие. Ведь все имеет свой предел. В его комнате жили еще пятеро, в ее — четыре подружки. Принудительные коллективные походы в кино и само-отверженное высиживание друзей в учебных холлах общежития могли продлиться месяц-другой. А год?.. Постоянные встречи украдкой, пятнадцатиминутная «любовь» с настороженным ожиданием тяжких шагов бдительной комендантши, вечный страх забеременеть и неопределенность своего положения — все больше и больше тяготили прекрасную половину влюбленной пары. Все чаще пылкие встречи стали заканчиваться

неожиданными слезами, приводившими вторую половину, более легкомысленную и толстокожую, сначала в недоумение, а затем в тихую ярость. Ибо нет на свете средства, которое действует на мужчину сильнее, чем женские слезы.

И наступил день, когда бушевавшее в крови возбуждение, не найдя желанного и при-вычного выхода, прорвалось жестокими словами:

— Как ты мне надоела!

***

Очень трудно объяснить, что ощущает человек, который в полной темноте, на ощупь, хлебает из жестяной банки варево из скользких грибов без соли и специй. Завершался десятый день эксперимента «Мы и природа», реализованного тремя друзьями в чудес-ном уголке дальневосточной тайги.

— А не пора ли домой, соколы вы мои? — весело спросил друг Серега.— Угу! — давясь склизотенью, промычал из темноты старого зимовья другой моло-

дой голос.Третий ответил не сразу. Не хотелось, чтобы по дрогнувшему голосу друзья поняли

его состояние. И без того поглядывают сочувственно, как на больного, прекрасно пони-мая, что творится в душе приятеля, попытавшегося сбежать в тайгу от самого себя.

А в этой душе, изо дня в день, повторяясь словно на заезженной пластинке, все громче и громче звучала одна и та же фраза:

— Животное, идиот, ведь ты ее теряешь… если уже не потерял!

***

— Нам надо поговорить.— А разве не все сказано? — Она, беззащитно съежившись, будто ожидая удара,

сидела на краешке кровати.— Я хотел сказать, что люблю тебя и что не могу без тебя.— В первый раз слышу от тебя слово «люблю». Обычно ты говоришь «хочу»… —

Гордость переломила горе. Ее глаза смотрели вызывающе, и теплый коричневый обо-док, обычно омывающий бездонные зрачки, исчез под наплывом беспощадно-ядовитой зелени.

— Это очень серьезное слово, ты слышишь его первая и единственная.— Мне тяжело с тобой сейчас говорить…— Я понимаю. Но если мы не сможем прощать друг другу обиды и ошибки, как мы

сможем прожить вместе всю жизнь?Платочек не помог. И закушенные в кровь губы тоже не остановили предательский

поток. Слезинки стекали по милому, измученному лицу, как капельки весеннего сока по израненной коре березы.

Его сердце рвалось на части от любви, жалости и той великодушной нежности, которая и делает мужчину мужчиной. А его губы собирали горько-соленые капельки с лица любимой, с ее нежной, трепещущей пульсирующими жилочками шеи и с ребри-стого бочка маленького желто-зеленого лимончика в вырезе простенького домашнего халата…

***

Женщина, придирчиво хмуря брови, но с тайным удовольствием рассматривала себя в зеркало: в жизни не подумаешь, что у отражающейся в стекле обладательницы ладной, стройной фигуры старший сын — двадцатилетний студент.

И ее обновка выглядела просто замечательно.Черно-золотые трусики итальянского ночного шелка, сделанные в виде шорти-

ков, скрадывали слегка располневшие бедра (ну и что?.. родите троих, я на вас посмо-трю!). Короткая маечка, наоборот, соблазнительно обтягивала небольшую, но все еще

62 63

упругую и красивую грудь. А твердые, как у девчонки, соски выпирали сквозь неж-ную ткань такими задорными пуговками, что в исходе сегодняшней демонстрации мод сомневаться не приходилось.

А вот и ОН! Хлопнула входная дверь, и дурачившиеся у себя в комнате младшие пацаны перенесли свои крикливые голоса в прихожую.

Женщина откинула покрывало на роскошной кровати, легла, только слегка прикрыв обнаженные ноги, и сделала вид, будто целиком погружена в очередную серию Санта-Барбары.

Муж вошел в комнату, тускло-безразличным взглядом скользнул по жене и, мазнув ее губы коротким дежурным поцелуем, вышел, прихватив халат.

Она, подавив разочарование (умотался, наверное: работа — сплошные нервы), сооб-щила вслед, что ужин в микроволновке, и уже всерьез погрузилась в мыльные страсти.

Минут через двадцать он снова появился в спальне, и в тот же момент хлопнула вход-ная дверь. Женщина, не отрываясь от экрана, спросила:

— Кто ушел?— Мальчишки.— Куда они?— Я их гулять отправил, на улице погода прекрасная.Она удивленно вскинула на мужа глаза, и тут же словно горячая волна плеснула

в сердце, растеклась-раскатилась по телу, закружив голову и пробив сладкой дрожью колени.

Ее мужчина, горячий после душа, благоухающий лосьоном после бритья, стоял перед ней, сбросив халат. Его хитрющие глаза смеялись и уже ласкали…

Нет, это было не долгое и умелое наслаждение двух взрослых людей, изучивших друг друга до последней клеточки и понимающих партнера с полувздоха, полустона. Это было сладкое безумство юных любовников, впервые ворвавшихся в сумасшедший мир неуемной страсти.

И не полированную гладь хитроумных кнопок, упрятанных в складках дорогого шелка, ощущали его нетерпеливые пальцы, а шершавую поверхность пластмассовых желто-зеленых лимончиков, ревниво прячущих под незатейливым ситцем сокровища всей его жизни.

АВИТАМИНОЗ

Рассказ

Вот и закончилась наша первая ночь в Грозном.Закончилась без суеты, без страха. И если поклацали мои орлы зубами, то не из-за

пулявшей всю ночь по блоку «биатлонки», а от неожиданного после вчерашней дневной жары ночного заморозка.

Так что, командир, через левое плечо поплюй, но, похоже, можешь себя поздравить. Пусть командировка только начинается. Пусть это всего лишь одна из предназначенных твоему отряду сорока пяти ночей. Пусть война в любой момент может подкинуть какой-нибудь страшный сюрприз. А все-таки — ты готов. И орлы твои готовы. И солнышко снова шпарит.

Воспоминания о ночном заморозке вместе с п|отом из-под «Сферы» солеными ручей-ками утекли. Даже странно подумать, что дома еще сугробы лежат и метели вовсю буя-нят. Сейчас бы окрошечки холодненькой… Кстати, вчера, когда шли на базу из ГУОШа, проезжали мимо рынка. Похоже, в Грозном народ действует по правилу: война войной, а торговля по расписанию. На рынке народу полно и издалека видно, что прилавки зеле-нью забиты. А хочется зеленочки-то, травки-силосу, витаминчиков! Правда, мужики в комендатуре говорили, что цены на рынке еще высоковаты, надо чуть подождать. Да только дорога ложка к обеду. Когда всего полно будет, то и охотка отойдет. А вот сейчас лучком зеленым в солонку ткнуть, да с черным хлебушком его! Или редисочкой свежей, ядреной похрустеть… Все, сил нет, слюна аж фонтаном брызжет. И вообще, аль мы не крутые, аль не заслужили?!

— Котяра!— Здесь, командир!— Давай, готовь машину и группу прикрытия. Смотаемся на рынок, посмотрим, как

тут народ живет. Да надо к обеду зелени набрать. А то мы как бригада вурдалаков выгля-дим. Морды бледные, губы синие. В медицинские учебники можно фотографировать, в раздел про авитаминоз. Сколько тебе времени нужно?

— Пять минут.— Время пошло…Пять — не пять, но через десять минут уже и «Урал» у коменданта выпросили,

и сопровождение в полном боевом из-под брезента радостными физиономиями сияет. Ну, понятное дело — весь цвет отряда здесь. Первый выход в город, на оперативный простор. Это тебе не на блоке торчать, марсианские пейзажи на грозненском асфальте рассматривать.

…Рынок как рынок. Все та же туретчина, китайщина. Польский ширпотреб попада-ется. Все те же сникерсы-марсы-пепси-колы. Торгашки, в основном чеченки, галдят как положено. Зазывают, подначивают. По-русски почти все нормально говорят. Только гласные потягивают, нараспев как-то. Шипящие очень любят. И букву «в» смешно выговаривают: губы в трубочку, как англичане свое «дабл ю», из-за которого до сих пор Шерлок Холмс в разных изданиях то с Уотсоном, то с Ватсоном за злодеями бегает.

Мужиков мало. Только мясо продают двое или трое. Да водку — один. Несколько человек у стенок киосков на корточках сидят. Надо повнимательней быть. А то в толпе и стрелять не надо. Сунут заточку под броник — ты еще по инерции идти будешь, а твой «приятель» уже испариться три раза успеет.

— Не разбегаться. Группой идем. Повнимательней.Вот она, зелень кучерявая. Вот она, родимая. Тут надо Кота вперед запускать. Ох,

и мастер торговаться! Рожа уже в улыбке расплылась, глазенки заблестели. В своей сти-хии человек.

Что-то с первой хозяйкой не сторговались. Ну, понятно, кто же на Кавказе товар с пер-вого захода берет? Тут торговаться не уметь — себя не уважать. Только делать это надо красиво. Не жлобства ради, а искусства для. Красивый торг — это состязание поэтов!

Ну вот! Тетка-покупательница весь кайф обломила! По виду — своя, русачка. Только странная какая-то: бледная, лицо как испитое. Дерганая, похоже, с легкой шизой. Котяра со второй продавщицей уже целую сагу о молодой редиске сложили, уже партию на два голоса без фортепьяно дружненько так стали выводить… А эта подошла, теребит пучки: то ей не так, это не эдак. Есть такая категория рыночных посетителей. Им в удо-вольствие пройти, поприценяться, ничего не купить, зато каждому продавцу его товар охаять. Желчь слить. Обычно торгаши таких мгновенно вычисляют и либо игнорируют, либо сразу отсылают подальше. Но наша чеченка вежливая оказалась. Хоть и видно, что ничего эта тетка покупать не будет, хоть и сбила она нам торг красивый, но не злится продавщица, отвечает ей на все вопросы, разговаривает вежливо. Наверное, боится русской при нас дерзить. То-то! Это вам не девяносто четвертый, когда о русских здесь любая мразь ноги вытирала, как хотела. Теперь у них защитники есть!

— Ну, вы будете брать что-нибудь? — Котяра ухмыляется галантно.— Нет, дорого. Что это за цена? С ума совсем сошли.Женщина бережно кладет пучок редиски на место (что ж не швырнула для полноты

возмущения?) и, отвернувшись, уходит, наконец. Ну ладно, и нам пора. Котяра затари-вается в два пакета, сбив цену чуть не вполовину. Хозяйка торжественно, в знак призна-ния его несомненного таланта, еще три пучка укропа бесплатно вручает. Комплименты, обещания теперь покупать зелень только у этой красавицы (благо ее джигита рядом нет), аплодисменты, занавес…

А на базе уже борщ с тушеночкой доваривают. Сейчас мы туда укропчику, чесноку меленько рубленного, да под лучок… Есть счастье на свете, люди добрые!..

Вон как наряд в столовой при виде роскоши такой развеселился. Так: пока они борщ доводят до абсолютного совершенства, а столы — до уровня фламандских натюрмор-тов, надо быстренько в комендатуру мотнуться. Зам. коменданта по милиции обещал подготовить график патрулирования, да, если честно, и желание поделиться первыми впечатлениями аж распирает…

64 65

Что-то нет Федорыча. Ни в штабной комнате, ни в спальне. Может, на улице? В комен-датуре два входа-выхода. Один — со двора, для своих. Второй — снаружи: к шлагбауму и пункту выдачи гуманитарки.

Точно — вот он. Возле шлагбаума с народом стоит. Откуда их столько? Старики, жен-щины, некоторые с детьми. Есть и чеченцы, но в основном свои — славяне. И тоже лица странные: мимика дерганая и блеск в глазах, как у той женщины на рынке. Федорыч им что-то объясняет. Мягко так, как доктор тяжелобольным:

— Чуть-чуть подождите. Сейчас подойдет помощник по тылу. Обязательно помо-жем. Хоть немножко, но поможем.

Ко мне направился. Надо расспросить, что тут за народное собрание.— Здравствуй, дорогой. Как первая ночь? Без проблем? Ну и молодцы. А у нас —

видишь… Вот беда, беда! Посмотришь на людей — самому три дня кусок в горло не лезет. А как всем помочь? «Красный Крест» только рекламу создает да политику качает, а реальная помощь — мизерная. Гуманитарку привозят — ее всю сильненькие да блатные растаскивают. Люди сутками в очередях стоят, дождаться не могут, в обмо-роки падают. Чеченцам легче. У них родня в селах. Кому совсем невмоготу — уезжают к своим. В городе все равно ни работы, ни условий для нормальной жизни. А эти… пока бои шли, по подвалам сотнями от голода и жажды умирали. Вышли из подвалов, а кто их накормит? Где квартиры уцелели — мародеры прошлись. Рады последние вещи за банку тушенки отдать, — а где те вещи? Одна надежда — на нас. А что у нас, склады, что ли? Мы тут уже все, что могли, поотдавали: перловку, пшено, макароны разные, а все равно — капля в море… По помойкам бродят, да сейчас и на помойках ничего не най-дешь. На рынках побираются. Вокруг еды ходят, смотрят, оторваться и уйти не могут. А купить не на что… Слушай, ты за сутки хоть немного отдохнул? Что-то выглядишь неважно. Не приболел?

— Да нет, все нормально. Климат непривычный, жарковато. Ничего, освоимся. Я… я к своим пойду. А насчет патрулирования попозже зайду, ладно?

— Хорошо, давай попозже. Но все-таки, дружище, ты в медпункт зайди. Что-то ты мне не нравишься…

Я сам себе не нравлюсь, Валерий Федорович. Ненавижу! Ненавижу это тупое само-влюбленное животное, стоявшее в двух шагах от смертельно голодной женщины и не догадавшееся протянуть ей хотя бы жалкий пучок редиски.

Сытый голодного не разумеет.Какие страшные слова.

— Командир, обед готов!— Что-то неохота, жара, что ли?— Команди-и-р!— Давайте пока без меня. Я попозже. Саня… ты вчера ворчал, что нам крупы всякой

напихали на целый полк. Все равно мы ее есть не будем. Собери быстренько, да еще что-нибудь… Там у комендатуры люди голодные стоят…

Мы готовились к этой войне.Нам рассказывали, как вести себя с местными при проверке документов.Но среди местных — десятки тысяч русских, украинцев, армян, евреев.Мы до автоматизма отрабатывали действия при штурмах зданий и при «зачистке»

населенных пунктов. И мы твердо усвоили, что в подвал всегда нужно заходить втроем: сначала граната, а затем — ты и напарник.

Но как штурмовать дома и подвалы, в которых укрываются не только боевики, но и чудом уцелевшие под бомбежками и артобстрелами люди?

Мы изучали методы своего выживания в экстремальных ситуациях. Но представить себе не могли, что будем жевать свои сытные пайки под голодными взглядами истощен-ных людей.

Нас — сытых, здоровых и сильных — учили защищать этих людей с оружием в руках.

И вот мы пришли.Ну так что, командир? Ты готов к такой войне?

Из цикла «Аферизмы»

Служебные дела надо решать быстро, личные — немедленно.

Совершенно нет времени кануть в вечность.

Дурачиться полезно по распорядку дня.

К вечеру жажда славы заметно утихает, уступая жажде наживы.

Кремлёвская стена от постороннего глаза не спасает.

Не пытайтесь обмануть жизнь. Она может вернуться и повториться.

Чаще всего скромничают относительно своей наглости.

Воровство уходит в историю. На смену ему приходит изыскание возможностей.

Имея фамилию из одних шипящих, трудно рассчитывать на громкое имя.

Бросать тень на коллектив в любое время суток — редкий дар.

Чем мельче плаваешь, тем глубже выражение лица.

Чувство глубокого удовлетворения лучше испытывать при народе.

От жизни хорошо брать всё, что плохо лежит.

Жаловаться на судьбу никогда не поздно.

Не становись перед дилеммой на колени.

Не экономьте время — хватит всем!

Одним судьба улыбается, другим — гримасничает.

С пчеловодов взятки сладки.

Из цикла «Лопухиада»

При покупке кота в мешке переплатил за мешок.

Втирать очки можно долго — пока не нарвёшься на кобру.

Вышлю чертежи мухобойки принципиально новой конструкции.

Лучшие умы России бьются над проблемой перевода петухов на зимнее время.

ЗемСков ларион васильевич

Родился в 1946 году в деревне Завысочье Крестецкого района Новгородской области, в семье рабочего. В 1968 году окончил воен-ное авиационно-техническое училище при Рижском ВВИАУ имени Я. Алксниса по специальности «Техническая эксплуатация радио-электронного оборудования самолетов». С 1968 по 1991 год служил на разных должностях в частях ВВС СССР. С августа 1991-го — пен-сионер Министерства обороны. Занимается литературным твор-чеством, изучает иностранные языки, коллекционирует памятники письменности и литературы. Член Союза писателей России. Автор пяти книг юмора.

АФОРИЗМЫ

66 67

Из цикла «Началинки»

Мечтать нужно о том, чем думать.

Если на гражданке все такие умные, то почему они строем не ходят?

Не так страшен чёрт, как его начальник.

Чем дольше кричишь на подчиненных, тем дольше слышно.

Неприятности приходят и уходят, а их творцы остаются.

Из цикла «Женсовет»

Любить жену надо так, чтобы другим неповадно было.

Если уж грешить, то с лучшей половиной человечества.

Если вы просчитались, обсчитайте ещё раз.

Стоит лишь раз завести часы — и это приходится делать постоянно.

Из цикла «Досужинки»

Валять дурака намного приятнее с единомышленниками.

Бить баклуши можно и в две смены.

Принцип отбора в народный хор: кто дольше протянет.

Лица до шестнадцати лет к замочной скважине не допускаются.

Лодырь думает о том, чтобы лишний раз не думать.

Танцевал из рук вон плохо, надеясь, что спасут ноги.

Недавно по городу прополз очередной музыкальный слух.

Всероссийское шоу: показательное падение нравов.

Я кинут, а могли бы опустить.

Из цикла «Вчерашний адреналин»

21 сентября вся вторая смена по сейсмическим причинам осталась без опохмелки: трясло!

Популярный персонаж местного фольклора — доктор Айтошнит.

Начальник цеха настолько искусно прикидывался трезвым, что его постоянно продол-жали угощать.

Местные выпивохи грозят не выходить из запоя до повышения закупочной цены на сте-клотару и расширения сети пунктов её приёма.

Известный на весь город охранник, Анатолий Николаевич К., так обмыл свой юбилей, что до сих пор не помнит, как разменял седьмой десяток.

Выражаем глубокое соболезнование начальнику разливочного цеха по поводу его без-временного ухода с рабочего места.

Наиболее искушённая часть мужского населения решила бросить пить, чтобы попро-бовать себя в новом качестве.

Секретарша, опрокинувшая по неосторожности пару стаканов дорогого вина, до сих пор расплачивается.

«Ликёро-водочному цеху требуются грузчики. Вредные привычки не обязательны».

СИМКА-«КОПЧЁНЫЙ»

Рассказ

Симка Рогов крутил баранку всю свою сознательную жизнь. Сначала — в пацанах, сидя на деревянной чурке и отчаянно фырча, представлял себя повелителем диковинной машины, потом на курсах шофёров, потом на фронте. Чего только не бывало на долгом пути, особенно на фронте! И горела его «полуторка», и под обстрел попадала, и сам он однажды чуть в плен не попал, заехав по ошибке в расположение немцев, но, вовремя спох-ватившись, удачно удрал. Машины разбитые не раз менял, а вот сам, как заговорённый, никогда серьёзно войной помечен не был. Так, осколками стёкол раз посекло, да опалило волосы однажды на затылке. Но ничего, новые отросли, не хуже прежних. А, надо сказать, волосы у него были просто роскошные: чёрные, как смоль, и жёсткие, словно маленькие пружинки. Симка их под шапку, а они с боков выпрастываются, виски, как шапкой, укры-вают! Стоит только макушку обнажить, как тут же упрямые пружинки разворачиваются — и вся голова красиво покрывается упругими чёрными завитками. Пятый уж десяток раз-менял, а хоть бы где седая прядь! Ну, разве что одна-две волосинки в память о войне — всё-таки не загородный пикник. За это и прозвали его — «копчёный».

Был он немногословен и не слишком улыбчив, но в деле своём настоящий профес-сор! За что и уважали все: от начальства до коллег-шофёров. А ещё уважали за скрытую, до поры, доброту и за столь же скрытую, но до бесконечности бесшабашную удаль. Даже дерзость. Ну как ещё, скажите, назвать качество, которое помогло человеку по двум брёвнам над разлившейся речкой проехать? Половодьем мост снесло, а на другом берегу леспромхоз без запчастей остался. И речушка-то — переплюнуть можно, а вздулась по весне и, как захмелевшая, мутной водой разбушевалась. Что делать?

«Давайте, — говорит Симка, — по два хлыста верёвками да скобами вяжите и — колеёй на другой берег».

«Рехнулся! — мужики в ответ. — Перевернёшься в два счёта и выскочить не успе-ешь!»

«Не перевернусь!» — Симка им. А сам, как всегда, ни улыбки, ни слов лишних. Только брови густые на смуглом лице сильнее сдвинул.

И ведь проехал! Мужики некоторые со страху аж глаза закрыли, а он проехал! И зап-части в леспромхоз доставил, и производство не остановилось. Очень им начальство довольно было, и не удивительно, что когда три новеньких «ЗИЛа» в хозяйство посту-пили, то Рогов был первый кандидат на новую машину. Ну, а на ней он был просто король! «Семёры» тогда ещё только в моду входить стали, и чуть ли не весь посёлок сбегался посмотреть на новую машину, стоило ей только на улице показаться. Ещё бы, ведь красавица же: широка «в кости» — то бишь в размерах, могуча мотором, проходи-мости беспредельной, а главное — колёса. Таких прежде никогда на машинах не бывало.

кириллов Сергей Яковлевич

Родился в 1949 году в Красноборском районе Архангельской области. Окончил школу киномехаников, служил в армии, работал в ПТУ № 4 г. Советска мастером производственного обучения. Про-заик, регулярно печатается в журнале «Двина». Принимал участие в нескольких литературных конкурсах в Архангельской и Кали-нинградской областях. Дипломант конкурсов: «За далью — даль», международных — «Большой финал», «Славянская лира». Участник четырёх литературных фестивалей «Солонихинские зори», где был удостоен главной литературной премии. Предлагаемый рассказ удо-стоен первого места на конкурсе «Большой финал» в 2015 году.

68 69

Высокие, с крупным протектором и ширины такой, что на задних мостах каждое заме-няло привычные два. Вот Симка на такую красавицу и пересел.

Ходили все три обновы в дальние рейсы: на ближайшую станцию — и обратно. В оба конца километров триста набегало, и всё по неустойчивым «зимникам». Ведь на Севере как: дунул ветер — и нет дороги! Замело, как в чистом поле, и не найдёшь, если не зна-ешь. Но эти ребята знали. И дело своё, и дороги, а потому грузы со станции шли в посё-лок регулярно. Всякие грузы: и продовольствие, и одежда с обувью, и железяки раз-ные. А поскольку лишь от этих машин и зависело снабжение посёлка, водители их (или, по-северному, шофера) пользовались у односельчан особым уважением и почётом. И платили в ответ тем же: раз уважают, значит надо этому уважению соответствовать и дело своё исполнять исправно.

Был у них выработан нерушимый график: днём их в леспромхозе загружали, и к ночи они успевали отмахать треть пути по самым разбитым дорогам. Потом ночевали в попут-ном селе, а рано утром — ещё затемно — на станцию. За день там разгрузиться успевали, заново загрузиться каким надо товаром — и обратно. Опять к вечеру «укатывали» сотню вёрст, и на ночлег снова в знакомом месте. А утром уж домой да под выгрузку-загрузку. Так и мотались всю зиму с редкими выходными, так им было наиболее удобно, и ничего лучшего было не придумать.

А Симке ещё и потому удобно, что в попутном селе у него мать жила. Корниловна — старушка хоть и в возрасте, но шустрая. К приезду сына у неё и стол готов, и постель в горнице. А если занадобится, так и баньку, и сто грамм с устатку сделает. Вода, опять же, горячая, чтоб утром в радиатор залить. Морозы-то на Севере ого-го: зимой под 40 — не редкость, а если меньше 30, то уж тепло! Так и жили зиму мать да сын: и одному хорошо — мать всегда на виду, и другой не скучно — вот он, сын, каждую ночь дома.

В тот день, как всё случилось, тоже ничего необычного не было. Утром мать, как всегда, чугуны с горячей водой из печи на шесток, а сыну завтрак на стол. Только залю-бовалась им почему-то дольше обычного.

«Всем-то ты у меня, Симушка, взял! — думала она, глядя, как мужик управляется со щами. — И силён-то ты, и статен, и умён, да и добр же! Вон как со мной-то, будто с робён-ком малым, пестуешься! А уж сколь басок-то… Одни кудри смоляные чего стоят!»

«Ты чего, мать?» — вдруг прервал завтрак сын, перехватив её взгляд.«Да ничего, Симушка, ничего, — встрепенулась старушка. — Ты ешь, ешь. Дорога

дальняя, да ведь и столовская еда, поди, домашнюю-то не заменит?»Симка усмехнулся в ответ, ничего не говоря, потому что в русской печке всегда всё

аппетитнее варится, однако же взгляд пристальный материн в душу запал. В кабину уж залез, ехать собрался, глядь — а мать на крыльце и в одном платье!

«Ну, что ты, мама? — вылез он из машины. — Поди в избу, замёрзнешь ведь».«Ничего, Симушка, ничего. Ты поезжай, а я тут постою; посмотрю — мне и спокой-

ней».«А в чём беспокойство-то?» — спросил он.«Да ничего, ничего, — успокоила мать. — Спалось мне только сегодня чего-то

худо».«Ну, иди приляжь, — предложил Симка. — Ещё соснёшь до дня-то, ведь шестой час

только. Вечером приедем — с мужиками в баньке помоемся. Сделаешь?»«Сделаю, конечно! — обрадовалась Корниловна. — Во сколько ждать-то?»«Да, пожалуй, часиков в восемь, — задумчиво произнёс он. — Сегодня дел немного,

может, и пораньше управимся. Но до восьми не готовь; лучше подождём, чтоб пожарче попариться».

Машина басовито фыркнула, под колёсами пронзительно заскрипел замёрзший снег, и через мгновение даже лёгкий запах выхлопных газов рассеялся в предрассветном воз-духе.

День прошёл как всегда. Ближе к вечеру Корниловна натаскала сухих дровишек и в намеченный час затопила баньку. Стемнялось. В топке догорали дрова, и банька уже звала к себе своим располагающим жаром.

«Ну вот, — думала Корниловна, — намёрзнутся да устанут в дороге-то — как раз банька будет хорошо. За поллитровочкой ещё надо не забыть сбегать, а то как же банька да и без ста грамм?»

Старушка суетилась в повседневных заботах, всё чаще и чаще поглядывая на часы. Сына не было. Вот уж и к восьми дело подошло, и баньку уже вымыла, а его всё нет. Смутная тревога закралась в душу матери и острыми коготками вонзилась в чуткое сердце.

«Господи! — думала она. — Да что же это? Ведь посулился-то к восьми уж быть. И баньку заказал…»

Она метнулась к окну в надежде что-нибудь разглядеть в темноте, но окно было плотно разрисовано морозом. Мать выбежала на крыльцо и долго стояла там, при-слушиваясь. Машины не было. Прошло 10 часов, потом 11… полночь… Она уже давно поняла: что-то произошло. Но что?! Вспомнила, что накануне плохо спалось, что бес-покойно было на душе ещё утром, и совсем упала духом. На фронте сын был — и то, кажется, меньше беспокоилась, а тут — нате! И не война, а всю душу прямо в клочья…

Давно уже остыла банька, и керосин в лампе чуть не весь выгорел, а мать всё не нахо-дила себе места. Пробовала прилечь — не лежалось, залезла на печь — и там неуютно. Только в четвёртом часу ночи по стенам резануло светом фар, и скоро во дворе послыша-лись знакомые звуки подъезжающей машины. Корниловна накинула платок, собираясь выбежать на крыльцо, но отказали вдруг ноги, и она, обессилев, прислонилась к стенке печи. Заскрипели в сенях половицы под тяжёлыми шагами, широко распахнулась дверь в избу, и в клубах морозного пара через порог шагнул сын. И то ли свету в избе не хва-тало, то ли это на самом деле было так, но был он весь чёрен, как головешка! И так-то смуглый от природы, а тут и вовсе будто прокопчённый банный потолок! Одни только глаза и блестят. Мать вскинула руки, навстречу шагнуть хотела, но опять ноги не послу-шались, и осталась стоять, словно окаменелая. Сын молча прошёл к столу и грузно опу-стился на лавку.

«Что, Симушка?» — ожила, наконец, мать.«Поись дай!» — глухо отозвался тот, тяжело облокачиваясь на стол одной рукой.«Сейчас, Симушка, сейчас!» — заегозилась Корниловна.Она схватила ухват и метнулась к шестку. В печи было темно — света лампы не хва-

тало — руки не слушались, и мать никак не могла подцепить чугунок со щами. Боясь опрокинуть похлёбку, она схватила керосиновую лампу и притащила её поближе к печи. Наконец ей удалось задуманное, и заветная посудина оказалась на шестке. Старушка схватила чугунок рукавицами за горячие бока, повернулась к столу, за которым сидел сын, и остолбенела: уронив голову на подложенную руку, Симка крепко спал! Свободная рука его тяжело свешивалась до самого пола, на котором уже натекла лужица от раста-явшего на валенках снега. Рядом с лужицей валялась его шапка, которая слетела, видать, на пол сама по себе, обнажив кудрявую Симкину голову.

«Господи! Да что же он в снегу-то весь?» — всполошилась мать, глядя на голову сына, и уже в следующую секунду вскрикнула от ужаса. От чёрно-смоляных кудрей Симки не осталось и следа! Вся голова его, словно инеем, была покрыта белыми колечками, осо-бенно заметными в сумеречном свете керосиновой лампы. Ещё несколько секунд мать глядела на эту потрясающую картину, потом руки старой женщины отказали, и чугунок со щами с грохотом упал на пол.

«Симушка!» — вслед за ним рухнула на колени, уткнувшись в ноги сына, мать, и глу-хие рыдания сотрясли её согнутые плечи.

Сын проснулся от грохота и плача матери, покрыл рукой её вздрагивающую на его коленях голову и успокаивающе остановил:

«Ну, что ты, мать? Щи, вон, разлила… Чево теперь ись?»Корниловна подняла к нему заплаканное лицо и с причитаниями воскликнула:«Что случилось-то, Симушка?!»«Да ничего не случилось! — грубовато оборвал её сын. — На переправе задержа-

лись — и всё».«Да как же ничего не случилось-то? — не унималась мать. — Ты в зеркало-то встань

да погляди!»«Ну, вот ещё! — возмутился сын. — Что я, барышня какая — в зеркало-то по ночам

пялиться?»«Симушка, да ведь ты… — Мать осеклась, не в силах продолжить. — Ведь ты же весь

седой!» — выдохнула залпом, и крупные рыдания снова затрясли её сухонькое тело.

70 71

Симка недоверчиво поднялся и медленно шагнул в горницу. Там долго стоял перед старым потрескавшимся зеркалом, словно изучая незнакомого ему человека. Потом столь же медленно повернулся и молча, понуро вернулся на лавку.

«Что случилось-то, Симушка? — немного успокоившись, снова спросила мать. — Места ведь не нахожу я целый день сегодня! С самого утра, как ты уехал, так и не нахожу».

Сын по-прежнему молчал, уставившись в невидимую точку пространства. Его посе-девшая голова отсвечивала в мерцании лампы, как большой белый кочан, и Корниловна снова зарыдала.

«Не плачь, мама, — ласково опустил Симка руку на её голову, — всё позади… Я — живой и, слава Богу, здоровый, а что до волос… — Симка помедлил. — Не всю же жизнь мне «копчёным»-то ходить».

Помолчал ещё какое-то время и, тяжело вздохнув, выплеснул всё разом.…Подъехали они к станции в то утро, как и обычно, рано. Необычным было только то,

что ледовая переправа через реку, преграждавшую им путь, была закрыта. Хоть и моро-зило ещё по ночам основательно, но днём таяло, и весенний лёд уже был покрыт водой. Ночью река, правда, опять подмерзала, и опасное место выглядело пристойно, но днём всё раскисало, и потому переправу закрыли. Собрались все шофёры в кучу, дежурный по переправе ситуацию пояснил и посоветовал возвращаться.

«Как это? — запротестовал Рогов. — Нас же на станции с грузом ждут».«Ничего не могу поделать, — возразил дежурный. — Инструкция!»«Ладно, — остановил его Симка. — Ты мне вот что скажи: лёд когда меряли?»«Вчера утром, — ответил тот. — Сегодня ещё нет».«И что?»«Да не ослаб пока, — протянул дежурный, — а только сам знаешь: весенний лёд хоть

и толстый, а не тот, что зимой».«Знаю! — отрезал Рогов. — Не маленький!»Воцарилась напряжённая тишина. Все понимали, что дежурный прав, что при-

дётся возвращаться назад ни с чем, что впустую будет потрачено время, и потреби-тели не дождутся своих грузов, но каждый всё же надеялся, что какой-то иной выход из тупика удастся найти.

«Сделаем так, — словно о чём-то бесповоротно решённом начал Рогов, — я поеду один… И не маши на меня! — остановил он протестующий жест дежурного. — Все остаё-тесь на берегу и ждёте, пока я не перееду. Потом решим что делать».

«Ну, а если…» — вставился дежурный.«Никаких «если»! — резко оборвал его Симка. — Всем стоять и ждать моего сигнала!

А ты, — обратился он к дежурному, — не трусь! Я всю ответственность на себя беру, если что, и при свидетелях! Понял?»

Не дожидаясь ответа, Рогов резко повернулся и решительно сел за руль своего «ЗИЛа». Дежурный посторонился, понимая, что сопротивление бесполезно, и Симка завёл мотор.

«У меня груз полегче, — успокоил он всех. — Опять же опыт есть — проеду!» — Он подмигнул вдруг хитровато, очевидно напоминая про переправу по брёвнам, и включил скорость.

Тяжёлая машина, натужно гудя, миновала последние метры берега, клюнула носом, спускаясь с обрыва, и, мощно зарычав, устремилась через реку. Оставшиеся на берегу напряжённо замерли. Мгновение — и смельчак благополучно одолел первые метры сухого льда. Потом из-под колёс его «ЗИЛа» полетели лёгкие брызги пополам с моло-дым ледком, и наблюдавшие со страхом увидели, что этих брызг становится всё больше и больше, а грузовик всё глубже и глубже погружается в воду. Ближе к середине реки колёса скрыло по ступицу, вода почти достигла подножки, и всех стоящих на берегу охватил ужас! Они ясно поняли, что вот сейчас, на их глазах, произойдёт непоправимое! Поворачивать было поздно: машина на середине реки, любой манёвр только ускорит развязку.

«Только бы мотор не захлебнулся!» — с последней надеждой проговорил кто-то, и в этот момент все увидели, как дверца кабины распахнулась, а водитель, ступив одной ногой на подножку, наполовину вывалился наружу. Но мотор не переставал гудеть всё так же мощно, шофёр, стоя одной ногой на подножке, выжимал из машины всё, на что

она была способна, и тяжёлый грузовик, в тот момент больше похожий на невиданный корабль, продолжал покрывать коварное пространство. Пятьдесят метров… семьдесят… сто… вот уже больше половины… вот уже волны от диковинного корабля стали меньше… вот уже колёса начали выходить из воды… вот и брызги почти прекратились… Резко заревел вдруг мотор, не приглушённый более водой, и грузовик, поднявшись на дыбы, полез на кручу противоположного берега.

«Господи! — воскликнул молодой долговязый парень в бушлате армейского образца. — Да чтобы я поехал?! Да хоть стоя золотом осыпь — не поеду! Это же как в собственную могилу и своим ходом! Пошли, мужики, поворачиваем!»

«Погоди! — остановил его другой. — Симка машет».Шофёры пристально вгляделись в знаки своего товарища на другом берегу.«Переправляться нельзя!» — сделал вывод старший из них, видя, как Рогов протесту-

юще скрещивает руки над головой.«Хэ, да это и дураку ясно, что нельзя! — Парень в бушлате всё никак не мог успоко-

иться от пережитого потрясения. — Дальше-то что?»«Ждать будем! — подвёл итог старший. — Симка, видать, на поезде переехать

собрался. Оставит машину где-нибудь на базе, а сам сюда. Давай, мужики, костерок организуем, всё потеплее да повеселее будет».

Весь день прошёл в неожиданном безделье. Роговский автомобиль, исчезнув было из виду на какое-то время, ближе к вечеру появился на берегу опять.

«Неужто назад поедет?» — недоверчиво предположил парень в бушлате.«Поедет!» — негромко подтвердил пожилой экспедитор.«Он что, сдурел совсем или «перебрал» там, на базе?!» — опять воскликнул долго-

вязый.«Не в дурости дело, — степенно продолжил экспедитор. — Машину где попало он

не бросит — вот в чём вся штука. Уж я его знаю… — Он помолчал немного, глубоко затя-гиваясь «Беломором», и выдохнув густое облачко табачного дыма, продолжил: — А что до «перебора», так тут, парень, светлая голова нужна. Незамутнённая, чтобы момент надёжный верно угадать. Иначе уркнешь вместе с машиной — и пикнуть не успеешь, как течением под лёд заволокёт. Ты вот лучше Бога моли, чтоб тучки к ночи не набежали — быстрее лёд подсушит».

К вечеру вызвездило, и мороз быстро закрепчал. Роговский «ЗИЛ» по-прежнему одиноко стоял на другом берегу без движения, и лишь ближе к полуночи Симкины дру-зья увидели, как ослепительно вдруг вспыхнули фары, услышали, как яростно заревел мотор, — и грузовик почти спрыгнул на подсохший лёд. А дальше всё как во сне: глаза различали только яркий свет фар, до слуха долетал лишь могучий рёв двигателя, рабо-тавшего с предельной нагрузкой, и ведомая им тяжёлая машина неслась через реку как по шоссе. Несколько мгновений — и она уже на берегу.

«Всё! Поехали, дома банька ждёт!» — не остыв от азарта гонки, крикнул Рогов.«Ты-то как?» — ошалевшие от увиденного за день, воскликнули остальные.«Порядок! — отозвался Симка. — Вперёд только хреново, уж думал — не доеду,

а назад — я порожний! Сами видели как».…Наступила мёртвая тишина. Присмиревшая мать молча слушала рассказ сына,

боясь пропустить хоть слово. А тот, жалея её, старался выбирать слова погрубее, пообы-денней, словно бы это совсем плёвое дело — переправа через весеннюю реку на тяжёлом грузовике. А ведь тут и зимой-то, бывало, проваливались. И даже целыми автобусами с людьми!

«А машина — чудо, мать! — успокоительно закончил Симка. — У меня таких ещё ни разу в жизни не было. Я теперь на ней хоть на край света доеду, если пошлют!»

И ни слова о том, что машина эта действительно жизнь ему спасла. Что чудо это в нём самом и его мастерстве. В его решительности и бесшабашности, так близко граничившей с дерзостью, которые выручали его в жизни не раз.

«Ой! А как же банька-то, Сима?» — всполошилась повеселевшая мать.«Какая теперь банька, мама! — с нежностью выдохнул сын. — Поспать бы…»

72 73

СООТЕЧЕСТВЕННИЦА

Рассказ

Дело было в прохладном месяце марте. Теплоход «Парижская коммуна» ошварто-вался в шведском порту Мальмё накануне вечером. Тогда же замполит Георгий Набатов выступил перед экипажем с политинформацией. Обрисовал порт Мальмё как мегапо-лис, культурный центр и курорт с чистейшим пляжем. Сообщил, что первое упоминание о городе датировано в церковных архивах аж 1270 годом. Добавил, что это шведская житница. А еще точка захода интересна тем, что в городе проживают представители 164 национальностей. Не преминул отметить, что фирменными блюдами горожан явля-ются жареный гусь, яичный торт и копченый угорь. Матрос Самохвалов, как всегда, начал оригинальничать: мол, а как там, в Мальмё, дела обстоят с ночной жизнью и раз-влечениями. После этого политинформация как-то смазалась. Набатов закруглил тему. Не мог же он сказать, что вопрос идиотский. Всем хорошо известно, что правилами поведения советского моряка ночные хождения в инпорту не предусмотрены.

С утра на сухогрузе началась привычная рутинная работа — плановая погрузка сое-вого шрота с пунктом назначения груза — Клайпеда. После разгрузки в литовском порту предстоял короткий, но муторный переход по неспокойной в это время года Балтике — домой. Скучная в своей обыденности жизнь экипажа шла своим чередом. К судовому однообразию люди давно привыкли — не один год ходили на этом корабле и по лич-ной инициативе списывались с борта на берег только по о-о-очень веским причинам. За место на пароходах Западного речного пароходства счастливчики держались, как говорят, зубами. Все-таки не зря эти теплоходы типа «река-море» называли кораблями с «золотыми килями» — зарплаты вполне приличные, «плечо» переходов из порта в порт короткое. В море болтались недолго, да и частые стоянки в иностранных портах давали экипажу приятный отдых для души и тела.

Первому помощнику капитана Георгию Набатову полгода назад исполнилось всего 30 лет. Он был «белой вороной» среди других замполитов — «черных» полковников — отставных кагэбистов. За плечами у него была только школа комсомольского функци-онера. И он прошел ее сполна, следуя по карьерной лестнице к должности флотского комиссара. Удивительно, как он преодолел всю эту сложную, полную коварных неожи-данностей стезю. Главное, надо было знать меру. А с этим у Набатова не все обстояло благополучно. Он не мог долго терпеть рутину и всегда искал приключений.

Один агитрейс на пропагандистcком катере Западного речного пароходства под названием «Москвич» чего стоил. Однажды секретарь комитета комсомола пароходства Георгий Набатов набрал команду из юмористов, сатириков, девчонок из диско-балета «Вояж» и вышел с миссионерскими целями в агитпоход вверх по реке Преголе просве-щать прибрежных аборигенов. Дивы-танцовщицы подобрались шикарные, статные, в полупрозрачных нарядах. На первом же выступлении в селе перед отрядом мелиора-торов, прокладывавших осушительные сети и получивших после обеда аванс, был пол-ный аншлаг. Захмелевшие строители, обалдев от невиданной красоты диско-балерин,

круПеНич Юрий Адамович

Родился в г. Калининграде. Окончил Калининградское мореходное училище, Калининградский госуниверситет. Ходил в море на рыбо-ловных, научно-поисковых и торговых судах. Член Союза писателей России с 1994 года. Автор сборников стихов «О море, женщинах и кораблях», «Исповедь анклавитянина», «Записки вольного кали-нинградца»; книг прозы «Судовое время», «Идеалист», «Адмирал Белоус». Лауреат всероссийских и международных литературных конкурсов. Живёт и работает журналистом в г. Светлом.

дикой ордой полезли на сцену. Пришлось всей труппе срочно ретироваться и бежать полуодетыми по камышам к теплоходу, в авральном порядке рубить причальные концы. Тогда его чуть было не сняли с должности секретаря комитета ВЛКСМ пароходства по «телеге», поступившей от заведующего парткабинетом Сафрончука. Деду было под семьдесят, и старая закалка не позволила ему пройти мимо таких безобразий. К сча-стью, все обошлось, в райкоме комсомола Набатова лишь пожурили по-отечески.

Ему многое прощалось. Если раньше в Западном речном пароходстве комсомоль-ская жизнь напоминала болото, то при Набатове она забила ключом. За короткий срок новый молодежный лидер обеспечил хороший рост рядов в комсомольской и партий-ной организации. Дело дошло до того, что он вовлек в комсомол 25-пятилетних грузчи-ков со склада речного порта…

Сейчас Набатов сидел в своей каюте за столиком и мучительно собирал силы для неприятного, но обязательного дела. По долгу службы ему следовало приступить к составлению рейсового отчета о производственной и политико-воспитательной работе за 1 квартал года. Ежерейсовый отчет — дело святое. Один экземпляр такого труда в виде амбарной книги с пустыми графами заранее вручался перед рейсом каждому зам-политу. Отчет по инструкции составлялся за двумя подписями — капитана и его первого помощника. Имелась пояснительная записка, которая наставляла, как готовить отчет. Помимо множества других пунктов еще требовалось сообщить о работе в рейсе по изу-чению таможенных правил и норм поведения советского моряка за границей, особо остановиться на контроле за количеством вещей, приобретенных там членами экипажа, о характерных встречах с иностранцами на судне… На основании наблюдений о капита-листической действительности замполит обязан был сделать свои выводы. Завершить отчет полагалось краткими характеристиками на моряков с отражением моральных качеств, характера, политической зрелости, знания дела, а для комсостава — отметить способность управлять людьми. Эх, тяжела доля комиссарская, кручинился Набатов. Кому нужна вся эта писанина. Что со мной будет к пятидесяти годам при такой работе — и представить страшно.

Этой ночью, накануне захода в шведский порт, ему приснился удивительный сон — цветной. Картинка была детальна и красочна: он стоял у залива с прозрачной голубова-той водой, местами облагороженной белыми водяными лилиями и красиво окаймлен-ной вдоль берега зелёным частоколом тростника. И вдруг на водной глади показалась пара белых лебедей. Гусак затейливо ухаживал за лебедушкой. Какие только водные пируэты самец не выделывал вокруг нее. Полная райская идиллия со всеми проявлени-ями любви и нежности. Людям бы поучиться у этих красивых птиц взаимоотношениям между полами. Но неожиданно ухажер взгромоздился на даму сердца, за пять секунд сделал свое дело и, как ни в чем не бывало, отчалил в другую сторону важным крейсе-ром. Через три минуты его и след простыл. Так сказочно все началось и такой прозой закончилось. Набатов вроде как поначалу расстроился, вспомнив сновидение, а потом посмеялся над собой. Се ля ви, и тебе ли этого не знать.

Жизнь на теплоходе у причальной стенки текла по строгому судовому распорядку. Те, кто был свободен от вахты, ушли в увольнение на берег. У кэпа Полищука, тоже Георгия Ивановича, в это время должен был начаться «адмиральский час». После пере-несенного инфаркта он каждый день совершал трехкилометровую прогулку по палубе, накручивая большие круги вокруг крышек трюмов. А затем командиру полагался обяза-тельный сон. И тут к Набатову постучали в дверь, вошел вахтенный матрос Ястребов:

— Георгий Иванович, вас к капитану просят зайти.Капитан был явно взволнован.— Слушай, Жора, тут какая-то фифа пожаловала, говорит, что по культурным связям

с моряками. — Кэп явно нервничал, гостья ломала его твердый график с непременным послеобеденным сном. — Тезка, давай, получи бутылку «Арарата» и палку сервелата, — выделил из своих представительских запасов капитан, — и иди, занимайся по своему профилю, сам знаешь, я не люблю этих визитеров.

И в самом деле — все иностранцы для капитана, коренного одессита, значились «нем-чиками», которых он терпеть не мог. Набатов, не ожидавший такой щедрости от кэпа, послушно кивнул: «Лады, Иваныч, встретим, как положено». Уже на выходе капитан остановил его:

74 75

— Погодь, вот еще коробку конфет возьми, все-таки баба пришла.В коридоре Набатов, конечно, чертыхнулся: «Наверное, какая-нибудь бабулька —

божий одуванчик в буклях — приперлась из Армии спасения по наши заблудшие души. Любят в Швеции плодить подобные организации».

Когда замполит вышел к трапу, то увидел стоявший у борта теплохода серебристый «мерседес». Рядом, как на обложке журнала, красовалась его обладательница в мутоно-вой шубке. «Ни хрена себе бабулька, тут такая мамзель пожаловала, — отчего-то завол-новался Набатов. — Рыжая синеглазая бестия, яркая представительница стаи ночных бабочек, — дал незнакомке первоначальную оценку Георгий. — Прикрываются, понима-ешь, всякими спасительными миссиями для моряков».

— Здравствуйте! Я — первый помощник капитана Георгий Набатов. Вы к кому? С какой целью, мадам?

— К вам, конечно, уважаемый комиссар, хотела бы побывать на территории Родины. Я — ваша соотечественница, все мы на этой земле братья и сестры. Зовут меня Инесса, фамилия Бертельман. Я представляю гуманитарную миссию для моряков. Правда, я только начинающая сотрудница и хочу попробовать себя в этой роли.

Так, успел прокрутить ситуацию в мозгах, Набатов, наверняка из религиозной анти-советской организации, типа каких-нибудь иеговистов. Вот тебе, первый помощник, и настоящая практическая работа. Веди со всей мощью контрпропаганду. Того и гляди, устроит тебе эта птичка провокацию, грехов не оберешься. Подкинет на судно подрыв-ную литературку, как пить дать, эта рыжая мартовская кошка.

— Мы так и будем вести диалог на мартовском ветру, товарищ Набатов?— Пардон, госпожа Бертельман, просто вы так внезапно пожаловали к нам, честно

говоря, мы не ожидали такого сюрприза. Пройдемте, пожалуйста, на борт.Набатов провел посетительницу с нижней палубы на верх палубной надстройки

корабля, к себе в каюту.— Да, тесновато у вас тут, но, как известно, в тесноте да не в обиде.— Позвольте вашу шубку, сами видите, каюта у меня не люкс, но законы гостеприим-

ства — прежде всего. Присаживайтесь на диванчик. Так от чего вы спасаете моряков?— От одиночества, от хандры, от депрессии. У нас в интерклубе хорошие условия,

есть бассейн, бильярд, спортивные тренажеры. Могу прямо сейчас группу моряков туда отвезти.

— И это все бесплатно?— Конечно, шведское правительство субсидирует нашу благородную деятель-

ность.— Да, сказочное предложение, жаль, что вечером мы покидаем порт. А так бы обяза-

тельно побывали у вас, в миссии.Перед Набатовым сидела красивая женщина, кровь с молоком, и, вроде бы, ее слова

были искренними, без задней мысли. Только большие глаза гостьи показались Наба-тову холодноватыми. С другой стороны, это вполне нормально для голубого цвета. И все-таки — полевые васильки тоже голубые, но есть в них какая-то теплота. Наверное, что-то у нее в жизни не так, чего-то ей не хватает.

— Ну, что же мы, как-то не по-русски, — тут же засуетился Набатов. — Одну минутку, я сейчас столик организую. Вы можете разуться, а то в сапогах не совсем удобно, вот вам тапочки, совсем новенькие.

— Что вы, что вы, Георгий, я же ненадолго. Если бы я знала, то с собой бы тоже кое-что прихватила. Но решила, что первый визит вежливости пройдет суховато. У вас же вся жизнь по инструкции.

— На будущее советую: когда идете к нам, ничего с собой брать не надо, у нас, как в Греции, есть все. Вот хороший коньяк «Арарат», вот сервелатик, вот конфеты на десер-тик.

— А где сейчас ваш капитан? Я бы хотела и с ним встретиться.— Сожалею, но наш мастер — так на нашем флоте часто именуют капитана — пол-

ночи на мостике провел, просил извинить его, неважно себя чувствует. Трудный переход был, штормило. Он у нас ветеран флота, годы, сами понимаете, свое берут. Зато я полно-стью к вашим услугам. Ну, давайте, за знакомство!

Коньячок попался отменный. И Набатов, и Инесса уже через полчаса почувствовали себя старыми знакомыми.

— Вы не поверите, Инесса, мне кажется, что я вас знаю сто лет, хотя, если быть точ-ней, то лет двадцать наверняка. Ведь нам еще до ста очень далеко.

— А вы довольно контактный человек. Понимаю, для замполита это абсолютно необходимое качество. Может, вас специально учили этому на курсах?

— Учили, конечно, но дело, мне кажется, в другом. Просто вы тоже коммуникабель-ный человек. Из вас получилась бы хорошая разведчица. Выходит, «рыбак рыбака видит издалека», хотя в нашем случае не рыбака, а рыбачку. Кстати, о себе вы мало пока что рассказали.

— А что тут рассказывать? Окончила филологический факультет университета, рабо-тала переводчицей. Встретила инженера из Швеции, он у нас в Воронеже занимался поставками сельхозтехники. Втюрился в меня швед без памяти и сделал предложение. Долго раздумывать не стала, появилась возможность изменить жизнь — люди не бегут оттуда, где хорошо. Вот уже пятый год живу за границей, получила шведское граждан-ство. Сейчас с уверенностью могу сказать — «за морем» не всё так, как это мне представ-лялось до переезда. Видно, нет рая на земле. Порой я чувствую себя никем в этой чужой стране, готова завыть волчицей от осознания своего одиночества, и так хочется чего-то родного. Муж постоянно в командировках, я остаюсь дома одна, знакомых мало. Здесь все живут слишком замкнуто. Вот через пролив, в Дании, люди более раскованные.

Набатову стало искренне жаль эту молодую цветущую женщину. Вряд ли она пыта-лась изобразить ностальгирующую соотечественницу. Видно, в самом деле красотку припекло на чужбине. В то же время с ним начало твориться что-то несусветное — после третьей рюмки просто понесло, с каждой минутой все сильней хотелось близости с этим прекрасным созданием. Он элементарно возбудился как нормальное животное со здо-ровым инстинктом. Хотя чему удивляться, все естественно и натурально, уже месяц как экипаж в рейсе.

— А давайте на брудершафт! Я думаю пора перейти на «ты», все же не чужие мы с вами здесь, вдали от Отечества, — вдруг предложила гостья.

«Ага, — сразу протрезвел Набатов, — вот оно, начинается, явная провокация». Но через минуту все его молодое естество выдало простое решение: «Да гори оно все синим пламенем. Когда еще представится такой случай. Она молодая, я молодой. Мы словно созданы друг для друга».

— Георгий, ты что-то задумался. И смотришь на меня как-то странно.— Может, я и не профессиональный психолог, но мне кажется, Инесса, что наши

мысли и желания совпадают…Дикий инстинкт не мог обманывать Набатова. В глазах Инессы загорелись огоньки.

Они как маячные сине-зеленые огни давали команду кораблю на вход в порт. Бутылка коньяка опустела больше чем наполовину. Вдруг он почувствовал, как ее ножка, словно белочка по ветке, заскользила по его ноге все выше и выше. И тут Набатов сорвался, его правая рука машинально оказалась у Инессы на бедре с бархатистой кожей. Он явно почувствовал эту бархатистость сквозь капрон чулок. В какое-то мгновение Набатов испугался — а вдруг сейчас кто-нибудь зайдет в каюту. Он стремительно встал и закрыл дверь на ключ.

— Инесса, ты просто чудо, сказка, наваждение…Инесса смотрела на него шальными голубыми глазами, и только за этот взгляд

можно было пойти на нарушения любых правил и норм. Настал момент, когда Наба-товых в каюте оказалось двое. Один — шебутной, рисковый молодой мужик, другой — флотский комиссар с уздой условностей и догм. «Где же ты настоящий, Жора?» Набатов извлек Инессу из-за стола, поднял на руки и опустил в корабельную койку.

— Ах, какой ты сильный, Итенька, — закрыв глаза, чувственно прошептала вдруг Инесса.

В эмоциональной горячке Набатов даже не обратил внимания на незнакомое слово «Итенька». Мало ли что даме пригрезилось в такой обстановке. Теперь между ними не оставалось ничего, что бы их смущало или делало неловкими. Это был полет на дру-гую планету, рано или поздно они должны будут с нее вернуться. Но это потом, а пока они вместе — в полете…

76 77

Инесса казалась ему прекрасным ангелом. Визитерша в чем мать родила сидела в корабельной люльке и вовсе не спешила ее покидать. Это был великолепный натюр-морт.

— Ты меня раздевал, а теперь повтори все в обратном порядке, — сказала Инесса.— Сама, сама, ты ведь не маленькая. Ты должна сойти на берег такой же, какой под-

нялась на борт.— Георгий, так что между нами было? Любовь с первого взгляда? Физическое влече-

ние? Сексуальная вспышка? Чувственная искра?— Если рассуждать со служебной точки зрения, то, наверное, для меня это было

короткое замыкание в мозгах. Но прекрасное и неповторимое. Нас притянуло друг к другу, как два разнополярных заряда, силою темпераментов в тысячу ватт.

— На Западе это называют «квики». То есть очень быстрый, жаркий, страстный секс, допинг для обоих партнеров. Особенно для меня. У нас с мужем это в принципе невозможно. Родители его воспитывали в духе подчинения рациональности, здравому смыслу, строгой последовательности. Эмоциональность у них в семье не считалась боль-шим достоинством. Напротив, спонтанное проявление чувств, даже сейчас, после пяти лет супружеской жизни, моей «половинкой» воспринимается как беспорядок и потеря контроля. Но это отдельная история… Если бы ты знал, как мне хочется остаться, а не возвращаться туда, где есть все, но нет страсти, хотя бы мимолетной. Я тебе все говорю искренне, от души, чтобы ты меня понимал. Не думай, что захмелевшая дамочка решила тебе вдруг исповедаться. Просто как-то сразу все это нахлынуло огромной вол-ной. И я с нею не справилась, ты меня увлек за собой.

— Мы просто не смогли устоять перед цунами молодости. По крайней мере, у меня точно кровь в венах взбунтовалась.

— Если честно, то обычно все женщины в таких случаях бояться «залететь». А я как раз этого хочу. И мне кажется, что это случилось.

— Ты шутишь, Инесса? Я, выходит, участник планового эксперимента? — опешил он. Как-то все чересчур прозаично, слишком по-деловому. У тебя был четкий план?

— Да какой там план! В первые годы, которые мы с мужем прожили вместе, у нас всё было отлично. А в последнее время — он не понимает меня, я не могу понять его, нача-лись ссоры на пустом месте. В чем тут причина? Может быть, все это происходит из-за того, что у нас до сих пор нет детей? С точки зрения медицины у нас всё в порядке, при-чины могут быть только психологического плана — что-то в моем подсознании не дает этому случиться… Природа чувств очень сложна.

— Вся проблема в том, что ты здесь одна? Будь у тебя ребенок, жизнь пошла бы по-другому?

— Он вот-вот вернется из командировки. Так что по срокам может все совпасть, не будет поводов для подозрений. Ты должен понять, Георгий, это обычная практика. Кто-то предпочитает искусственное оплодотворение, кто-то — натуральное соитие… Я — сторонница природного начала… Но, поверь, никакого расчета не было, когда я при-шла сюда. Мы оба не совладали с чувствами. Так бывает.

— Да, сон, как говорится, в руку. Представляешь, именно этой ночью мне приснилась пара лебедей, которые занимались любовью. Сначала у них все было красиво и роман-тично. А завершилось простым сексом, если можно так сказать об этих прекрасных пти-цах.

— Если у меня родится девочка, я назову ее Виталией… Витой, — не слушая его, гово-рила Инесса. — Я давно об этом думаю и мечтаю. В переводе с латыни это имя означает «жизненная». Вита — это жизнь! Моя жизнь — и прошлая, и будущая… И твоя, кстати, тоже, если все произойдет.

— Прекрасное имя.— Ну, вот видишь, о главном мы договорились.— Инесса, увы, но мы вернулись с небес на землю. Тебе, наверное, пора домой.

А у меня, сама понимаешь, служба. Я хочу тебе сделать подарок. Вот видишь — кусок янтаря с маленькой стрекозой. Она летала в лесу миллионы лет назад, порхала, пикиро-вала к ярким цветам, радовалась жизни, пока не присела на сосновую кору под струйку древесного сока.

— Ты хочешь сказать, что я, как эта стрекоза, попала в плен чужеродной смолы?

— Инесса, возможно, я покажусь тебе высокопарным, но отныне и ты в моих мыслях навсегда застыла прекрасным мгновением. Я всегда буду помнить тебя красивой, сво-бодной и неповторимой пришелицей…

Вдруг за дверью раздался непонятный звук, в коридоре явно кто-то был. Набатов подошел к двери, осторожно повернул ключ и открыл каюту. На пороге радостно пома-хивал хвостом судовой пес Дик. Он сразу стал крутиться вокруг ног Инессы, принюхи-ваясь к незнакомым запахам. Духи «Шанель № 5», видимо, не очень-то пришлись ему по вкусу. Его больше притягивал запах сервелата на столе.

— Дик, на место! — прикрикнул Набатов. — На, получи свою колбасную долю и сма-тывайся отсюда. — Пес с куском деликатеса мгновенно исчез из каюты.

— Какой он милый. Весь мир мне сейчас кажется прекрасным. Но ты прав, пора воз-вращаться на берег.

— Инесса, извини, но хочу спросить: ты часто ходишь по советским судам?— Ты хочешь, чтобы я дала тебе пощечину? Нет, это мой первый визит. И все, что

здесь случилось, я и сама не могу себе объяснить.— Прости… И еще один вопрос. Что означает слово «Итенька»? Ты его неожиданно

произнесла недавно с большим чувством.Туманный взгляд синих глаз на мгновение полыхнул огнем и погас.— Все просто. Это мой парень, первая любовь. Да сейчас об этом и говорить бессмыс-

ленно. Прошло столько времени, не хочется ворошить старое. Он остался в той, про-шлой жизни. Нет его! А на причале, когда я стояла у трапа и впервые издалека увидела тебя, поразилась вашему сходству. Я была почти уверена, что это он, неведомо какими судьбами, оказался в наших краях. Понимаешь, что я пережила за эти минуты?

— Я начинаю ощущать себя священником на исповеди.— И все-таки, Георгий, что ты думаешь о нас, если откровенно? Кстати, ты женат?— Если прикинуться дипломатом, то я мог бы ответить — no comments. Но, я думаю,

ты и сама понимаешь, что у нас не принято ходить в холостяках до тридцати лет.— Ты опять влез в служебный мундир замполита, как улитка в свою скорлупу. Будь

уверен, настанет срок, и я сообщу в ваш партком всю правду о нас… Шучу, конечно.— Да, в такую историю я еще не попадал. И все не так просто, по крайней мере для

меня.— Георгий, я тебя никогда не забуду и надеюсь, что Бог снова сведет нас…Набатов проводил Инессу по трапу на берег, довел до автомобиля, крепко пожал

ей руку на прощание. Матрос Ястребов сопровождал шведку восторженным взглядом. В душе он, наверное, потешался над замполитом: мол, к нам бы в матросскую каюту такую даму, мы бы сообразили, как с ней обойтись. А у помпы одно на уме: решения партии — в жизнь.

Серебристый «мерседес» с Инессой резко рванул с места и умчался в сторону города. Единственное, что успел заметить Набатов, ее изменившиеся глаза — васильковые глаза, наполненные светом весны, совсем не такие, с какими она пришла на пароход.

Поздно вечером Георгий сел за написание отчета о рейсе. Недопустимы, наставлял автор образца сего документа, неискренность, замазывание недостатков при подготовке отчета. Только ведь, если все написать, как было в этом рейсе, кто же простит молодому замполиту, члену парткома и профкома — надежде идеологических кадров. Так ведь могут и диагноз быстренько поставить. Типа не выдержала неокрепшая душа впечатле-ний о загранице. Не по Сеньке флотская комиссарская фуражка оказалась.

Раз за разом Георгий Набатов прокручивал в воспоминаниях время, проведенное с Инессой. «Елки-палки, а ведь меня элементарно использовали — сделали четвертым углом в шведском любовном треугольнике!..»

Точку в своем отчете об очередном рейсе первый помощник капитана поставил только под утро. Оно оказалось холодным и противным из-за обычного в это время тумана. Набатов лег на койку и вдруг вновь почувствовал Инессу. Аромат ее духов еще витал в глубине каюты. Скоро он исчезнет, как ушла навсегда в свое шведское бытие русская Инесса. А ему останется лишь корабельная рутина, застой в жизни и цветные воспоминания об этом порте захода с непонятным названием Мальмё.

78 79

ËÓÍÈÍ Анатолий Алексеевич

Родился 19 апреля 1930 года на тамбовщине. В Калининградскую область переехал в 1946 году, среднюю школу окончил в г. Черня-ховске. В 1956 году окончил отделение журналистики Белорусского госуниверситета, а через десять лет — Ленинградскую высшую партийную школу. Работал редактором районных газет, с 1970

по 1987 год — заместителем редактора газеты «Калининградская правда», затем последовательно редактором газет «Маяк» и «Гравитон». Член Союза писателей России с 1993 года. Автор многих книг стихов и прозы. Заслуженный деятель Всероссийского музыкального общества, лауреат ряда международных творческих конкурсов.

Тебе, земля Калининградская

И на отшибе, и в отрывеОт материнского тепла,На этом срезе, на обрывеТы прикорнула, прилегла.Кто изменить мечтает судьбыИ мыслит — прошлое вернуть бы,Пусть знает: в непробудный сонТевтон драчливый погружён.

А мы с тобой смогли ужиться.Русь перед вечностью права.Растут по-русски, по-мужицкиЗдесь и хлеба, и дерева.Ты и на суше, и на море,Коль не в походе, то в дозоре.Твои глаза, твои крылаВсегда на «товьсь!», как у орла.

Хоть проживи два раза столько,Я б разлюбить тебя не смог.Ты в сердце — огненным осколком,России малый закуток.Здесь наша поступь, наши вехи —И днесь, и присно, и вовеки.Здесь русский дух, здесь русский дом —Стою на том!Стою на том!

ИменаПрусский гут, а русский гутее.

В. И. Даль.

Иваново… Романово… Петрово…Не прусские, а русские до гроба!Здесь всё: сады, просёлки, зеленя —С победных дат родное для меня.

А чужаки всё с той же гнусной песней,Нахальная, безудержная рать:Пора бы, дескать, городам и весямНемецкие названья возвращать.Мол, требует настойчивое времяЗаняться пограничною межой.Здесь прусский дух, германские коренья.Он, этот край, для нас совсем чужой.

Иваново, Романово, Петрово —Тут не найти вам ничего чужого.За эти дорогие именаЗаплачена великая цена.

На тыщи вёрст от Буга и до Волги —Могилы, обелиски — скорбный счёт.Поныне носит ржавые осколкиУ сердца незлобивый мой народ.Тех лет сгоревших чёрная порошаПо-прежнему стучится в сердце нам.И потому, кто вновь придёт непрошен,Пусть привыкает к русским именам.

ЗДЕСЬ РУССКИЙ ДУХ, ЗДЕСЬ РУССКИЙ ДОМ

Дожди

Не родня друг другу вроде бы,А спелёнуты вдвойне:Сколько лет я в этом городе,Столько лет и он во мне.Что сгорело, что обуглилось,Что оплавилось в огне…Каждым домом, каждой улицейГород помнит о войне.Помнит он, да помнит намертво,И смоленское село,Что сюда в апреле памятномЗа возмездием пришло.То не розовыми пятнамиНаземь канула заря, —Кровь, пролитую солдатами,Не смогла впитать земля.То не дождь весной и осеньюНад могилами внахлёст, —Из-под ранней вдовьей проседиНе убудет жгучих слёз.Те, что здесь лежат под плитами,До победы не дошли…Над солдатами убитымиВсё дожди… дожди… дожди…

Поэты и Русь

Видно, свыше открыто поэтам,Что написано им на роду. Есть примета: не надо об этом,Ненароком накличешь беду.

Принимаем примету на веру.Препираться с судьбой не резон.Видишь, Пушкин упал у барьера,Юный Лермонтов пулей сражён.

И пророки твердят: не перечьте,Что начертано — сбыться должно!Чья-то чёрная Чёрная речкаВ ожиданье томится давно.

Если так, не останется вовсеВещих струн у певучей страны.К револьверу припал Маяковский,И Есенина дни сочтены.

Только вечно, судьбе поперечно, У поэтов дерзанье своё:Вызывают на Чёрную речкуНе Дантесов, а смерть самоё.

У державы похожие меты.Что ей завтра грозит — не таит.Как её молодые поэты,У барьера Россия стоит.

Русь издревле равно почиталаСвою рать и свои письмена.Не кукушка тебе отсчиталаРоковые столетья, страна.

Упырей ненасытные стаиЧто ни век совершают набег.Только шрамы тебе оставляют,Уходя в никуда что ни век.

Твоему осиянному ликуНи к чему эти злые черты…Помолчим, чтобы вновь не накликатьНа Россию беды.

Ивушка

Кто сказал, что ива плачет,Ветви в речку слёзы льют?Мол, она от мира прячетВековую грусть свою.Нет, открыто, каждой веткой,Жилкой каждого листка,Вся она в истоме вешней,Откровенна и чиста.Красотой святой, простоюСхожа с женщиной нагой,Что, у кромки робко стоя,Воду пробует ногой.Как на исповеди истой,У вселенной на видуЯ под пологом ветвистымНа колени упаду.Ты прости, родная ива,Только каждую веснуЯ пою в тебе, красивой,Русской женщины красу.

80 81

Я СТАРАЮСЬ ПОНЯТЬ ТАЙНУ ЖИЗНИ…

***

Я так ждала всегда чего-то,Что не сулила повседневность,Авансом дав на счастье квоты,Тем самым поощряя леность.

А мысли разрывали рамки,Стереотипы и устои,Иные возводили замки,Которые не нужно строить.

Душе Вселенной было мало,В большой квартире стало тесно...Чем больше жизнь я узнавала,Тем больше было интересно.

И я невольно прикоснулась К загадке ночи и рассвета,Спала как будто и... проснулась, Увидев вдруг оттенки лета...

И в полевых цветах неброскихВ хмельном тону я аромате...Я на живом холсте наброскиОставлю в память о закате.

Отныне будут звать просторы,Рассветная живая свежесть.И стану я нема к укорам,Храня в себе любовь и нежность.

И позовёт однажды ветер —Я отзовусь на зов природы:Нет ничего важней на светеМне данной Господом свободы.

Заблудшая душа

Я ранней осенней пороюбегу от людской суеты,и, в жажде тиши и покоя,лелею я тщетно мечты.И глаз, к созерцанью привычный,любуется красками дня…И в краткий сей миг необычныйпрошу: не ищите меня.Мне дайте одной насладитьсякленовым горящим листом,целебной водицы напиться,забыть про друзей и про дом…Забыть лишь на миг, на мгновеньео завтрашнем суетном дне,оставить осадок сомненийна мшистом морщинистом пне…Я буду бродить в одиночку,листвой разноцветной шурша, —то право берёт на отсрочкузаблудшая в мыслях душа…

***

До боли всё это знакомо:и утренний свежий покос,и наша скамейка у дома,и бантики девичьих кос,

калитка, где мама встречала и сильные руки отца,и хатки родного причала, которым не видно конца,

подсолнухов дали без краяи золото хлебных полей — кусочек счастливого рая — лик родины милой моей.

мАЗАловА любовь Павловна

Родилась в г. Пологи Запорожской области. Окончила Запорожский педагогический институт, филологический факультет. Член Союза писателей России. Автор сборни-ков стихов и прозы: «Жизнь, сотканная из слов…» (2007), «Любовь никогда не перестаёт…» (2012).

Не устану любить...

Не устану любить всей душою Отчизну родную,Буду любящей дочерью Родине милой моей,Твёрдо, искренне верю в судьбу и реальность инуюИ желаю ей мудрых и честных, надёжных людей.

Не устану любить я просторы бескрайние эти,Где всё мило душе, где любовью богат отчий дом,Где сокровище главное: близкие, внуки и дети, —Где душой отдыхаешь, оставив дела «на потом»...

Не устану любить в людях их доброту и сердечность,Ум пытливый, и стойкость, и правду, открытость во всём.Мы не сможем с собой прихватить материальное в вечность,Лишь богатство, что в наших сердцах накопили, возьмём.

Я стараюсь понять тайну жизни, не зная покоя,И загадку любви с её вечною магией чувств...С точки зрения физики — есть притяженье земное,Но в любви все ж важней — притяжение любящих уст.

Не устану любить я глаза, что любовь излучают,И, надеюсь, не мне лишь одной в жизни так повезло.А у родственных душ испокон, видно, сущность такая:Отдавать от души доброту, мудрость, свет и тепло.

Перед любящим сердцем отступят беда и преграда,И невзгоды уйдут, растворятся печали и боль,Потому что нам послана небом большая награда:Миром правила раньше и правит святая Любовь.

И память стремится невольноиз зрелости в детство порой...Где было и сладко, и больно,теперь тишина и покой.

И нет уже старого дома,шумит лишь в речушке вода, — до боли всё это знакомои будет со мною всегда.

Истина одна Не прервёт теченье скоро быстрая река.Волны будут долго спорить, и пройдут века.

Облака не перестанут плыть по небесам.Мерит время век короткий на земных весах.

Будут цвет ронять на землю белые сады.Ты пройдешь, и смоет море зыбкие следы.

Будет вечно жаждать хлеба ненасытный рот.И рождаться будут дети, и продлится род.

Будет смысл искать и веру бренный человек.А любовь не перестанет, не прейдёт вовек.

Можно взмыть душой на небо, снизойти до дна, —Только истина и правда на земле одна.

82 83

мАлышев Александр константинович

Родился в г. Калининграде. С юных лет его судьба связана с морем. Служил на Черноморском флоте. Работал на рыболовных судах. Прошёл путь от матроса до флагманского специалиста по добыче рыбы. Почётный работник рыбной промышленности Калининград-ской области. В настоящее время возглавляет областной Союз ветеранов рыбной промышленности. Член Союза писателей России. Автор трёх поэтических сборников. Член Общественного совета при Калининградской областной думе.

***

Никогда я не был на войне.Может, повезло по жизни мнеВ том, что не пришлось

страдать от ран,Проклинать чужой Афганистан.

Никогда я не был на войне,Жил в счастливой

и большой стране.Я гордился Родиной своей,И, конечно, благодарен ей.

Рыбаком был — пахарем морей,Моряком военных кораблей.Ради денег никогда не жил,Честно своей Родине служил.

Никогда я не был на войне.Повезло, наверно, в жизни мне.Если будет нужно, я в боюЗа Россию насмерть постою.

***

В сердце жив ты постоянно,Детства милый край.Если от морей устану,Ты меня встречай.Я познал разлук кручинуЗдесь, среди штормов.Провожал друзей в пучинуБез прощальных слов.Сколько снился мне, бывало,Детства уголок,Знает кончик одеяла,Что от слёз промок.

Там гурьбой играли в прятки,Штандер и лапту.На девчат смотрел украдкой,Чтоб увидеть ту,Что когда-то разрешилаСвой нести портфель.Жизнь навек нас разлучила —Где она теперь?..Вновь тревожит моё сердцеПамять, как всегда.Где ж ты, сказочная дверца,Что ведёшь туда?

***

Иду по жизни не спеша.Я выбрал сам себе дорогу.Трепещет каждый раз душа,Когда предчувствует тревогу.

Пусть утром солнышко встаётИ катится по небосводу…Опять весна, как всякий годИдёт — и будит всю природу.

И мне уже покоя нет —Звенят ручьи водою талой,И звёзд в ночи печальный светРастает вновь с зарёю алой.

Иду по жизни не спешаИ выбираю сам дорогу.И снова в радости душаИ в благодарной вере Богу.

ЗА РОССИЮ НАСМЕРТЬ ПОСТОЮ

***

От буйства волн вся палуба дрожит.Очередная трала постановка.И вот уже по слипу дель скользит,Ныряя в зелень вод холодных ловко.До кабелей, как до гитарных струн,Натянутых, как нервы, до предела,Быть может, сам дотронулся Нептун,С ним в унисон Атлантика запела.И вот уже подъёмные щитки,Запенив воду, рвутся на свободу,И олуши, стремительно легки,Ныряют с высоты, бесстрашно в воду.И траловые доски на волнеНабраться норовят распорной силы:Чтобы оставить мутный след на дне,Порвать свои, как мы, готовы жилы.Вновь «травятся втугую ваера»,Парят над грунтом траловые снасти…Как жаль, что наше лучшее «вчера»Вернуть назад уже не в нашей власти.

***

Вновь, промокнув под дождём,Отшумело «бабье лето».Листопад, что за окном, —Грустной осени примета.Очень скоро холодаВ нас вдохнут свои печали.Жаль, что осенью всегдаЖуравли стремятся в дали.Пляшут в лужах пузыри,Ветер тоже рад стараться… Помню — летом до зариНе могли с тобой расстаться.Там, над Куршскою косой,Звёзды трепетно мерцали.В тишине: «Любимый мой», —Твои губы мне шептали.Вновь, промокнув под дождём,Отшумело «бабье лето».Как забыть теперь о том,Что ты есть на свете где-то.

Табор

Табор цыганскийпо белому свету кочует.Где ему встретится ветер,он там заночует.Радость и горе —извечно цыганская доля,Нет ничего им дороже,чем вольная воля.

Даже зимой,когда в поле морозы лютуют,Звёзды на небебродяжьи их души врачуют.Танцем согреют сердцаи весёлою песней —Нет тех мелодий на светедобрей и чудесней.

Светят вдали их костры,как волшебные свечи,И угасаетво тьму погрузившийся вечер.Тот, кто хоть разсмог увидеть такое веселье,Словно испил там до днаприворотное зелье.

Томных мелодий цыганскихзабыть невозможно.Струны гитары дрожат,сердце бьётся тревожно.И очерствевшие душипод звёздами тают,Здесь вам и долгую жизнь,и любовь нагадают.

Табор цыганскийпо белому свету кочует.Где ему встретится вечер,он там заночует…Вновь затихает веселье, костры догорают,Дремлют кибитки.Цыгане, устав, засыпают.

84 85

ПАвлЮткиН владислав Николаевич

Родился в Петропавловске-Камчатском в 1956 году. Окончил Киевское высшее военно-морское политическое училище и Гума-нитарную академию Вооружённых сил. Служил на Тихоокеанском и Балтийском флотах, в центральных военных печатных изда-ниях — «Сын Отечества» и «Красная звезда». Член Союза писате-лей и Союза журналистов России. Капитан 1 ранга запаса.

Наше поколение

Выпускникам Киевского высшеговоенно-морского политического

училища

1.

Нас обожгут ещё норд-осты,Нам будет музыкой прибой…Секретов нет, всё очень просто:Нас море выбрало с тобой.

Нас ждут походы и тревоги,Ночных бессонных вахт черёд…Не с океанской ли дорогиНачало мужество берёт?

Киев, 1977 г.

2.

Нам тверди сухопутной было мало.Как птицы небу, преданны морям,Мечты своей свершённой адмиралы,Мы дружно разлетелись по флотам.

Трепали нас тревоги и походы,Что складками ложились на челе,И сводки политической погодыГрозили ураганом всей земле.

Но мы на штормовых меридианахСухим держали порох в погребах,И, как эскадры наши в океанах,Качался мир на вздыбленных весах.

И что б о тех годах ни говорили,Вписавшись в конъюнктурный поворот,Мы мир потомкам всё же сохранили, — История рассудит и зачтёт.

…Иных уж нет, они теперь далече — На бороздящих вечность кораблях.Друзья! Не за горами наша встреча:Увидимся, даст Бог, на небесах.

Москва, 2004 г.

На шлюпке

— Вёсла…— Рупор поперхнулся, выждал…— На воду! — Рывок!— Раз, раз, раз! —И ял рванулся,Оперевшись на гребок.

И пошёл по борту берег,Словно дёрганный фильмец:Парапет, домишки, скверикДа трамвайный бубенец.

— Раз! И… раз! — В угоду счётуВёсел-крыльев дружный взмах.Сыплет солнце позолотой,Небо плещется в волнах.

Где-то музыки журчаньеС микрофоном вперебой:Нынче в городе гулянье,Ходят девушки гурьбой.

Ну а здесь — одна забота:Как бы «щуку» не словить.— Раз! И… раз! Спиной работать!Загребные, не частить!

— Раз! И… раз! — Гребок, как выдох.— Раз! И… раз! — Занос, как вздох.От уключинного взрыдаНе один бы эльф издох.

ИСТОРИЯ РАССУДИТ И ЗАЧТЁТ

Спины мокрые, как в бане,По вискам стекает зной…Борту левому — табанить:Полдистанции долой.

Проплывает рядом вешка —Мили верный часовой.Огибай её — не мешкай! —И домой, домой, домой!

— Вёсла… на воду! — НепростоНаверстать былую прыть:Подустали даже вёсла.— Ре-же! Ре-же! Не частить!

Волны в борт толкутся хлюпко.На два корпуса почтиВпереди несётся шлюпка.Надо, надо обойти!

Руки, кажется, из ваты,Но упрямо напряглись…Обошли!— Давай, ребята!Ну-ка, дружно, навались!

…Тонет бухта в звуках меди.Пляшет финишный буёк,Нашей радуясь победе.Баста!— Вёсла — на валёк!

Корабль

Я на корабль пришёл салагой,Мешок стихов с собою взяв,Грёз романтических ватагуИ сухопутный свой устав.

В надёжный борт стучались волны,И я на палубу средь водСтупил в уверенности полной, Что осчастливил этим флот.

А служба клеилась не очень,Казалось — горести одни.И белыми бывали ночи,И чёрными бывали дни.

Волной нахлынет вдруг досада,Что здесь ты — не на берегу,Что есть одно лишь слово — «надо»,И нету слова «не могу».

Сдавай зачёты поскорее,Зубри устав и РБЖ*.Забудь про ямбы и хореи —Бирюльки кончились уже.

И в штиль, и в шторм (а вы — смогли бы?)

Крутись на вахте день и ночь...И если были перегибы —Их надо было перемочь.

Стремило время ход свой мерно,Что забывая, что храня.Корабль настойчиво и верноПереиначивал меня.

Шторм

Циклон подкрался дикой кошкойНа мягких лапах облаков.Прыжком внезапным огорошил,Завыл, как тысяча котов.

В волшебной власти жутких песенВзметнулась чайкою душа,И океан закуролесил,Волнами горизонт круша.

Наш грозный крейсер, что скорлупку,Шторм двое суток мордовал.Волна, как зверь, ломилась в рубкуИ раскрошила в щепки ял;

Цепями скованный на ютеСлизнула дизель, как пушок.…Всё позади. В тепле-уютеГоняем с доктором чаёк.

Мы не спешим, сидим как люди.Жить без земли почти что год…Ещё не то, мы знаем, будет:Три дня как начался поход.

* Руководство по борьбе за живучесть

86 87

Петушков василий Борисович

Родился в 1944 году в Беларуси. Служил на Северном флоте. Окончил ВВМУ подводного плавания им. Ленинского комсомола в Ленинграде. Служил на Тихоокеанском и Балтийском флотах. Совершил на кораблях ВМФ России 30 боевых служб. Закончил воен-ную службу в звании капитана второго ранга.

Член Союза писателей России. Публиковался во многих коллек-тивных сборниках, в том числе Москвы и Санкт-Петербурга. Издал пять своих поэтических сборников, один из них — «Любовь и море» — был рекомендован для издания в серии «Библиотека правительства Калининградской области». Лауреат премии имени поэта Алексея Лебедева, конкурса «Патриот земли Российской» имени Александра Невского (г. Калининград).

О, край родной

О, свет берёз! Раздолье луга,И колокольчик под дугой.К тебе с разлуки, словно к другу,Спешу я, край мой дорогой.На взгорье выцветшая школа,Оглохших классов тишина.Касаясь клавиш частокола,О чём-то думает луна.Щемящий скрип косой калитки:Там юности метнулась тень,Иль от крылечка ветер прыткийБесшумно скрылся за плетень?Изведав радости и болиСолёных голубых дорог,Я счастлив слушать песни поля,Шмыгнув на зорьке за порог.И любоваться, как для взлётаГотовят крылышки шмели,И ощущать вдали от флотаВсем телом теплоту земли.

Этот день

Дед одиноко в доме жил.В деревне — первый старожил,ко мне был матери добрее.А в праздник грел его ладоньмедалей боевых огонь,и флаг вдали незримо реял.Мальчишка, что тогда я знал?Липучкой к деду приставали тормошил за брюки деда,

любуясь солнечной игройнаград: «Ты, дедушка, герой!А что такое День Победы?»Он улыбался широкои поднимал меня легко,и прижимал к груди могучей.Я слушал гулкий сердца стук —неутомимой жизни звук,а он шептал мне: «Внучек, внучек…»Слезились старые глаза.Скрипела жалобно кирза,когда дед тихо шёл к буфету:хранил он бережно альбом.Солдат, окопы, взрывы бомб —мы подносили ближе к свету.Среди безоблачного днясмотрели немо на менявойны Отечественной беды.На мой вопрос дал дед ответ:«Их нет в живых… и этих нет…Вот что такое — День Победы».

Осень

Жужжала жалобно, дрожалапчела, цепляясь за цветки,в желанье жгучем, жадным жаломцветков листала лепестки.Берёзы зябли, платья сбросив,по-лисьи листья мчались вдаль,и со стволов янтарных сосенстекала светлая печаль.

Я С МОРЕМ БЫВАЮ В РАЗЛУКЕ НЕДОЛГОЙ

Блага службы

Я с морем бываю в разлуке недолгой,А радость от встречи — горячей волной.Душа замирает, когда я с восторгомЛюбуюсь простора живой сединой.От гибели верной брони миллиметры,Расплавленный солнышком вала свинец.Зубами приросшие к палубе ветры,Да благо служебное — звёздный венец.Да грузом погоны с железной звездою,Улыбка любимой в луче золотом, —Служу между небом и горькой водоюСтране, осенённый небесным крестом!

До встречи

Идём у каймы залива,песком золотым шурша.— Не будь ты такой красивой,моя не болела б душа.

— Ну полно, мой милый, полно,я очень тебя люблю!Не думай, что так легко мнетебя отдать кораблю.

— Звезда надо мной такая,что в море меня зовёт…Тревоге моей внимая,закат на тебя плывёт.А волны алеют маком,и вновь загрустил причал.Земля отпускает якорь,я слышу твоё: «Прощай!»

Я вижу тебя бегущейк скале, где гремит прибой.И голос твой тише, глуше:— До встречи, моя любовь!

Слезами матерей

Лучилась ярко синь небес.Качались на ветру берёзы.Окольцевал пшеницу лес,А возле поля рдеют розы.Они обняли обелискНа месте гибели солдата.Сияет радугою искрНа нём багровый луч заката.Не знаю я, что в тишинеПриснилось золотой пшенице,Но вижу, как она во снеТревожно, чутко шевелится.

Туда, где бой ведёт солдат,Как руки, тянутся колосья.Слезами матерей дрожатНад полем звёзд бессонных гроздья.

Родины покой

Любимая! Не виновататы в том, что грустью я томимпо ласковым глазам твоим,в лучах сиреневых закатаодин у рощи сиротливой брожу тропинкою рябой.Угрюмо кашляет прибойседыми бронхами залива.И мой корабль на внешнем рейдеантенны тянет к облакам,и голос чайки к морякам:«Озябла! Люди, обогрейте!»Ты нынче так же одинока,и я с тобою быть мечтал,но снова боевой сигналменя в поход позвал до срока.Служу я Родине родимой!Её покой и твой покойв моей профессии морской —пока живу — неразделимы.

Шторм

В кают-компании покой опять.Дрожат от качки бледные плафоны,и потемневший череп телефоназа номером учётным двадцать пять —молчит. Иллюминаторы задраеныи штормами завешаны, как травами.Лоснятся спины гладкие столовпод коридорной лампы

мутным взглядом.У шкафчика белеют рафинадом три скатерти, напоминая кровродимый в океане экипажу.Врезаясь в пенную тугую пряжу,гудит от напряжения металлширокой палубы на зычных волнах.Нептун — пастух бессонный

ветров вольных —здесь правит свой девятибалльный бал.В душе презрев и тошноту, и стужу,откроешь люк,

чтоб выглянуть наружу —солёных ветров звёздная пора.Сшибаясь лбами белыми безумно,валы несутся по спардекам шумнои, словно струны, плачут леера.

88 89

САвров виталий Юрьевич

Родился в 1992 году. Калининградец. С 16-ти лет занимался в литературном клубе «Эхо» г. Советска. В 2015 году окончил БФУ им. И. Канта, специальность «журналистика». Пишет стихи и прозу, готовит к изданию книгу. Претендент для вступления в Союз писателей России. Публиковался во многих сборниках и альманахах. Неоднократный победитель конкурса для молодых авторов «Филир». Штатный корреспондент нескольких Интернет-сайтов.

***

Я родился не здесь, и поэтому здесь не умру.Соскребу все слова по размазанным текстам и лицам.И тяжёлые шторы, тяжёлые шторы сорву,Потому что не здесь, не сейчас согласился родиться.

Потому что люблю, но люблю я не здесь, не сейчас.Потому что ты там, где пока что не выросли горы, Зеленеет вода, и искрится цветущий Парнас,Чтобы знать, почему мы с тобой докатились до ссоры.

Чтобы было легче

Не будет слухов и вздохов, О том, как в миру идёшь.И если в полграмма плохо,Полтонны беды найдёшь.Но если отмерить тонну,Обидок и суеты И если убрать корону —Останешься только ты.И там уж не важно, сколькоХорошего смог найти,Когда ничего не горькоИ всё тебе по пути.

***

А это просто, просто листья,Чуть поостывшая земля.Пусть кто-нибудь меня очистит,Пусть кто-то скажет, кто же я.

Кто я, стоящий у прибоя,Без гордости в своём краю.Лишённый страсти и покоя,Поставлен здесь — и вот стою.

Стою и ничего не знаю,Но где-то крутится Земля.Скажи, как далеко до рая?Зачем Земля, зачем здесь я?..

Оставайся

Хочешь, пущу погреться?Дом мой совсем не броский.Только ведь он из сердцаВыращен, и не плоский.

Здесь для тебя беседа —Ты говори, я рядом.Брошена слов победа — Всё объяснимо взглядом.

Свечку держи руками,Пламя — иного смысла.Тканью над облаками,Око небес зависло…

Что ты так часто дышишь?Горько? Не притворяйся…Я тебе рад — ты слышишь?Слышишь, так оставайся.

ЗНАЕШЬ, ОЧЕНЬ МНОГОЕ БЫВАЕТ…

Счастье

А счастье ломится в двери,Я как-то ещё не готов.Я как-то ещё не поверил,И так же душою суров.

Не убрано и не умыто,Не прибрана боль на столе.И память на скатерть разлита,И кто-то кричит обо мне.

Но счастье сегодня решилоРасставить углы по местам.И гордость прощение сшила,Которого я не отдам.

Но бьётся, и в рёбра стучится,И счастье решило — сейчас…Нам надо открыть и смириться,Приняв ожидаемый час.

Время-пёс

Хочешь, время приручу, как пса?Будем с ним играть и веселиться,А оно, виляя, будет длиться,Будто ничему и не случиться,И всегда наутро есть роса.

Мы ему из досок срежем дом,Конуру, в которой много места,Где всё ясно и предельно честно,И всегда свернуться интересно,И оставить старость на потом.

Как же славно он сегодня спит,Видно, загоняли мы беднягу,Я пойду и рядом с ним прилягу,Почешу слегка эту дворнягу,Что во сне куда-то там бежит.

Время, ты останешься для нас?Остановишь лучшее для сердца,Чтобы было сил

в мороз согреться,Чтобы знать,

что есть любовь из детства,Тёплый чай, огонь и свет из глаз…

Позвольте мне

Позвольте мне без микрофона,Совсем не тихо говорю.Позвольте мне без телефона,Подобно птице соловью.

Позвольте не сидеть, а стояСмотреть в бездонность

ваших глаз.Позвольте дух лишить покояИ разбудить потом не раз.

Позвольте быть мне верным другом,

На вашем уровне стоять.Позвольте отказать испугамИ пропасть рифмами связать.

Позвольте быть. Откройте двери,

Моим запутанным словам.Позвольте хоть немного верить,Себе и вам. Себе и вам.

Предвестие

Взбунтовалось небо, птицы стонут.Скоро будет дождь, я околдован. Выбит, как осколок в сильной буре,С громом перемешанный в сумбуре.

Я почти сорвался на пороге,В эти капли в приходящем смоге.И почти завис на нотке крика…Голос мажет краской ежевика.

И пускай глаза болят от пыли,Мы всегда могли, и в этом жили,Мы впускали грозы и раскаты,Счастливы, но тоже виноваты.

Пусть он льёт, я открываю окна,Высохнет душа, пускай промокла.Ежевикой голос расцветает — Знаешь, очень многое бывает...

90 91

СуПруНовА Светлана вячеславовна

Родилась в 1960 году. Окончила Ленинградское медицинское учи-лище, в 1985 году уехала в Афганистан, работала медсестрой. Вер-нувшись через три года, поступила в Калининградский госуниверси-тет, параллельно училась в Литературном институте им. М. Горь-кого на заочном отделении. Проходила воинскую службу в Таджики-стане, затем работала литературным редактором в издательстве «Янтарный сказ», сейчас возглавляет редакцию научного журнала в КГТУ. Печаталась во многих отечественных и зарубежных изда-ниях. Автор четырёх поэтических сборников. Лауреат ряда россий-ских и международных конкурсов. Член Союза писателей России.

***

Сосед галичанский, скажи,Зачем твои пули летают?Боюсь не наветов и лжи,Мне страшно, когда убивают.Не видеть бы хаты в огне,И ссоры не хочется, в целом.Наверно, страшнее вдвойнеТому, кто лежит под прицелом.И страшно уже за страну,Где каждый четвёртый — калека.Мальчишки играют в войну.Не целься, сынок, в человека!

***

Никому не скажу и уеду,Ни друзей, ни любви не найдя,И пойду с чемоданом по следуПолоснувшего поле дождя.

Васильки не оставят в покое,И ромашки надарят тепла.Всё живое, такое родное, Так бы шла потихоньку и шла.

Будут рядом закаты, восходы,Так душевно — один на один.Приживусь на недели, на годыСреди ягод и тонких осин.

Забредёт сюда кто-то, возможно,Помолчит, на места поглядит.«Как там мир?» —

расспрошу осторожно.«Да куда ему деться? — стоит».

Так ответит — легко, равнодушно,Потому и поверю ему.Что желать? — ничего и не нужно,Если сытно и тихо в дому.

***

Снова от внуков сюрприз:Быстро одели, обули,Вывели под руки вниз:«Мы на часок». Упорхнули.

Скрылось за домом авто.Здесь бы сидеть-отсидеться.Старое греет пальто, Только душе не согреться.

Жизнь пролилась, как вода,Съедено лиха до крошки.Вон над макушкой звезда,И зажелтели окошки.

Думы — что в печке зола,Мир не становится шире.Внуки не едут — дела.Суетно, суетно в мире...

В темень куда-то глядит,Что-то нездешнее слышит,Тихо под небом сидит.Дедушка воздухом дышит.

СКОЛЬКО ИСХОЖЕНО, ПРОЙДЕНО!..

***

Без помехи, без помаркиМне хотелось жизнь прожить.Так легко, гуляя в парке,Этот вечер полюбить.Ветер сердится порою,Листья жёлтые летят,«Мы с тобою, мы с тобою», — Под ногами шелестят.В поизношенной шубейке,Бородатый и седой,Спит бездомный на скамейке,Шепчут листья: «Мы с тобой».Всё кружат над головами,Над скамьёй и в стороне.«Мы сегодня с вами, с вами», —Говорят ему и мне.

***

Справа речка, а слева опушка,А грибов-то — под каждым кустом,Деревянная мокнет церквушкаПод холодным осенним дождём.

Скрипнет дверь, запоют половицы,И ни певчих, ни благостных лиц,На стенах из журнала страницы,И святые глядят со страниц.

Я таких не видала окраин,Позолота нигде не блеснёт,И в поношенной рясе хозяинВ одиночестве службу ведёт.

Спозаранку молебен читаетЗа страну и за завтрашний день,Уж не крестит, а всё отпеваетПоколенье глухих деревень.

Всё едино — дожди, завируха,Эту древнюю дверь отопрёт,Приблудится, бывает, старуха, И свечу, как на память, зажжёт.

Столько света в приюте убогом,Что, теряясь, почти не дыша,Прослезится от близости с БогомНепутёвая чья-то душа.

***

Всюду, и в холод, и в зной,В белом платочке, убогая,Всё семенила за мной,Словом обидным не трогая.

Мне бы на берег другой,Села я в лодку забытую.Слышу её: «Я с тобой»,Слышу тоску неприкрытую.

Землю промыли дождиИ завалило сугробами.«Буду теперь впереди», — И повела меня тропами.

Шли средь болота и ржи,Сколько исхожено, пройдено!«Кто ты, бабуся? — скажи». —«Родина, девонька, родина».

Стольких пришлось потерятьВ эту шальную погодину.«Буду ль кого вспоминать?» —«Родину, девонька, родину».

Только и дел: дорожитьТропкой последней, не пройденной.«Чем до скончания жить?» — «Родиной, девонька, родиной».

***

Ненастье, дороги раскисли.Уходим пустые во мгле.Дела остаются и мысли,С которыми шли по земле.Уходим, никто не вернётся,Не видим дороги впотьмах.Как мало от нас остаётся,Как мало мы были в гостях!Смеялись, любили немного,Шумели под небом всерьёз.Мы так и не видели БогаВ стране кабинетов и слёз.Дома и деревья застыли,И нас омывает дождём.Зачем мы сюда приходили?Куда под ветрами идём?

92 93

тетеНькиНА татьяна Григорьевна

Окончила факультет журналистики Белорусского госуниверси-тета в Минске. В 1971 году переехала в г. Калининград. Работала редактором в газетах, книжных издательствах. Член Союза писа-телей России с января 1993 года. Автор десяти книг стихов и прозы. Лауреат областной премии «Признание» и премии мэра города — «Вдохновение». Обладатель Гран-при и лауреат Гомеровской премии Международного конкурса песенной поэзии «Зов Нимфея». Награж-дена Грамотой правления Союза писателей России. Имеет сертифи-кат «Литературный эксперт III категории» Российской Академии литературной экспертизы имени В. Г. Белинского.

Нет чужой беды

Не терзайся, Русь, не твоя винаЗа все горести всей Земли.Вновь горит в огне чья-то родина —Чью-то родину подожгли.Но легко сказать — трудно выполнить,Хоть сто раз себя пересиль.Нет чужой беды — знали искониПравославные на Руси.И болит душа, сердце мается —Где-то косят жизнь, как косой,Где-то новый день начинаетсяНе улыбкою, а слезой.

Жизнь вопреки

На границе неспокойно,За границей мира нет…А по саду ветер знойныйСушит яблоневый цвет.За нейтральной полосоюЧья-то пахота видна —Там крестьянин перед боемБросил в землю семена.Ночью вновь, расставив сети,Смерть крадётся, словно тать.А кукушка на рассветеБудет годы всем считать.По дворам война кочует,Только жизнь берёт своё:Где-то тетерев токует,Где-то ласточка поёт…

В бессонницу

Разговорить бы эту ночьДа с ней посплетничать о главном,Как двум подружкам стародавним.Не спим ведь обе всё равно…Она таится и молчит,Не выдаёт ничьи секреты.И лишь фонарь, в стекло одетый,Мне ищет истину в ночи.

Наитие

В мире Мыслей и ИдейЖивших некогда людейВсё хранится — не пылится,Не прессуется…Иногда отдельным лицамАдресуется.

Неслучайный адресат,Грустный пять минут назад,Встрепенётся, задохнётсяОт волнения —Божья искра в нём зажжётсяОзарения.

С незапамятной порыТесно связаны миры:Что пошлётся, то зачтётся —И наитиемВ новом веке обернётсяКак открытие.

МНОГО У СЕРДЦА НЕТРОНУТЫХ СТРУН

Дикая птица

Белой вор|оной меня нарекутВ стане богатых, —Что ж, я видала на долгом векуМного пернатых.Кто-то, блистая павлиньим пером,Звал меня в сети,Кто-то — хоть мнил себя гордым орлом —В небо не метил.Мне же хотелось летать и летать —Я и летала.А на земле вся пернатая ратьЗёрна клевала.Кто-то порою в разбеге искалТочку опоры,Но почему-то никак не взлеталВыше забора.Сытым пернатым мешали зобыВ капельках пота.Я же просила всегда у судьбыТолько полёта.Кто из нас прав был —

не время решать:Жизнь ещё длится.Но в одиночестве стала душаДикою птицей.Я бы и рада её приручить —Не удаётся.Так вот однажды возьмёт и умчит —И не вернётся…

В то лето

Вспоминаю то лето нередко:Воздух был и прозрачен, и сух,Мы ходили с тобой на разведку —Есть ли белые в этом лесу.

Разузнала разведка подробно,Что для белых сейчас не сезон,Но зато целоваться удобно,Опустившись на мшистый газон.

Расплетала берёза косички,И звенел тишиной окоём,И желтели вокруг нас лисички,Не боясь, что мы их соберём.

Только об этом ни слова

Знаешь ли, ветер, болтун-хохотун,Сколько у сердца

нетронутых струн?Я полюбила бы снова…Только об этом ни слова.

Где-то — возможно, в далёкой стране —Есть человек абсолютно по мне.Я бы хотела такого…Только об этом ни слова.

Ты свой напрасный порыв умали,Дуешь на старые раны мои —Скорбные метки былого…Только об этом ни слова.

Ветер, скажи мне — как друга прошу:Память о прошлом я чем заглушу?Ты объяснил бы толково…Только в ответ мне ни слова.

Ночь – это смена времён

Вечер, по-летнему скор,С ночью завёл разговор,Но под берёзовый ропотСбился покорно на шёпот.

Прыгнул кузнечик в траве,Вздрогнула птица в листве,Всхлипнула где-то дворняжка –Крова искала бедняжка.

Люди, убавьте свой тон.Ночь – это смена времён.То, в чём друг друга не слышим,Завтра окажется лишним.

Вот даже ветер вздохнул –И не подкрался к окну.Вот даже дождь усмирился –Каплей последней пролился.

Глянул фонарь на балкон,Но устыдился и он:Вмиг любопытство пропало –Светит уже вполнакала.

Люди, умерьте свой пыл.Ночь набирается сил.Всё, что даётся нам свыше,Тихою благостью дышит.

94 95

черНухо виталий Семенович

Родился в 1930 году в г. Брянске, в семье военнослужащего. Окончил Ленинградское военно-морское училище, затем — Высшее военно-морское Краснознамённое орденов Ленина и Ушакова учи-лище им. Фрунзе. Служил на Северном флоте, а с 1958 года — на Бал-тийском. Уволился в запас в 1977 году, работал в «Запрыбпромраз-ведке», в геодезической службе и на судоремонтном заводе. Прожи-вает в г. Калининграде. Пишет стихи, поэмы, баллады, рассказы. Много публикуется, имеет отдельные сборники. В 2008 году стихи были включены в антологию «Поэзия военных моряков», изданную в Санкт-Петербурге. Член Союза писателей России.

Косынка

Над причалом голосом старпомаРазнеслась команда: «Трап убрать!»Покидать порог родного домаДля похода нам не привыкать.

У него обычно есть начало.И оно для всех нас настаётВ миг, когда с бетонного причалаТрап перемещается на борт.

В этот миг взлетают флаги к нокуИ оркестр играет громко марш.Так обычно в дальнюю дорогуОтправляться должен экипаж.

Рядом с бортом около причалаШирится разлуки полоса…То, что ты, прощаясь, не сказала,Мне сказали милые глаза!

В них всегда в минуту расставанийГрусть не прячет горькую слезу.Я твой взгляд прощальный в океанеЧерез четверть века пронесу!

Пальцы с шеи сдёрнули косынку,И её пролётный ветер рвёт.Так в России жёны по старинкеПровожают суженых в поход.

Но уже не сжать в ладони руку,Даже если очень захочу.Скоро я знакомую фигуркуНа причале вряд ли различу.

Мы пока уходим самым малым,Но всё больше след за кораблём.И твоя косынка над причаломСиним расплывается пятном.

Ночь

Опять нам грозит заморочка —На нас надвигается шторм.Ещё одна трудная ночкаНас пробует взять на излом!Бесчинствует ветер в оттяжках,И крепнут удары волны.Спят в кубриках

парни в тельняшкахИ видят хорошие сны.Им снятся далёкие скверыИ лица любимых подруг…Но щёлкнули секундомерыВ ладонях старпомовских рук!Сейчас и задолго до срокаПрервутся матросские сны.Команду в мгновение окаС постелей сорвут ревуны.Ремни затянув по дороге,От коек ещё не остыв,Они по сигналу тревогиЗаймут боевые посты.И вмиг оживут циферблаты,Взметнётся бурун за кормой.Слова командирской командыНачнут тренировочный бой.Испарина ляжет на робы.Не скоро нагрянет отбой!Чем жарче минуты учёбы,Тем легче окажется бой.

МЫ ВЫРАЗИТЬ ЧАСТО БЫВАЕМ НЕ В СИЛАХ…

Ураган

Над океаном мрачный небосклон.По радио звучат плохие вести.На нас идёт тропический циклон,Что получил в эфире имя «Бэтси».

Так повелось в былые времена,Что самым злым и грозным ураганамЗа буйный нрав давали имена,Присущие по праву только дамам.

Мы всем морским традициям верны,Но оттого нисколько нам не легче.Всё яростней крутой размах волны,И ветер всё напористей и резче.

До центра бури ровно двести миль.Мы на него нацелены форштевнем.А ветер, обращая брызги в пыль,Срывает с волн клокочущие гребни.

Стеной дождя, насколько видит глаз,Как пологом сплошным, укрыты дали.Мы ураган встречаем в первый раз,Хоть нас штормами удивишь едва ли!

Над мачтами рвёт небо гулкий гром,Его раскатом воздух переполнен,И всё пространство мрачное кругомПосечено клинками ярких молний.

Венки на волне

Соблюдая традиции флота.Покидают причал моряки,Чтобы в море торжественно с бортаОпустить в честь погибших венки.

Мы обычно по памятным датамВ место давней их гибели шли —В те края, где погибли когда-тоВ скоротечном бою корабли.

Там, где море их в бездне укрыло,Не поставишь ни крест, ни помост.Только ночь над их братской могилойЗажигает скопления звёзд.

Штурман точно рассчитывал место.Мы стояли под ветром тугим,И блестящие трубы оркестраИсполняли над павшими гимн.

Приспускалось полотнище флага,И командовал этим старпом.На глазах наших — чаек ватагаНад венками кружила потом.

Говорят, в них вселяются душиПавших в жарком бою моряков —Ведь не зря чайки с криками кружатНад зелёным овалом венков.

Павшим в море земных благ не надо,Им достаточно славы вполне!Но одна и для них есть награда —Это наши венки на волне.

Память

Я помню огнём опалённые датыИ день, когда мир наступил.За жизнь на земле уходили солдатыВ безмолвие братских могил.

Мы выразить часто бываем не в силах

Те чувства, что сердце хранит.Пусть Вечный огонь

на солдатских могилахСвечой поминальной горит!

Они были сильными волей и духом,И это у них не отнять.Пусть будет солдату погибшему —

пухомЗемли нашей каждая пядь!

Мы помним их доблесть, порыв и отвагу

И павших храним имена.Пусть мир будет вечным

солдатскому прахуНа все, сколько есть, времена!

96 97

шевчеНко Юрий викторович

Родился в Крыму (город Керчь). Офицер запаса. Военный жур-налист. Обозреватель редакционного отдела газеты Балтийского флота. Член Союза писателей России. Автор пятнадцати книжек. Поэт-маринист, писатель-фантаст, баснописец. Сегодня чита-телю предлагаются его басни.

Ворона и лисица

Воспринимать хвалу с ирониейВ миру готовы, но не все.Ведь сыр-то Бог послал вороне,Да вот достался он лисе.Достался просто, без усилья,Хвалой прельстилась простота.Ворона зло кусала крылья И рвала перья из хвоста,И головой об ель, бывало,Стучала, глядя вниз с тоской,Где сыр лисица смаковала,А сыр был знатный, костромской.Теперь вороне, знай, поститься.За всё сама себя кори:«Какая, к чёрту, я царь-птица!С таким-то носом – да в цари!Ещё красавицею сделаться успела:Какие пёрышки! Какой носок!..Когда ворона от роду не пела –Откуда ангельский

возьмётся голосок?Ну, как птенца, надули на мякине!»Лиса в ответ:

«Пора б и повзрослеть!»

О будущем задумывайся ныне,Чтобы потом о прошлом не жалеть!

Глупец и бестолковый

По морю жизни на челнах,Пустившись в путь рисковый,Гребли, качаясь на волнах,Глупец и бестолковый…Один на греблю вид имел,Да с вёслами не ладил.Другой и вовсе не умел,И был умом внакладе.Вот так и плыли день-деньской.И, стало быть, не новость,

Что вскоре с глупостью людскойСтолкнулась бестолковость.Разбились в щепки их челны,Круша борта носами.А те, кто их спасать должны,При этом гибли сами.

И свет увидит свой конец,Скажу в последней строчке,Коль бестолковый и глупецВ одной столкнутся точке.

Лис и бараны

Крутою тропкою над яром Вёл пастырь агнцев и ярок.А по другой его конец —Пастух баранов и овец.Шли их стада когда-то рядом,Да разошлись вожатых взгляды,Хоть скажем так: из них любойВёл ту скотину на убой.Шли врозь. Друг с другом не якшались,Пока отары не смешались,Как в мире люди разных стран.Пойми, где агнец, где баран, —Все на одно обличье стали.И пастырь, и пастух устали, Скликая сбившихся с пути.А те не знают, с кем идти.Пастух на пастыря похожий, Да и кричат одно и то же.На месте топчутся стада…А мимо лис бежал тогда.Кричат бараны: «Слышь-ка, рыжий!За кем податься? Подскажи же!Самим путь выбрать мудрено».Лис отвечал без всякого желанья:

«Коль ты баран, не всё ль тебе равно,Каким путём погонят на закланье?»

БАСНИ

Два льва

Ещё не выйдя из пелёнок, В саванне потерялся львёнок.Был непохож ещё не грозного отца,Когда нашла его овца.С тех пор при ней

найдёныш и остался,С ягнятами в семействе побратался,И вместе с ними, чуть живой, Дрожал, услышав волчий вой.Стал жизнь он стадной

меркой мерить.И царь зверей решил проверитьДавно идущую молву,Что юный лев жуёт травуСреди баранов твердолобых.Пришёл. Спросил, без всякой злобы,Схватив за гриву молодца:— Ты кто такой?— Овца, Овца! —

заблеял тот, дрожа от страха.Царь головой качал да ахал:— Ты — лев, дружок! Имей в виду.И подтолкнул его к пруду.— А вот и мысли продолженье,Вглядись в своё ты отраженье,Себя отыщешь в таковом.Нашёлся львёнок в результате.Чтоб льва узнать в бараньем штатеНаставник сам быть должен львом.

Теряясь в жизни, как в саванне, К самопознанью путь мудрён.В нас тот раскроет дарованье,Кто сам талантом одарён!

Две истины

Ходила истина по свету, И кто встречал особу эту, Тот до своих последних дней,Шёл неотступно вслед за ней,Её прельщённый чистотою.Считалась истина святою,

И потому людей числоДень ото дня вокруг росло.И цель у всех была благая — Чтоб рядом истина жила.А между тем народу шла Навстречу истина другая.Святой считалась и она,Людьми была окружена,Что тоже к истине тянулись…Святые истины столкнулись,И все вокруг лишились сна.Одни с другими спорить сталиКакая, в частности, верна?Потом на стенку шла стена,Чтоб с боем выяснить детали,Когда иссяк запас речей, И аргументы вышли в споре.

Различье всех святых теорийВ истолкованье мелочей.

Два барбоса

Однажды у подъезда на зареБарбос копался в мусорном ведре,И находил, что вкусом недурнаяДобытая им косточка свиная.А мимо по дорожке налегкеДругой Барбос гулял на поводке.Воспитан был,

покладист и ухожен…Он сдуру не бросался на прохожих,Служил хозяину,

на кошек не рычалИ сахара кусочек получал.Тогда Барбос сказал со злостью:«Когда бы найденною костьюТы обходиться в жизни мог,Не тёрся б у людских сапог!»Другой в ответ ему: «Постой-ка!Тогда и мой упрёк прими:

Когда б ты ладить мог с людьми,То не копался б на помойках!»

98 99

ЩеБлыкиН олег владимирович

Родился в 1968 году в селе Парусное Новоусманского района Воро-нежской области. В Вооружённых силах страны с мая 1986 года. Капитан 2 ранга. Участник дальних морских походов на боевых кораблях.

Военный журналист и писатель. Член Союза писателей России. Корреспондент-организатор, начальник отдела, ответственный секретарь газеты Балтийского флота «Страж Балтики» (Кали-нинград, 1991–2007); заместитель ответственного редактора редакции, издательства и типографии газеты «На страже Родины» Ленинградского военного округа (Санкт-Петербург, 2007–2009).

С октября 2009 г. — преподаватель Военного учебно-научного центра ВМФ «Военно-морская акаде-мия имени Адмирала Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецова».

Автор и составитель ряда книг, соавтор коллективных сборников, в том числе свода «Петров-ские памятники России» (2010). С 2011 по 2014 год в качестве главного редактора обеспечил ста-новление исторического и информационно-аналитического журнала «Морское наследие».

Лауреат и дипломант общероссийских и региональных конкурсов и премий, в том числе «Патриот России» (2012), «Патриот земли Российской» имени Александра Невского» (2013), «Слава России» (2014). Награждён медалями МО и МВД РФ, Росвоенцентра, общественных организаций. Занесён в биографический справочник «Знаменитые люди Балтийского флота».

Тельняшка

Я надел тельняшку не для форса, Морякам положена она, Чтобы мышцы молодого торса — Стать матроса — всем была видна.

Это, брат, как русская рубаха — Без манжет и пуговиц она. Как надел — душа не знает страха, Гордостью за флот она полна.

Счастлив тот, кто был рождён«в рубашке»,

Мол, ему всегда во всём везёт. Ну, а боцман… тот рождён

в тельняшке — У судьбы какой-то свой расчёт.

Тёмная и светлая полоски, Сине-белой гаммы перелив. В них — атак смертельных отголоски, В них — патриотический порыв!

В них — отвага и шальная смелость! Есть немного грусти — ну и пусть… В них — традиций

нерушимых целость,Доблесть в них…

И лишь по дому грусть.

Морская душа

Я вышел из флотской тельняшки, Под всплески балтийской волны, И даже морские «барашки» Романтикой были полны.

Священен любому матросу Андреевский флаг над Невой! На белом полотнище, косо, Красуется крест голубой.

Стихия меня не пугает — Тельняшка согреет мне грудь. А время опять подгоняет — Пора собираться мне в путь.

Тельняшка мне силы прибавит —Сомнений не ведаю в том. Удача меня не оставитВ походе нелёгком морском.

Я знаю, что музыка слова Таится в морском попурри. Увижу я вскорости снова Сияние флотской зари.

Я ВЫШЕЛ ИЗ ФЛОТСКОЙ ТЕЛЬНЯШКИ

Встреча с Победой

Немца добили в Берлине. Но дошли-то до него не все. Кого-то известие о Победе застало в других местах. На войне у меня погиб дядя, Михаил Иванович Щеблыкин. Я добился его увековечения в Книге памяти. Погиб он под Орлом, а мог бы дойти и до Кё-нигсберга…

Эти строки родились в год 70- летия Победы в Великой Отечественной войне как реконструкция воспоминаний старого солдата.

***Фронтовой дорожкой шёл я на Берлин, Слышу: Ба!.. Победа! Где мой карабин?! Расстрелял обойму, взялся за наган. Кто салют затеял?От души он дан.Мне сто лет не нужен этот край чужой.

Мне гораздо ближе домик мой простой.Побреду обратно. Путь мой — на восток… Много раз исписан беленький листок.

Встречу предвкушаю я в родном краю, Мать, сестру родную крепко обниму. Заведём мы песню на весёлый лад, Ведь домой вернулся гвардии солдат. Расскажу деревне про бои, про смерть. Только случай славный дал мне уцелеть. Крепко били немца, прихвостней его, Выгнали мы с Родины всех до одного.

Памяти Валентина Егорова Высоких слов тебе не говорю. Душа кричит, и рвутся нервы разом… Не подмигнёшь мне больше левым глазом,И не подскажешь слов для интервью,И не подсядешь вечером к огню Спланировать газетное «меню». Но я усвоил каждый твой урок, И потому даю себе зарок — Продлить тобою начатое дело. Оно уже давно во мне созрело… Перебираю каждый колосок Твоих статей. Стихов смакую сок…

Простой шажок в объятия Христа… Под тяжестью житейского креста Уже твои не распрямлялись плечи. Зато посредством выверенной речи Ты многое поведать был готов.Тебе хватало страстных русских слов… Тебя я проводил… Прощай… Прости… Так провожают в путь родных отцов, Так жёны плачут, так рыдают дети… Пускай эфир пронзают слёзы эти…И, может статься, что в конце концов Твоя душа проснётся на рассвете — И в небе вместе с нами погрустит.

20 января 2005 года

100 101

ÝÉÇÀ людмила Александровна

Родилась в г. Берлине, в семье военнослужащего. В настоящее время живёт в городе Советске Калининградской области. Член Союза писателей России. Имеет публикации в восьми коллектив-ных сборниках, автор трёх поэтических книг: «Мои сентябри», «Учусь прощать», «Узелки на память». Заместитель председателя Общественной писательской организации «Росток», который явля-ется настоящей «кузницей творческих кадров»: несколько человек отсюда уже стали членами Союза писателей России, а некоторые проходят кандидатский стаж.

***

Где с небом сливаютсядали морские,С Литвою и Польшейграничит земля —Здесь малая частьнеобъятной России,И здесь православные храмы стоят.

Теперь все живущие здесь —россияне,Хоть много приезжихиз разных сторон.Им звёзды над Балтикой ярко сияют,И в праздники слышенмалиновый звон.

Над городом храмвозвышается чинно:Недавно построен, но дорог уже.В него приходитьнам не нужно причины,Сюда мы стремимсяс мольбой о душе, —

Чтоб свечку поставитьза здравие близких,В молитвеушедших родных помянуть…И станет душапросветлённой и чистой, —Здесь Веры своей познаём глубину.

***

В утехах жизнь проходит у одних,А у других влачится старой клячей.И почему всё так, а не иначе?..Тут разум любопытный мой притих.Уютно притулившись в тишинеК подушке, я задумалась о Вечном:Кто правит бал

по судьбам человечьимИ календарь сверяет по луне?Прилив, отлив,

и с моря свежий бриз,И так ли всё, как хочется, случится?Опять судьба витает

вольной птицей,То вверх взмывая,

то срываясь вниз.А можно ли писать сценарий свой,Расходуя эмоции по каплям?Кто режиссёр

в задуманном спектакле? —Наверно, сам, пока ещё живой…

***

Улеглась тоска ватой серою…Мы живём века, в Бога веруя.Где-то свет вдали — выси горние.Слышу звук молитв в счастье, в горе ли.Я надежд полна, не по возрасту.Разметёт волна кучи хворосту.Не сожжёт огонь пожирающий.Ты меня не тронь, ветер лающий.Улеглась тоска ватой серою.Я живу пока полной мерою.

И НА ВСЁ ВЗИРАЕТ МУДРЫЙ КОСМОС…

***

Одеялом тишины укрываюсь снова.Память душу бередит, полную тревог.Не забыть мне той весны и твои три слова,Только ты переступить не сумел порог.И с собою не позвал,не случилось чуда.Утекло всё без следа талою водой.Только жизни карнавалкружится покуда.Каждый может на пути встретиться с бедой.Одеялом тишиныночь укроет землю.Так бывает, что слова не нужны совсем.В небе бледный лик луныснам тягучим внемлет,Зарождается любовь — вечною из тем.

***

Где-то ураганы, где-то ливни — Будто бы природа мстит за что-то.Думать так, конечно же, наивно,У погоды есть своя работа.

Только в мире нашем неспокойномАгрессивных помыслов —

с избытком.И то тут, то там звереют войны:Горе, слёзы, смерть —

в едином слитке.

И на всё взирает мудрый Космос —Кто-то там ответ готовит сложный.Жизнь людскую делая несносной,Он надежду дарит ночью звёздной.

Где-то ураганы, где-то ливни,Наводнения, землетрясенья…А в моём саду поспели сливы —Я сварю варенье в воскресенье.

Одиночество

И ведь совсем не жарко,И день уходит зря…А над старинным парком — Багровая заря.Наверно, это к ветру,А может быть, к дождю.Мне ни к чему приметы,Я никого не жду.А сумерки сгущались,Гася зари пожар.И мысли устремлялисьК созвездию Стожар.А там, в межзвёздном мире, Безмолвие и тьма…Одна в своей квартире —Мне б не сойти сума.

***

Год торопился за собойЗахлопнуть дверь.Галдели дни наперебой,Боясь потерь.Известно было их число,Но где они?И мне, бесспорно, повезлоПрожить те дни.Я знаю, в памяти моейХранится клад —Он состоит из этих дней, И нет преградСебя вернуть в прошедший год,Когда хочу.Но время катится вперёдИ я молчу…

***

Стенанья нынче не в чести.В скитаньях душу не спасти,Коль нет в них смысла, нет и толка.И будет лишь итог таков:Стоптала пару башмаков,А смысл в себе самой, и только.

102 103

ПРИКЛЮЧЕНИЯрыжего кота Альфа и его друзей

Весну в этом году ждали так долго, что рыжий кот Альф не на шутку тревожился. А вдруг она заблудилась где-то? Или ей не понравился их посёлок, и она обошла его стороной? Разные могут быть причины, всего и не придумаешь…

И вот, когда кот Альф уже утомился ждать, весна величаво сошла на землю. Альфу казалось, что она спустилась прямо с небес, вместе с тёплыми лучами солнца.

Кот Альф грелся на солнышке да изредка поглядывал, как волнуются молодые листочки на старой груше. Они были ещё такие нежные, такие тонкие, что для волнения им хватало и самого лёгкого дыхания ветра. А когда он чуть усиливал свои порывы, в движение приходили и ветки груши. Нет, не те толстые и разлапистые, а маленькие, выросшие совсем недавно. Они постукивали по новому, недавно прикреплённому чело-веком скворечнику, словно хотели проверить, появился ли в нём хозяин. Но скворечник пока был пуст.

Кот Альф уже собрался вздремнуть, как вдруг тишину нарушило какое-то движение. Приглядевшись, Альф увидел скворца, который успел спланировать на крышу сквореч-ника.

— Фью!.. Успел!.. — чирикнул скворец. — Вот и моё жильё. Как хорошо, что никто не занял! — Он стал важно выхаживать по крыше теперь уже его домика.

А в голубом небе кружили другие скворцы, менее проворные. «Ну и повезло, ну и повезло!» — завидовали они сородичу.

Тем временем на соседней ветке уселись две подружки-хохотушки. Одну звали Чика, а другую — Чирика. Они насмешничали над важностью скворца Фью, но тот не пони-мал насмешек, он был горд, что на него обратили внимание. Особенно Чирика. Весёлая скворчиха давно нравилась Фью. И теперь она видела, какой чудесный домик он занял. Фью колесом выгнул свою чёрную грудку, набрал воздуха, расправил крылья и запел чудесную песенку про весеннее утро и яркое солнце.

Кот Альф приоткрыл один глаз и повёл ухом в сторону груши. Чего там лукавить — ему понравилась песенка, он даже мурлыкнул в ответ.

Гошев Сергей Аркадьевич

Родился на берегу Северной Двины в г. Котласе. Свою жизнь свя-зал с армией, прослужив от рядового до офицера. Уйдя в отставку, работал учителем в школе. После рождения внучки взялся за перо. Читатели с большим интересом восприняли его книги — приклю-ченческую повесть «В ловушке подземелья» и сказку «Приключения рыжего кота Альфа и его друзей», небольшой отрывок из которой мы публикуем здесь.

Но услышал пение Фью и скворец-хулиган Роха. Местные скворцы, кто постарше, знали его вредный характер и старались не встречаться с Рохой. А Фью был ещё моло-дым скворцом и не встречал среди своих собратьев ни грубиянов, ни хулиганов. Ему казалось, что в этом прекрасном мире не бывает зла. Увлёкшись своим пением, он и не заметил, как Роха бессовестно влетел в его домик и, высунув голову, стал строить гримасы и передразнивать Фью.

Когда Фью понял, что произошло, он растерялся и печально опустил голову. Роху это лишь подзадорило — он так залился смехом, что птичий гомон в одно мгновение захлебнулся негодованием.

Кот Альф поднял голову, потянулся — и одним махом очутился на крыше хозяй-ского дома рядом со старой грушей. Он изогнул дугой огненно-рыжую спину и зевнул так широко, что Роха увидел его зубы. Они показались Рохе огромными. А ещё на Роху глянули два очень недовольных зелёных глаза. Не мешкая, он выпорхнул из сквореч-ника и понёсся прочь, изо всех сил маша крыльями.

Чика и Чирика видели позорное бегство Рохи. А Фью спокойно сидел на своём домике и опять настраивал себя на ту прекрасную песню про тёплое солнце, про весну и про свой новенький скворечник. Затем расправил остроконечные крылышки и запел во весь голос…

Кот Альф замер, повёл ушами и свернулся калачиком на краю крыши. Песня ему очень понравилась. Он стал мечтательно подмурлыкивать певцу.

Приближался полдень. Фью уже подумывал, что пора бы заняться уборкой сквореч-ника, чтобы успеть до обеда. Вдруг до него донёсся тихий приятный голос:

— Здравствуй, Фью! Меня зовут Альф. Я живу в этом дворе уже второй год, всегда с радостью наслаждаюсь пением птиц, но ещё ни разу не слышал такой замечательной песенки.

От неожиданности Фью вздрогнул, и песня его прервалась. Но когда он понял, что голос принадлежит рыжему коту, который прогнал Роху, то запел ещё чудесней. Он извлекал звуки своим тонким горлышком всё звонче и звонче. Теперь Фью пел о дружбе с рыжим котом Альфом, о том, как они вместе победили хулигана. Альф помахивал в такт песне пушистым хвостом…

С этих пор скворец и кот никогда не изменяли своей дружбе. Даже когда началось жаркое лето, кот Альф после ночной охоты взбирался на крышу хозяйского дома, под палящее солнце, чтобы послушать новые песни скворца. Фью теперь посвящал их своей любимой подружке Чирике и их скворчатам.

Так прошло лето. Однажды вместо весёлой песенки Альф услышал другую, грустную. Скворцы прощались, собираясь на зимовку в южные края, в далёкий тёплый Геленджик. Альф грустно вздохнул:

— Эх, жаль, что у меня нет крыльев! Я всегда смотрю с завистью, как вы свободно кружите в небе. Как бы я хотел подняться выше крыши, хоть одним глазком взглянуть на тот далёкий тёплый Геленджик.

Фью задумался. Заложив крылья за спину, он прошёлся туда-сюда по крыше своего домика. Потом резко остановился и произнёс:

— Ты мой друг, а друзей не бросают. Я помогу сбыться твоей мечте. — Фью спу-стился к Альфу. — Вот тебе волшебное зёрнышко. Несколько таких зёрнышек дала мне однажды добрая фея с далёкой Звезды. Когда-нибудь я расскажу тебе, как это случилось. А сейчас ни о чем не спрашивай, просто проглоти его, закрой глаза, обернись вокруг своего пушистого хвоста и повтори за мной:

Помоги, Звезда, в путиСилу в зёрнышке найти.А когда его я съем,Стану маленьким совсем.

Едва Альф произнёс последние слова заклинания, как превратился в очень малень-кого рыжего котика, не больше полевого кузнечика. Даже Фью оторопел от неожидан-ности.

— О, друг мой! Если бы не твой рыжий хвост, я бы запросто принял тебя за кузне-чика и по ошибке мог бы тебя съесть.

104 105

— Что ты наделал! — запаниковал кот. — Как я буду ловить мышей, если они теперь в несколько раз больше меня! Любая, самая маленькая, мышка сможет легко меня оби-деть! — Альф был в отчаянии.

— Зато ты увидишь Геленджик.— Не смейся надо мной, Фью! — Альф так страдал, что Фью в какой-то миг пожалел

о своём поступке. Но дело надо было довести до конца.— Я не смеюсь над тобой, мой друг. Влезай на мою спину и держись крепче. Ты

в любой момент сможешь превратиться обратно, стоит лишь проглотить зёрнышко и произнести:

Чтоб врага мне победить,Очень сильным надо быть.Ты, волшебное зерно,Мне мой рост вернуть должно.

Фью вытянул крыло, как дорожку. Альф взбежал по ней на пушистую спинку скворца и уселся у самой шеи. Фью взмахнул крыльями и взлетел.

Стая уже ждала Фью, чтобы отправиться в путь. И тут Роха громко закричал:— Это что ты у себя на спине принёс? Рыжего кузнеца?!Фью всё объяснил.— А-а, так это тот дворовый котище, который прогнал меня из скворечника! Вот

я его сейчас заклюю!— Не смей! — подпрыгнул Фью. — Он мой друг и полетит со мной. Я покажу ему

город солнца — Геленджик.Стая не возражала. Тем более что кот будет лететь на шее Фью.Путь оказался трудным и опасным. Скворцы ныряли то в дождь, то в сильный ветер.

Стая торопилась и делала лишь короткие остановки на отдых. Альф прятался от непо-годы в пёрышках Фью.

Однажды на рассвете, когда первые лучи солнца вспыхнули на горизонте, птицы уви-дели впереди голубое полотнище моря, на берегу которого в буйной зелени садов про-стирался Геленджик.

Облетев бухту, стая нашла небольшую поляну рядом со скалистым мысом, где раз-местились чайки. Здесь можно было полакомиться кузнечиками и букашками, а утром выпить росы с листа лопуха. Только для Альфа здесь не нашлось пищи — он был слиш-ком мал, чтобы ловить полевых мышей.

— Фью, — попросил он, — перенеси меня ближе к морю. Волны выбрасывают на берег мальков и морских рачков. Может, мне повезёт. А вечером ты заберёшь меня.

Так и сделали. На песчаном берегу моря лежал большой круглый камень. Фью опу-стил на него Альфа и приказал:

— Смотри, далеко не убегай. Ты очень мал, и тебя любой может обидеть. Вечером, как только солнце спустится к морю, жди меня на этом камне.

Не успел Фью взмахнуть крыльями, как Альф увидел выброшенного волной сере-бристого малька и накинулся на него. Ел и примурлыкивал: «Как я люблю рыбу! Это самая вкусная и полезная пища для молодых котов». А волны всё швыряли и швыряли на берег рачков и мальков. Альф так проголодался, что ему казалось — он никогда не наестся.

Но голод, в конце концов, был утолён. Солнце припекало, и сытого кота потя-нуло ко сну. Он улёгся на середину тёплого камня и стал дремать. Вдруг сквозь сон Альф услышал громкие крики. Он открыл глаза. В воздухе кричали и дрались чайки, не поделившие добычу. Несчастная рыбина переходила из одного клюва в другой и, наконец, шлёпнулась на камень прямо перед Альфом. Он вцепился в неё как мог. «Вот это да! Когда я был большим, хозяин приносил мне с рыбалки таких рыб по несколько штук. А сейчас мне и одной хватит на несколько дней», — размышлял Альф.

Пока он мечтал и боролся с большой, бьющейся о камень рыбой, чайки перестали драться и с удивлением рассматривали малюсенького кота, отнявшего у них добычу. Решив, что этот карлик не представляет угрозы, чайки спустились на камень, но Альф не обратил на них никакого внимания.

— Эй, ты зачем нашу рыбу схватил? — крикнула одна из чаек и клюнула Альфа в лоб.

От удара у него в глазах запрыгали искорки. Альф обернулся и увидел, что другая чайка уже расправила крылья и тоже готова клюнуть его.

— Постойте, постойте! — взмолился кот. — Рыбу ведь можно поделить.— Что?! Это кто же будет делить нашу рыбу? — И чайки стали по очереди клевать

бедного маленького кота.Альф бросился бежать, уклоняясь от ударов. Он спрыгнул с камня и протиснулся

в расщелину под ним. Чайки пытались клювами вытащить его, но Альф забился в самый дальний уголок, и они не сумели туда добраться.

Когда опасность миновала, Альф тяжело вздохнул и проговорил:— И как я теперь выберусь отсюда? Стоит мне показаться, как чайки съедят меня

вместе со своей рыбой. И как теперь меня найдёт Фью?..— Я не знаю, кто такой Фью, а вот выбраться отсюда можно, — услышал он чей-то

голос.Альф вздрогнул и обернулся. На него смотрели два больших чёрных глаза. Они при-

надлежали полевой мыши — на таких он охотился в доброе старое время. Но сейчас, по сравнению с ним, мышь была так огромна, что кот, заикаясь, едва осмелился спро-сить:

— А-а-а как отсюда можно выбраться?— Я Поль, — услышал он вместо ответа. — Знаток этих мест. А ты кто?— А-А-Альф, — ещё не оправившись от испуга, представился кот.— Ну, вот и познакомились. Расскажешь всё потом, а сейчас иди за мной.Пушистым комочком Поль развернулся на месте и побежал в свою нору. Альф после-

довал за ним. Вскоре они очутились в просторной кладовой, в центре которой лежала небольшая горстка зерна.

— Это всё, что я успел заготовить, — пожаловался Поль. — Я позволяю себе съедать только одно зёрнышко в день. Страшно представить, что будет, когда эта маленькая кучка закончится.

— Ты меня спас от неминуемой гибели. Ах, как бы расстроился, и даже плакал бы, мой лучший на свете друг Фью, увидев моё заклёванное тельце на плоском камне.

— А кто такой этот Фью? И вообще, устраивайся поудобней и расскажи мне, почему ты такой маленький и как ты попал сюда.

Альф подробно поведал о приключениях, выпавших на его долю.— Как это здорово — ты полетал! — воскликнул Поль вместо сочувствия. — А я уже

две осени живу здесь. Меня знают все местные береговые мыши. Я даже знаком с сосед-ским рыжим котом Тимофеем. Он так похож на тебя! Только он большой, и на груди у него белый галстучек.

Альфа от усталости клонило в сон. Поль заметил это и предложил укладываться на кучку соломы, которая служила ему постелью. Упрашивать Альфа не пришлось, глаза его закрылись сами собой…

Время во сне проносится быстро. Только что был вечер, глядишь — уже утро. Поль торопит:

— Пора, соня, поднимайся. Наверху солнышко взошло. Я уже позавтракал зёрныш-ком. Если опоздаем, лишимся парного молока.

— Молока! — Это слово подействовало на Альфа как волшебное. — Веди же меня скорей!

У небольшого деревянного забора они вылезли из норки. Поль приказал дожидаться здесь, а сам собрался идти на разведку.

— Когда миска кота Тимофея наполнится молоком, я тебе два раза пискну. Понял?Через щель в заборе Альф видел, как хозяйка с кувшином в руке вышла из коровника

и громко позвала:— Тима, Тима! Куда ты запропастился?Хозяйка отправилась на поиски своего кота, и Альф услышал два долгожданных сиг-

нала. Со всех лап кинулся он во двор, где у миски, полной молока, его ждал Поль.— Тима дрыхнет на чердаке, — сказал он, — и мы с тобой можем не торопясь досыта

напиться молочка…

106 107

Хозяйский кот подкрался незаметно, схватил воришек за хвостики и попытался оттянуть от миски. Но Альф и Поль крепко вцепились в её край лапками и продол-жали жадно лакать молоко. Опомнились только тогда, когда услышали громкий хохот кота. Тимофей катался по земле, и от смеха у него на глазах выступили сле-зинки.

— Извини нас, Тимофей, — одновременно отскочив от миски, проговорили Поль и Альф.

— Да ладно, пейте, я пока сыт. Мы с друзьями сегодня ночью на славу поохотились в коровнике! Я лично поймал и загрыз двух крыс. А одной — большой, с чёрной полосой на спине — удалось уйти от моих острых когтей. Она прокусила мне лапу, и я не смог догнать её.

Тимофей поднял свою рыжую лапу, и друзья увидели следы укуса между когтями.— Я буду зализывать рану, а ты, Поль, рассказывай, кого привёл ко мне в гости.

С виду напоминает кота, но рост…Поль быстро поведал историю кота Альфа и тут же переключился на свои заботы. Он

с жаром говорил о том, что крысы не дают мышам таскать зерно с корабля, обрекая их на голод, что эти твари объявили войну мышам и котам. Тимофей тем временем зализал свою рану, заточил о забор когти и, улёгшись на траву, произнёс:

— А что, если этой ночью мы с вами и все мои друзья разом нападём на крыс и пока-жем им, кто здесь хозяин?

— Очень, очень правильная мысль! — вскричал Альф. Он вскочил на пенёк от срезан-ной вишни и вдохновенно заговорил: — Мы нападём на них одновременно. Я не боюсь воды, поэтому буду возглавлять группу, которая погонит крыс с корабля, а ты, Тимофей, будешь наседать на них с берега. Крысы побегут с корабля и попадут в ловушку…

Тимофей прищурил один глаз, поднял лапу и осторожно дотронулся до носа Альфа.— Смелый ты кот. Однако… ты себя-то со стороны видел?— Ой, я совсем забыл! Ну, это уже моя проблема. К ночи я ещё успею подрасти.

Мне бы только встретиться с Фью.— Хорошо. Вечером обсудим план битвы с моими друзьями, — подвёл итог Тимо-

фей. И все трое улеглись отдохнуть на травке у забора.Когда солнце низко нависло над горизонтом, Альф заторопился — ведь у камня его

мог поджидать Фью. А Тимофею пора было отправляться на совет к своим друзьям. Он скрылся за забором соседнего дома так быстро, что только пушистый рыжий хвост мелькнул.

Поль юркнул в норку первым, а кот Альф держался за его хвост и думал только об одном — прилетит ли сегодня Фью. Поль словно прочитал его мысли, успокоил:

— Не волнуйся. Я сейчас поднимусь на камень и, когда увижу твоего скворца, сразу позову тебя. Мы вместе расскажем ему, как ты спасался от чаек.

Скворец сидел на камне, сложив крылышки, и грустно смотрел на море.— Альф, Альф, — громко закричал Поль. — Тебя ждут!Фью от неожиданности взлетел, но, увидев Альфа, снова опустился на камень

и радостно запел.Альф познакомил его с Полем. Они рассказали о своих приключениях, а Фью от радо-

сти, что кот нашёлся, сделал два кувырка в воздухе. Оказалось, он не только всю ночь, но и весь день прождал Альфа на этом камне.

Время торопило друзей, впереди ждали серьёзные дела. Альф попросил у Фью зёр-нышко, которое превратит его снова в большого кота, чтобы помочь Полю и Тимофею справиться с крысами. Фью достал зёрнышко.

— А ты помнишь, какое заклинание надо произнести? — спросил у Альфа.— Помню. Но всё равно немного боюсь. — Альф закрыл глаза, положил в рот зёр-

нышко и проговорил:

Чтоб врага мне победить,Очень сильным надо быть.Ты, волшебное зерно,Мне мой рост вернуть должно.

Последние слова потонули в шелесте — казалось, что налетел ветер и поднял мелкий песок. Когда шелест затих, перед Полем и Фью стоял красавец-кот.

— Мяу, — от волнения только и смог произнести Альф.— Какой же ты большой! — попятился к норке Поль.— А ты что думал? Он же гроза всех котов-хулиганов на своей улице, — восхищённо

глядя на друга, сказал Фью. — Но ты не бойся, Альф никогда не обижает своих друзей.Альф, выгнув спину, прошёлся по берегу, спугнул чаек, которые его вчера чуть

не заклевали, несколько раз подпрыгнул, поточил когти о бревно, выброшенное вол-нами на берег, и довольно произнёс:

— Я готов к бою с крысами. Поль, ты беги к Тимофею по своим мышиным ходам, а мы с Фью теперь не заблудимся. Встретимся во дворе.

Двор, где жил кот Тимофей, они нашли быстро. Альф подумал, что под землёй всё казалось значительно дальше. Может потому, что сам он тогда был слишком малень-ким?

Альф не стал пролезать в щель, а лихо перемахнул через забор. Ему очень нравилось чувствовать себя самим собой, ни от кого не прятаться и ничего не бояться. Он был счастлив оттого, что впереди его ждёт ночь охоты вместе с друзьями. Он любил приклю-чения, это было в его характере.

Вдруг Альф услышал злобное шипение. Перед ним возник Тимофей… Спина выгнута, шерсть на загривке поднялась, два зелёных глаза не мигая смотрят на Альфа. Это не предвещало ничего хорошего.

— Привет, Тима! Это же я, Альф. Я обещал тебе, что к вечеру подрасту. А это мой друг — скворец Фью, — поспешил объяснить Альф.

Фью лихо спланировал на площадку перед домом. В это время из норки выскочил запыхавшийся Поль.

— Я не опоздал? — Он внимательно посмотрел на котов и воскликнул: — Как вы похожи! Только у тебя, Тима, галстучек беленький на шее, а у тебя, Альф, белые носочки и кончик хвоста.

— Ну, дела… — произнёс Тимофей. — В таком виде ты сможешь нагнать страху на крыс. Твой план принят моими друзьями. Значит, так: Поль остаётся дома, на корабль вместе с Альфом идут те, кто не боится воды. А я со своей группой встречу убегающих крыс на берегу.

Воинственно подняв хвосты, Альф и Тимофей двинулись к порту, где их поджидало кошачье войско.

Корабль мирно покачивался на волнах, пришвартованный к пирсу толстыми кана-тами. Крадучись, один за другим, коты, словно канатоходцы, поднимались по ним. И лишь глаза светились в темноте, образуя зелёную цепочку.

Крысы не знали, что коты пойдут на них войной, и не успели приготовиться. А между тем группа во главе с Альфом уже поднялась на корабль. Раздался боевой кошачий клич — и битва началась. Слышалось громкое мяуканье вперемешку с писком, виз-гом и воем. Крысы стали отступать к борту и прыгать в воду, чтобы спастись на берегу. Но не тут-то было! Там их встретила воинственная группа Тимофея. Крысы метались между кораблём и берегом.

Вдруг Альф увидел крысу с чёрной полосой на спине и одним прыжком настиг её. Началась жестокая схватка. Крыса была большая, сильная и умная. Она ловко уходила от острых когтей Альфа. В какой-то момент Альф подумал, что не справится с ней. Но тут он увидел Фью, который пикировал на крысу сверху, стараясь клюнуть её в лоб. Теперь она боролась не только с Альфом, но и с Фью. Лапой отбиваясь от скворца, крыса ухи-трилась повредить ему крыло. Фью отскочил в сторону, взлететь он уже не смог. Глаза Альфа ещё сильней загорелись гневом — издав боевой клич, он кинулся на обидчицу своего друга. Атака удалась, крыса была побеждена. Альф кинулся к скворцу.

— Она повредила мне крыло, я пока не смогу летать, — пожаловался Фью. — Но ты не волнуйся, рана скоро заживёт.

Альф прислушался. Шум битвы уже затихал. За котами была полная победа.— Мы до утра останемся на корабле, — сказал он скворцу, — твоему крылу нужен

покой. Там, в порту, справились и без нас. А ты, Фью, молодец. Твоя помощь была очень кстати. Спасибо, мой смелый и верный друг. Но как ты тут оказался?

108

— Не мог же я оставить тебя одного, вот и полетел следом. И, как видишь, правильно сделал. Я тебе пригодился! — немного смущаясь, прихвастнул Фью.

— Ещё как пригодился!.. А теперь давай спать. Неизвестно, что нам принесёт завтрашний день.

Кот улёгся в уголке и укрылся своим пушистым хвостом, а скворец спрятался в его шерсти, как бывало, скворчонком, прятался в пёрышках мамы.

Альф и Фью спали очень крепко. Они не слышали, как, дав гудок, корабль медленно отчалил от пристани. Друзья проснулись, когда вокруг было только голубое море, а над головой ослепительно светило жаркое солнце.

— Ой, куда это мы плывём? Кругом столько воды!.. — заволновался кот.— Мы, Альф, плывём на юг, — ответил скворец. Он спокойно чистил пёрышки и тре-

нировал раненое крыло.— На какой юг? Разве Геленджик — это не юг?— Ты меня рассмешил, друг мой. Конечно, Геленджик — это юг. Но для нас. А для

самого Геленджика юг — это Каир, например.— А что такое Каир? — Глаза кота округлились.— Каир… — мечтательно произнёс Фью. — Я там никогда не был, но моя бабушка

о нём рассказывала. Именно туда плывут корабли с зерном. Там очень жарко и целое море песка.

— Песка? А что мы там будем делать? — помрачнел Альф.— Как бы там ни было, а с раненым крылом я не смогу отнести тебя обратно, поэтому

нам придётся плыть на этом корабле. Когда-нибудь он вернётся в Геленджик за зер-ном, — подвёл неутешительный итог скворец.

Чайки кружили над водой и ловили рыбу. Они в воздухе складывали крылья, кам-нем обрушивались вниз, хватали клювом выпрыгнувшую на поверхность воды рыбину и взмывали кверху. Только самая молодая птичка никак не могла справиться с этой работой — всякий раз рыба ускользала от неё. Коту надоело наблюдать за её безуспеш-ной «рыбалкой», и он предложил Фью:

— Давай принесём из трюма зерно и будем бросать его в воду, чтобы рыба всплыла из глубины покормиться. А то мне жалко эту молодую чайку.

Скворец поддержал идею. Ему тоже было жалко бедную голодную птицу.Как только первые зёрнышки упали в воду, на поверхности моря появилось много

рыбы. Теперь чайке не составило труда добыть себе пищу. Наевшись досыта, чайка стала кружить над друзьями и выкрикивать:

— Я Кайя, я Кайя… Спасибо вам, спасибо…Альф помахал ей лапой, а Фью — крылом, которое уже вполне зажило.Стало темно и прохладно. Альф влез на самую высокую мачту, где была наблюда-

тельная площадка, по-морскому — марс, свернулся на ней клубочком. А Фью устроился на тёплом животике своего друга.

Их разбудил утренний гудок корабля. Оранжевое солнце уже показалось на гори-зонте. Наступал новый день. Альф стал тщательно умываться лапой. Вдруг Фью закри-чал:

— Смотри, как ловко наша знакомая Кайя поймала рыбёшку! И, кажется, несёт её нам!

Кайя бросила рыбу на марсовую площадку, сказала Альфу:— Это тебе, мой друг. Я буду приносить тебе рыбу, пока ты плывёшь на корабле. Мы,

птицы моря, никогда не забываем тех, кто помог нам в трудную минуту.Для Альфа это был настоящий «рыбный пир». Кот очень соскучился по своему люби-

мому лакомству и теперь благодарно мурлыкал вслед Кайе. Рыбы вокруг было много, но сам он ни за что не поймал бы её в море.

А потом Альф и Фью сидели на мачте и любовались морем, пока не услышали бой рынды – судового колокола, созывающего моряков на ужин. Запах жареной картошки и котлет вызвал у Альфа далёкие воспоминания – о родном дворе и о хозяйке, которая всегда делала одну маленькую котлетку для кота. Его мысли прервал громкий голос боц-мана:

– А ну-ка, быстрей крепите концы да ровней кладите трапы – и бегом выгружать мешки!

Матросы вереницей спускались по трапам — судовым лестницам, неся на спинах мешки с зерном. А боцман подгонял их, ругая дармоедами и бездельниками. Альф и Фью наблюдали за происходящим с высоты. Вдруг, грохоча огромными лапами и под-нимая столбы песка, вдоль гавани Каира пронёсся каменный лев с человеческой голо-вой в золотой короне. Это был сфинкс, который всегда неподвижно лежал у подножья каменной пирамиды. Испуганные матросы побросали мешки и попрятались кто куда. Даже вредный боцман залез в пустую бочку и, высунув голову, со страхом наблюдал за ожившим чудовищем.

Ни один человек не мог увидеть, кто гоняет взад-вперёд каменного сфинкса. И только кот Альф, обладающий магическим зрением, заметил, что происходит. Три прозрачные мумии, как привидения, кружились над сфинксом и дули на него голубым пламенем. Как только он останавливался немного передохнуть, они снова пугали его этим пламенем и громко смеялись, когда он нёсся по пирсу, ломая всё на своём пути.

Фью тоже испугался, но Альф успокоил его, объяснив, кто гоняет сфинкса. Он попросил скворца дать ему волшебное зёрнышко, проглотил его и произнёс заклина-ние. Тут же Альф превратился в огромного кота, смело прыгнул на пробегающего мимо сфинкса и запустил свои острые когти ему в спину. От неожиданности сфинкс замер. Альф угрожающе зашипел:

— Если ты не вернёшься на своё место, я расцарапаю тебе всю спину. — Он помахал у лица сфинкса лапой с выпущенными когтями.

— Я бы рад вернуться, — дрожащим голосом произнёс в ответ сфинкс. — Но я очень боюсь голубого огня, которым на меня дуют мумии. Спаси меня от них.

— Не бойся. Я и мой крылатый друг Фью поможем тебе. Только скажи как.— Пусть твой друг летит на вершину самой большой пирамиды. Там есть маленькое

отверстие, через которое мумии вылетают по одной. А когда возвращаются, закрывают его камешком — и тогда этот вход не найти.

Фью кружил над головой сфинкса и слышал весь разговор, поэтому отправился в путь, не теряя времени. Надо было успеть к потайному входу в пирамиду раньше мумий.

— Уважаемый сфинкс, — сказал Альф, — ты видишь невидимых людям мумий, и я со своим кошачьим зрением вижу их. Так вот, скачи на них так же быстро, как от них убегал. А я, сидя у тебя на спине, подниму лапы с выпущенными когтями и буду шипеть. Посмотрим, кто кого испугается.

Сказано — сделано. Сфинкс бросился на мумий, а кот у него на спине таращил свои магические зелёные глаза и угрожающе шипел. Увидев такое, мумии бросились к пира-миде, чтобы спрятаться в ней. Фью уже поджидал их внутри. Камешек он держал в клюве.

А сфинкс опять улёгся у подножья пирамиды. Альф спрыгнул с его спины и, важно вышагивая, произнёс:

— Ну вот, теперь они тебя не побеспокоят.Он свернулся клубком у лап сфинкса и стал ждать своего друга. Ни Альф, ни Фью

даже не догадывались, сколько невероятных приключений ещё ждёт их впереди…

110 111

СКАЗКА ПРО СТАРЫЙ И НОВЫЙ ГОД(Для самых маленьких)

У людей, живущих на земле, наступает время, когда они покупают подарки друг другу, украшают ёлки шарами, красивыми ленточками… Готовят вкусные блюда: жаре-ного гуся, сладкие пироги, — и запах при этом стоит такой сильный, что, проходя мимо домов, всегда можно точно сказать, что готовят к празднику.

В это время люди провожают Старый Год и встречают Новый.В такой вот вечер, пролетая над городом, Старый Год давал последние наставления

маленькому мальчику — Новому Году. А тот, вместо того чтобы внимательно слушать дедушку, резвился, играя в прятки со звёздами.

«Вот тебе мои краски и кисти, — говорил Старый Год. — Когда придёт весна, землю покрасишь в коричневый цвет. Летом листья на деревьях должны быть зелёными, а осе-нью — жёлтыми. Солнце утром и вечером будешь красить в красный цвет, а днём — в жёлтый. Свой первый новогодний снег выкрасишь белым цветом. Смотри! Не пере-путай!»

Закончив свои последние наставления, Старый Год пошёл отдыхать на Млечную перину пушистых звёзд.

Наигравшись в прятки, маленький Новый Год увидел, что дедушка уснул, и понял, что теперь ему самому нужно что-то делать с красками. В памяти зацепились отдельные слова: весна … осень … лето… солнце… А дальше?.. Что дальше, он не мог вспомнить. Кажется, дедушка говорил, что нужен новогодний снег. Но каким цветом его рисовать? Этого мальчик не расслышал, так как в тот момент побежал за звёздочкой. На всякий случай он стал раскрашивать снежинки в разные цвета. А потом бросал их на землю.

И свершилось самое настоящее Новогоднее Чудо! В небе закружились жёлтые, крас-ные, сиреневые, зелёные, голубые снежинки. Они падали на землю, деревья, дома, покрывая их разноцветными сугробами. Люди стали выбегать на улицу ловить и раз-глядывать необычные снежинки. Такого чуда они не видали никогда.

Это была волшебная ночь! Весь город покрылся цветным снегом. Настоящий ново-годний подарок взрослым людям от маленького Нового Года.

ДелиЗоНАС Дмитрий илиасович

Родился в 1959 году в Москве. В 1983 году окончил музыкаль-ное училище по классу фортепиано, в 1992-м — Театрально- художественный институт в г. Ташкенте по специальности «Про-мышленная графика, графический дизайн».

В 1994 году переехал в Калининград. Создал методику обучения детей рисунку и живописи, основанную на сказках. С 1998 по 2001 год вёл на телеканале «Янтарь» передачи по обучению рисунку и живо-писи детей и взрослых.

В 2003 году написал книгу «Учись рисовать», в 2008-м — «Азбука дизайна». Член Союза дизайнеров России.

ПОЛЁТ ДУХА(Для старшего возраста)

Они стояли на краю облака и прощались.— Сегодня я ухожу, — сказал Он.— Зачем? — спросила Она.— Я должен стать лучше, — сказал Он.— Как я тебе завидую! — сказала Она.— Чему завидовать! Я не хочу туда — вниз! Я не хочу в тело! Я не хочу быть там без

тебя! Я нашёл тебя там и умер вместе с тобой в надежде, что здесь мы никогда больше не расстанемся, а теперь всё снова повторяется: я должен спускаться один…

— Ты станешь лучше, — сказала Она.— Да всё я знаю! Сейчас я плохой, а стану лучше, а потом, может быть, ещё лучше

и ещё… Сколько раз надо «ещё лучше», чтобы стать лучше? Опять быть в теле! С его желаниями! Есть! Пить! Спать! Эти болезни…

— Душа тоже болеет, — сказала Она.— Но я не хочу в тело! Быть без плоти так хорошо, легко. Не холодно, не жарко…

А может, мне не понравится новое тело. Здесь не важно, кто ты и что у тебя ничего нет. А там…

— А ты кем хочешь быть там, на Земле, мальчиком или девочкой? — спросила Она.— Я не хочу быть там, я хочу быть здесь… Я хочу быть с тобой! — ответил Он.— Когда ты уходишь? — спросила Она.— Сейчас, — ответил Он.— Как! Прямо сейчас? — в отчаянии спросила Она.— Да! — решительно сказал Он.После этих слов он стрелой полетел вниз.Его дух сопротивлялся, не желая возвращения на Землю.Последний раз он ощущал свободу, которая возможна только при жизни без тела.

Он летел по коридору света.Света оставалось всё меньше и меньше, а коридор становился всё уже и уже. Ему стало

тесно, его сдавило, движение замедлилось… Наконец оно прекратилось — Он обрёл тело. И хотя оно ещё не вполне оформилось, Он всё видел и слышал тем единым чувством, которое присуще только духу.

Он слышал своё тело, а также голоса людей и шум города.Он видел себя, и всё, что его окружало…Шло время. Ему становилось всё теснее и теснее. Природа как будто специально при-

думала ему испытание.И вдруг его так сдавило, что он понял — наступил конец. Было больно и страшно.Но тут появился свет.Стало легко и свободно. От неожиданности Он закричал.Ну всё…Придётся жить.

112 113

НЕ ЧУЖАЯ ЗЕМЛЯ…Землею быть — великая работа.Вбирать в себя снега, дожди и свет,Ведь жизнь корням давать обязан кто-то.

Надежда Чернова

Возвращение домой после долгой разлуки. Пьянящее чувство радости от близкой встречи с детьми и женой, с друзьями всегда заставляет нетерпеливо биться сердце. И как в детстве, прижавшись лицом к стеклу, под стук вагонных колес начинаешь счи-тать про себя телеграфные столбы, железнодорожные переезды. Ну, еще сто киломе-тров… пятьдесят… сорок. А вот и долгожданный город Нестеров. Граница. Позади оста-лась суверенная Литва. Впереди — Россия. До Калининграда уже рукой подать. И каж-дый раз я наблюдаю одну и ту же картину. Словно по чьей-то команде всех пассажиров охватывает какое-то странное, необъяснимое волнение. Виной этому не пограничники и таможенники с их напряженно-серьезным и крайне ответственным выражением лица. На них никто уже давно внимания не обращает. Привыкли. Работа у людей такая. Суе-тятся пассажиры, волнуются, настроение у всех приподнятое. Не догадываетесь, в чем причина? Да все просто. На Родину возвращаются. На свою родную землю. Эх, что и говорить, нет на земле, пожалуй, места ближе и родней для человека, чем край, где он живет, где его отчий дом. А поезд, стуча колесами, мчится и мчится вперед. За окном мелькнули и исчезли устремленные ввысь, словно гигантские свечки, вековые тополя. Это станция Новое—Луговое. Локомотив начинает сбавлять ход. Неужели приехали? От радости бешено бьется сердце. «Опять на край земли российской собрался, — шутили друзья перед моим отъездом. Да, что ни говори, а этот край земли и есть моя малая Родина — Калининградская область.

Несколько месяцев назад я так же возвращался из Москвы. Стоял у окна вагона в коридоре и с замиранием сердца смотрел на осенний лик родной мне земли, столь

шевцоввиталий евгеньевич

Член Союза писателей России с 2004 года, председатель прав-ления Калининградского регионального отделения Общероссийской общественной организации «Союз писателей России» (Балтийская писательская организация), секретарь правления Союза писате-лей России. Широко публикуется в различных изданиях, автор пяти книг прозы. Лауреат многих всероссийских и международных кон-курсов. Руководитель детской литературной студии «Лукоморье»;

организатор и руководитель литературного проекта «Говорящая книга». Имеет много поощрений за активную организаторскую общественно-значимую работу в области культуры и литературы. Награждён медалью «За заслуги в патриотическом воспитании молодёжи».

знакомый каждой своей рощицей, полем, речушкой. Вдруг появилось огромное жела-ние поделиться своей радостью, своей гордостью с кем-нибудь, и тут услышал за спиной капризно-изумленный девичий голос:

— Господи, да как тут люди живут?! Тьмутаракань какая-то. А мне говорили — Янтарный край…

— Милая… Ну что ты хочешь! Чужая это земля. Завоевали на свою голову. Будто своей было мало… Успокойся, завтра будем в Берлине, — снисходительно пробурчал в ответ ее спутник, и они скрылись за дверью соседнего с моим купе.

Словно меня кто-то обухом с размаху по голове хватил. В одно мгновение вспых-нули в душе и гнев, и протест. Да как у них только язык поворачивается говорить такое, не побывав здесь и дня, не встретившись ни с одним жителем этих мест? Да что они, собственно, знают об этом крае? Что могут они увидеть из окна несущегося мимо всех и всего поезда? Появилось огромное желание поговорить с этими людьми. Объяснить, что они заблуждаются. Рассказать им правду о нашей земле. Но разговор наш, увы, не состоялся. И по весьма курьезной причине. Дверь купе неожиданно широко распах-нулась, и в коридор выскочил тот самый пассажир, с которым я хотел побеседовать. Пот струйками бежал по его совершенно бледному лицу, а губы шептали какое-то слово, которое я никак не смог разобрать.

— Вам плохо? — сочувственно спросил я.В ответ, громко икнув, он резво сорвался с места и, несмотря на свои стокилограммо-

вые габариты, рысью понесся по коридору в сторону туалета.— Вова! Будь аккуратным. Не забудь снять пиджак, — раздался ему вдогонку из купе

заботливый голос. — И когда ты уже нажрешься наконец, боров! — А это было сказано на полтона тише — как видно, не предназначалось для Вовиных ушей.

В очередной раз я столкнулся с этой парочкой уже на перроне калининградского вок-зала. Девушка — мотылек. Явно «мисс» какого-нибудь регионального конкурса красоты. И папик — ГМО — генетически модифицированная особь. Решив сэкономить на носиль-щике, он, пыхтя, катил по перрону два увесистых кофра, останавливаясь через каждые десять метров, чтобы отдышаться и вытереть пот со лба. «А ведь не добежит, если что… — без какого-либо злорадства подумал я. — Тут уж не только пиджак снимать придется».

«Перекати-поле» — называл мой отец таких людей. Без корней живут. Ветер у них в голове гуляет. Не держатся за родную землю. Да и какая она им может быть родная, если чураются они ее! Им ближе другие страны. Семья, бизнес, недвижимость, счет в банке… Всё уже давно там. А в Россию — так, по мере надобности. Кто «народным избранником» устроился, кто топ-менеджером, а кто и фондом каким-нибудь руководит. В общем, раз-ные у всех увлечения. Главное, что доход, и неплохой доход, эти увлечения приносят. Там, по месту их второго гражданства — жительства, критерии по трудоустройству совер-шенно другие. А у нас в России законы хорошие. Демократические. Свобода слова — пожалуйста. Права человека — пожалуйста. Презумпция невиновности — да без вопро-сов. А если вдруг что случится… Ну, всякое бывает. Коррупция, например, или какие дру-гие противоправные действия… Тут с ними всё как в той народной поговорке происходит: не понос, так золотуха. Адвокаты, депутатская неприкосновенность, любимая 51 статья… Так и хочется сказать словами Аркадия Райкина: «Хорошо устроились, ребята».

К чему я вам эту историю дорожную рассказал? Да вот задели меня за живое слова о «чужой земле». Что-то довольно часто их приходится в последнее время слышать. И не только от каких-то там «вовиков», следующих через нашу Калининградскую область транзитом. В результате Беловежских соглашений нас от России отделяют сотни километров. Как только ни называют нашу Калининградскую область: и островом, и анклавом. Некоторые деятели в лихие девяностые предлагали переименовать область даже в Ганзейский район Прибалтики. С севера нас омывает Балтийское море, на западе и юге мы граничим с Польшей, на востоке — с Литвой. Чтобы проехать в «материковую» Россию и дальше, надо как минимум три границы пересечь. Нашу область можно срав-нить с Сахалином и островами Курильской гряды. Общее то, что обе территории — одна полностью, другая частично — служат предметом притязаний иностранных государств. С той лишь разницей, что на востоке России эти притязания носят характер официаль-ной политики, а у нас на западе России их выражают, так сказать, на «общественном»

114 115

уровне. Но вот что удивительно — эти заявления чаще всего звучат не от простых граж-дан, а от людей, считающих себя властью в нашей области. Дело в том, что мало кто сегодня в России ясно себе представляет, какая сложная ситуация зреет внутри и вокруг Калининградской области. Для кого-то может показаться диким утверждение, что с 1991 года здесь проводится «германизации» сознания ее жителей. Не верите? Поста-раюсь вас ознакомить с некоторыми публичными высказываниями отдельных господ по поводу дальнейшего развития Калининградской области.

В 2005 году, в своей книге «Тучи над Калининградом» калининградский писатель, член Союза писателей России Андрей Максимович Старцев в хронологической после-довательности описал зарождение сепаратизма в Калининградской области. Читаешь книгу и удивляешься, как планомерно и последовательно эти люди, сменяя друг друга на ответственных государственных и общественных постах, манипулируют сознанием калининградцев. Вот лишь некоторые выдержки из этой книги, привожу их дословно:

«”Русь Балтийская” опубликовала клише «Информация для прессы» о международ-ном конгрессе в Вайкерсхайме 09 и 10 мая 1992 года, в котором приводились выдержки из реферата, представленного Ю. Маточкиным (губернатор Калининградской области) на этот конгресс: «Северная часть территории Восточной Пруссии со столицей Кениг-сберг в виде автономной «Республики Пруссия» может стать немецко-русским буду-щим… Вновь восстановленное городу имя Кенигсберг и Пруссия будут символизировать новое совместное будущее для русских и немцев…» — Страница 188, глава 4. Раздел «О Калининградском сепаратизме». Книга «Тучи над Калининградом». 2005 год. Изда-тельский дом «Российский писатель».

«В газете русских немцев «Нойес Лебен» (№ 22 от 1992 год) напечатано большое интервью председателя общества «Фрайхайт» («Свобода») Э. Гофмана, в котором он рассказывает о целях и задачах этого общества, созданного, кстати, на конференции, состоявшейся в Москве 22 июня (!) 1992 года. «Деятельность общества «Фрайхайт» будет направлена на сохранение и развитие этноса и культуры российских немцев, защиту их гражданских прав, социальных и других свобод. Этому, мы считаем, будет способствовать создание Балтийской немецкой республики в Калининградской обла-сти». — Страница 205, глава 6. Раздел «О Калининградском сепаратизме». Книга «Тучи над Калининградом». 2005 год. Издательский дом «Российский писатель».

Конечно, эти два заявления были сделаны до принятия 12 декабря 1993 года Конститу-ции РФ. Но ведь они были сделаны! И оставили свой негативный след в сознании калинин-градцев. Теперь-то мы с вами знаем, что говорится в статье 4 главы 1-й Конституции РФ. Для тех, кто запамятовал, напомню: «Суверенитет Российской Федерации распро-страняется на всю ее территорию». Ну и для тех, кто страдает излишними амбициями, приведу статью 29 главы 2-й Конституции РФ: «Не допускается пропаганда или аги-тация, возбуждающая социальную, расовую или национальную ненависть».

А теперь — к дням сегодняшним. Двадцать первый век. Прошла перестройка. Смени-лись лидеры государства. К руководству области пришли новые люди, а речь все о том же:

— Новости ИА ReGNUM от 09 мая 2009 года.В эфире радиостанции «Эхо Москвы» глава администрации города Калининграда

Феликс Лапин высказал мнение, что он не против переименования города Калинин-града в Кенигсберг.

— Новости ИА ReGNUM 2010 год.Губернатор Калининградской области Георгий Босс предложил объединить районы

северо-восточного пограничья Калининградской области и дать новому образованию звучное имя «Тильзитский район».

— «News Balt» 06.10.2011 года.Публичные дебаты в блогерском клубе «Амберкант».Из выступления председателя Калининградского областного Союза предпринима-

телей Сергея Пасько, он же председатель запрещенной Балтийской республиканской партии (создана 01.12.1993 года, запрещена на основании закона «О политических пар-тиях РФ» решением Калининградского областного суда от 26. 06.2003 года. В настоящее время партия выступает под названием «Калининградское региональное общественное движение Республика»:

«Евросоюзу будет приятно, и, может быть, укрепятся наши экономические связи, если мы в обозримые годы, желательно при нашей жизни, вернем городу его историче-ское имя — Кенигсберг».

Также С. Пасько объявил присутствующим, что переименование будет стоить 240 млн рублей. По его словам, немецкое землячество, поддерживающее возрождение земель Восточной Пруссии, в 1998 году предлагало ему 300 млн долларов, чтобы вер-нуть Кенигсбергу прошлое имя, но он отказался…

Поразительно, не правда ли?! Консервативные и крайне щепетильные в вопро-сах подобных «инвестиций» немцы готовы были довериться этому человеку. Почему? Да потому, смею предположить, что в 1998 году Сергей Пасько возглавлял Балтийскую республиканскую партию. А как можно не доверять такому человеку, когда главная цель руководимой им партии — достижение автономии в рамках РФ, или превращение Калининградской области в независимое государство? Идеология партии — сепаратизм, социальный либерализм. Символика партии — красно-бело-красный флаг Кенигсберга с изображением черного орла (данные взяты из Википедии). И на сегодняшний день эта так называемая «Республика» продолжает свою сепаратистскую деятельность в Кали-нинградской области и за ее рубежами, прикрываясь законами РФ о правах и свободах человека. Весьма демократично. Особенно если почитать их высказывания в Интернете. Думаю, пришла пора ознакомить и эти буйные головы с соответствующими статьями: Российская конституция устанавливает, что осуществление прав и свобод чело-века и гражданина не должно нарушать прав и свобод других лиц (ч. 1.3. ста-тья 17) и может быть ограничено Федеральными Законами в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, нравственности, здо-ровья и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и без-опасности государства (ч. 3. статья 55). Об этом также говорится и в «Международ-ном пакте о гражданских и политических правах» (статья 19).

А вот комментарий депутата Калининградской думы от партии «Гражданская плат-форма», заместителя председателя думского комитета по международным и межрегио-нальным отношениям Соломона Израилевича Гинзбурга корреспонденту ИА REGNUM, 01.02. 2013 год:

«…переименование Калининграда — это не политическое, а культурно-историческое событие. Жить в российском Кенигсберге славно, патриотично. Это, в конце концов, круто. Этой идее надо отлежаться. Скажем, с 2015 года, когда все мы будем отмечать 70-летие Великой Победы и 70-летие штурма Кенигсберга, надо серьезно изучить обще-ственное мнение по этому вопросу. В 2020 году провести референдум среди жителей не только Калининграда, но и райцентров — Озерска, Славска, Пионерского, Краснозна-менска, Советска, т. е. тех городов, чьи названия не связаны с героями войны, как напри-мер — Гурьевск, Черняховск, Гусев. И в 2024 году, когда вся мировая общественность будет отмечать 300-летие И. Канта, восстановить название нашего города».

На сегодняшний день в живых осталось 365 ветеранов Великой Отечественной войны, которые штурмовали фашистский город-крепость Кенигсберг. По вашему плану переименования — извините, предложению по переименованию Калининграда в Кениг-сберг — многие из ветеранов не доживут до той знаменательной даты и не смогут отбла-годарить вас за ваш «патриотизм».

Пропаганда (латинское слово — propaganda) — распространение идеологи-ческих и политических воззрений на аудиторию с целью формирования взгля-дов, ценностей, представлений, эмоций, идеологий, оказание влияния на чело-веческое общество. Политическая пропаганда занимается работой с массовым сознанием людей или сознанием определенной аудитории, с целью популяриза-ции идеалов, целей, желаний. Пропаганду не надо путать с рекламой, агитацией и пиаром. Пропаганда занимается, в отличие от агитации, не побуждением, а убеждением, и, в отличие от пиара, не разравниванием поля, а засеванием его семенами.

Так что думать надо и господам, зовущим нас в только им известном направлении, и нам с вами, патриотам своей земли. Мы не должны совершать необдуманных поступ-ков. Живой пример, как Болотная чуть не превратилась в Майдан. Нам на площадях нашего Калининграда баррикады не нужны.

116 117

18 ноября 2013 года приехал с визитом в Калининградскую область министр куль-туры РФ Владимир Мединский. Открываю «Новости Калининград» на mail.ru — и что бы вы думали? Главная новость дня. Господину Мединскому был задан вопрос, как он относится к переименованию Калининграда в Кенигсберг? Кто задал сей важ-нейший вопрос, пресса умалчивает. Но можно догадаться. Наверно, «наши кенигсберг-ские патриоты» ожидали услышать радостный для себя ответ и записать министра куль-туры в свои ряды. Ан нет! Я думаю, Владимир Мединский был знаком с высказыванием полномочного представителя Президента России в СЗФО господина Н. Винниченко: «Разговоры о переименовании Калининграда в Кенигсберг — болтовня». Потому он как весьма культурный человек и ответил нашим обеспокоенным господам весьма обтека-емо: «Я считаю, что к возвращению исторических названий надо подходить исключи-тельно осторожно и осмотрительно…»

Странное что-то все-таки происходит у нас с нашими политическими и обществен-ными деятелями. Не берут они пример, в хорошем смысле слова, со своих европейских друзей. Вот вы мне кто-нибудь скажите, слышали ли вы о том, что поляки хотят пере-именовать свой Гданьск в Данциг? Или литовцы Клайпеду в Мемель? Кстати, знаете ли вы, что, проезжая из материковой России в Калининградскую область, на территории Литвы из окон поезда можно увидеть бывший город царской России Вержболово? Это — сегодняшний Кибартай. Сувалкская губерния до 1917 года была частью России, потом оказалась в составе Польши. После захвата Польши Германией советское пра-вительство, заботясь об укреплении государственной границы, выкупило у немцев эту территорию за сумму, равную той, которую Россия получила от США за Аляску с ее несметными сокровищами. Вы можете себе представить, чтобы политики или правоза-щитники в Литве вдруг стали требовать возвращения исторического названия Вержбо-лово? Смешно? А вот Калининград в Кенигсберг — не смешно?

Не так давно, 03.12. 2013 года, на встрече Президента России В. В. Путина со студен-тами МГУ, ему был задан вопрос о людях из власти, которые ведут разговоры об отде-лении от России отдельных районов, областей и даже республик в пользу иностран-ных государств. Не гарантирую дословность, но смысл ответа президента был таков. Он назвал этих людей пустобрехами. И добавил: «Возможно, эти люди обслуживают инте-ресы других государств». А слова, что пора ввести ответственность за сепаратизм, были поддержаны всем залом. Напомню: в зале была молодежь!

Что мне лично нравится в нашем президенте? А то, что он «слов на ветер не бросает». Думает, что говорит, и отвечает за свои обещания.

…20.12. 2013 года Государственной думой принят Закон «О внесении изменений в Уголовный кодекс РФ», согласно которому вводится ответственность за публичные призывы к сепаратизму.

25.12.2013 года данный Закон одобрен Советом Федерации РФ.09.05.2014 года данный Закон вступил в свою законную силу на всей территории РФ.14 декабря 2013 года в Калининграде проходил региональный гражданский форум

«Сильное гражданское общество — основа развития региона». Форум проходил в Бал-тийском федеральном университете имени И. Канта. Работа участников форума прово-дилась по секциям. К нам в секцию № 6 «Патриотическое воспитание в процессе трудовой деятельности: связь поколений, сохранение традиций, новые подходы» зашли губерна-тор Калининградской области Н. Н. Цуканов и советник Президента РФ М. А. Федотов. Дискуссии у нас шли интересные. Значение слова патриотизм, после его поддержки Пре-зидентом России В. В. Путиным, стало нашим русским знаменем. Я не удержался и задал вопрос губернатору: «Как вы относитесь к тем, кто говорит о необходимости переимено-вания Калининграда в Кенигсберг? Ответ губернатора: «Я родился в Калининградской области, буду жить и работать в Калининградской области. Я против переименования Калининграда. Ко мне часто обращаются по этому поводу приезжающие к нам в Кали-нинград немцы. Я всегда отвечаю им, что эта земля полита кровью наших дедов и отцов. И теперь — это Россия. Советую всем, кто сегодня ведет разговоры о сепаратизме, хоро-шенько подумать о последствиях». Жаль, что на нашей секции не присутствовали те, кому бы эти слова не мешало послушать и сделать соответствующие выводы.

Уже не первый год собираю материалы для своей новой книги о тех переселенцах, которые приехали жить и работать в нашу область сразу после Великой Отечественной

войны. Приезжали люди со всех уголков Советского Союза. Незнакомые друг с другом, разных национальностей, разного вероисповедания. Трудно, сложно было им на первых порах. Но было слово, которое в то время объединило всех этих людей в одну большую и дружную семью. «Мы советские люди», — говорили они, обращаясь друг к другу. Не сомневаюсь, что найдутся и те, кто мне не поверит. И не поймет значения этого слова. Убеждать не собираюсь. Оглянитесь вокруг. Благодаря усилиям советских людей — ваших дедов, бабушек, отцов и матерей — эта земля стала для всех нас родным домом. Встали из руин новые города, заработали заводы, школы, институты, больницы… И все это мы с вами получили в наследство. Еще бы немножко — и разбазарили. Стыдно вспо-минать. С легкой руки Бориса Ельцина вдруг все в одночасье стали россияне. Да какие мы россияне! Нет в наших паспортах графы — национальность. Татары с башкирами, те сохранили свою самобытность в паспортах. А мы за перестройками да политическими «перетряхиваниями» профукали, как всегда, этот важный для каждого из нас вопрос. А теперь мучаемся. Всё никак для себя «национальную идею» не подберем. Воспоми-нания наших дедов, бабушек, отцов, матерей о том великом советском времени, в кото-рое родилась наша малая Родина, есть, пожалуй, самая дорогая и важная для всех нас история. Ее мы должны знать, как наши предки знали «Отче наш», назубок. Передавать из поколения в поколение как частицу своей души. Прав был Федор Абрамов: «Народ умирает, когда становится населением. А населением он становится тогда, когда забывает свою историю».

Величайшую подлость творят западные «демократические» средства массовой инфор-мации, стараясь убедить своих граждан, что русские захватили эту многострадальную землю, изгадили ее, порушили немецкую культуру, все то, что создавали предыдущие хозяева на протяжении многих сотен лет. Ложь! Мы пришли на опустошенную войной территорию. В бывшем Кенигсберге осталось лишь восемь процентов пригодного для эксплуатации жилья. То же можно сказать о городах Инстербург, Пиллау, Тильзит. Осо-бый вклад в дело уничтожения города и населения Кенигсберга внесли союзники. Мы уже давно не союзники. Хотя помним все хорошее, а плохое стараемся не вспоминать. «Не к чему ворошить прошлое», — говорят у нас в России. Но если надо, то можем напом-нить тем, кто забыл, что именно англо-американская авиация своими налетами превра-тила промышленные и жилые кварталы Кенигсберга в руины. А люди? Те самые немец-кие граждане? Сколько их погибло в те дни? Об этом почему-то молчат «демократиче-ские» средства массовой информации. На селе была разрушена мелиоративная система, взорваны дамбы, шлюзы. Тысячи гектаров пахотных земель стояли затопленными. Так что разрушать нам было уже нечего, оставалось лишь строить. Почитай, четвертое поко-ление растет на этой земле без войны. Но она — война — нет-нет да и напоминает нам о себе. Она в нашей области чуть ли не на каждом километре имеет свои памятные отме-тины. Мемориальные комплексы, братские могилы, обелиски… По штабным данным, потери в Восточно-Прусской военной операции составили: погибшими и пропавшими без вести — 126,5 тысячи советских воинов и 458 тысяч ранеными. Страшные цифры.

Возьмем, к примеру, муниципальное образование «Переяславское сельское поселе-ние». Оно располагается на площади 25 000 гектаров. В мае 1985 года здесь был открыт военный мемориал советским воинам, погибшим в этих местах. Повзводно, поротно лежат три полка. Пять тысяч двести сорок два советских солдата и офицера. Круто земля здесь замешана на кровушке советских солдат. Почитай, из расчета по пять чело-век на гектар полегли. Тяжелые бои здесь шли. Вот пригласить бы сюда этих «патрио-тов земли кенигсбергской», чтобы они объявили свою стратегию развития этой земли родным и близким павших солдат. Объяснили, как будут они сдавать города, поселки, высотки, переправы без боя, прикрываясь толерантностью и экономическими выгодами для «счастья» будущих поколений.

183 военных мемориала советским воинам, погибшим во время Восточно-Прусской операции, открыто в Калининградской области. А сколько еще безымянных могил? Под мраморными плитами лежат лучшие сыновья из всей России: Ивановы, Крыловы, Логи-новы, Гасановы, Тугушевы, Тимошенко, Самедовы, Масловы, Наримановы, Исаковы…

НЕТ! Свобода от памяти — не свобода от совести. Это я говорю всем тем, кто сегодня молится на камень прусский, что в землю врос, считая его своей святыней. Жаль, что понять они не могут самого главного: не чужая это для нас земля, а они чужие на ней.

118 119

Прошел 70-летний юбилей Победы над фашистской Германией. По всей стране вспо-минали и чествовали ветеранов войны, тыла, узников фашистских лагерей. Двадцать семь миллионов жителей великого Советского Союза отдали свои жизни за наше счаст-ливое сегодняшнее будущее. Хочется верить, что больше никогда человечество не позво-лит себя обмануть. Но, увы! Словно по заказу, уже не в первый раз, слышим мы вкрад-чивые увещевания наших «местечковых» краеведов о том, что необходимо, чуть ли не в обязательном порядке, изучать историю древней Пруссии. Это нам надо якобы для общего развития — так поясняют они. Раз уж пришли на «чужую землю», то должны знать, кто здесь жил-поживал, чем занимался. Такой вот у них на сегодняшний день толерантный подход к истории. Вроде в этом нет ничего плохого. Только история земли Прусской, которую нам предлагают изучать, однобокая какая-то у них получается. Было у меня такое чувство: что-то явно не договаривают «господа хорошие», — и я не ошибся. Тут ведь всякое может быть. То ли не знают предмета, потому что плохо учились при советской власти, то ли по старости позабыли, чему их учили. А может быть, и умы-сел — « заплатили, чтобы забыли». Поди разбери, что там когда-то было. Столько веков прошло! За это время не только у наших «краеведов» в голове исторический «сдвиг» приключился, но и у европейских господ, постарше рангом, та же «беда» нет-нет да при-людно происходит. Ну, этих иностранцев и понять можно — работа у них такая, «туман исторический» пускать. С них, как говорится, взятки гладки. А вот «наши», которые и «нашим и вашим»… с ними разговор особый.

Благодаря моему другу, главному редактору «Исторической газеты» Анатолию Ана-тольевичу Парпара, мне удалось недавно ознакомиться с очень интересным историче-ским материалом, который напрямую касается истории Пруссии. С этим материалом я бы и хотелось вас ознакомить.

Перепечатано из «Исторической газеты» за декабрь 2001 года. Автор К. В. Ворот-ной:

«…Нас с вами уже приучили к тому, что официальная история этой земли начинается с 1255 г., когда в одну из бухт Венедского моря (так тогда называлось Балтийское море) вошли немецкие рыцари и основали поселение, назвав его «Кенигсберг», то есть «княже-ский город», поскольку «кениг» — это искаженное немецкое «конунг» — князь, воевода. Считается почему-то, что крестоносцы основали его на пустом месте. Однако это не так. Да и пустовать это место не могло — на этой территории уже почти полторы тысячи лет жили прусские племена, по своему происхождению родственные славянским. На cамом деле, немецкие рыцари город сей не основывали, а заново отстроили, а его славян-ское наименование перевели на немецкий: некоторые исследователи утверждают, что некогда здесь стоял прусский Княжград (так это или нет — сложно сказать), название которого и переводится как Кенигсберг. Зато, согласно исследованиям барона Кампен-гаузена (они опубликованы в книге Н. Н. Селиванова «Сборник материалов по истории предков царя М. Ф. Романова»), который занимался изучением родословной рода Рома-новых, неподалеку от этого места стоял когда-то город Романов — священная столица Прусско-Самогитского княжества, которым в течение почти тысячи лет владели предки бояр Романовых.

Все это могло бы сойти за красивую легенду, если бы приват-доцент Юрьевского университета (ныне эстонский г. Тарту. — Ред.) М. Лаутенбах не разыскал и в 1891 г. не опубликовал древнее латышское предание «Ниедришу Видевутс», рассказывающее о прусско-самогитских князьях, где упоминается и король Прутено. Вот что пишет Н. Н. Селиванов в своем исследовании:

«Прусский король Прутено в 373 году по Р.Х., по старости своей, отдал в вечное владение свое Прусское королевство брату своему Ведевуту, а сам определился в идо-лослужение первым жрецом в городе Романове, где ныне (конец XIX в. — К. В.) нахо-дится немецкое местечко Гейлигенбейль (Романов или Ромов находился на берегах рек Дубиссы и Невяжи)», как раз неподалеку от Кенигсберга. Романов, Ромов — бук-вальный перевод с латыни на русский названия «Рим» (по-итальянски — Рома), что и не удивительно, ибо в те времена считать себя наследниками «великого города» было в лучших традициях эпохи. Именно этот Ромов-Римов, скорее всего, упоминается в рас-сказе о путешествии апостола Андрея по Руси в “Повести временных лет”».

В «Зерцале Русских Государей» (сочинение Мальгина), изданном в 1794 г., о предках Романовых говорится почти то же самое: «Прапредки Романовых происходят от самого первого Прусского и Самогитского князя Вейдевуда, который жил, точнее правил, в 305–379 гг. по Р. Х. Потомство его разрослось до 9-ти колен, вплоть до князя Гланды, которого признают братом прусского князя и который на исходе XIII в. прибыл в Рос-сию, крестился в 1287 г. и во святом крещении наречен именем Иоанн». После этого Вейдевуд сделался верховным жрецом своего народа «криво-кривенте» (кривичи? — К. В.) и водворился в дубовой роще близ Ромова (Романова).

В других источниках также сказано, что в 305 году Прутено, король пруссов, уступил свой престол младшему брату Вейдевуду, а сам удалился в древнюю столицу пруссов — город Романов, где сделался верховным жрецом при священном дубе, изображение кото-рого находится в гербе рода Романовых. Один из потомков четвертого сына Ведевуда — Недро — владетель Судавии, Самогитии, Литвы князь Гланда Камбила Дивонович, обес-силенный борьбой с крестоносцами, удалился с сыном своим и многими вассалами в Рос-сию и перешел в подданство к великому князю Александру Ярославичу Невскому.

А историк А. П. Барсуков пишет в своем исследовании «Род Шереметевых»: «В 1290 году имя Кобылы встречается в «Памятниках Верминской (Эрмлядской) исто-рии». Там мы находим царственную запись Эрмляндского капитула, данную 23 июля 1290 г. некоему Кабиле (Cabilo) на владение поместьем Налабен. Это поместье — ныне Колмская деревня того же названия, в приходе Петерсвальд, близ Мельзака, в 84 вер-стах юго-западнее Кенигсберга».

По сути, о том же идет речь и в латышском предании «Ниедришу Видевутс»: «Над-равс, четвертый сын Видевутса, получил земли между р. Байкой и р. Руссой с замком Стандена, в пределах сих земель находилось Латышское священное место Ромово или Рамава, резеденция верховного жреца Криванту-Кривса». Получается, что согласно ска-занию, другим древним документам, пруссы — это летописное славянское племя кри-вичей (странно, что историки до сих пор этого не заметили!), а пруссами они названы по имени своих вождей, о чем, кстати, писал еще римский историк Страбон.

Собственно, предания и документы говорят об одном и том же, хотя некая путаница все же есть, что и понятно — за прошедшие века многое забылось и вспомнить, кто же за кем следовал — Вейдевуд за Прутено или наоборот, невозможно. Но, видимо, все вожди пруссов имели родовое имя Прутено, а «Вейдевуд» — это прозвище, ставшее именем. На нем, похоже, традиция давать своим преемникам имя «Прусс — Прутено» закончилась, поскольку, согласно преданиям, у него было 12 сыновей, но Прусса среди них не было.

В том, что на месте древней священной столицы пруссов г. Романова крестоносцами был возведен город, сомневаться не приходится, и городом этим мог быть только Кениг-сберг — именно таким образом рыцари сначала Тевтонского ордена, а потом — Мече-носцев, и могли показать всему миру свое превосходство над язычниками славянами-варварами…

Те же предания, а также древние документы, рассказывают, что в 900 г. орда каких-то италийцев под предводительством некоего Палемона вторглась в земли Пруссии и осела в Литовских пределах, вследствие чего страной почти три века одновременно правили как потомки Палемона, так и потомки Вейдевуда. Кстати, как мне кажется, Вейдевуд — не имя, а прозвище. Возможно, оно идет от трансформированного слова «воевода» — но это только предположение. А каково было его настоящее имя, теперь узнать вряд ли удастся. И второе: очень уж напоминает имя предводителя италийцев другое имя — «Пилемен» — вождя энетов в Троянской войне…

Кто такие пруссы? В «Географии» антиохийского (Малая Азия) географа и историка Страбона, жившего на рубеже I в. до н. э. — I в. н. э., читаем такие строки: «К Халкедон-скому берегу (на Черном море в Малой Азии. — К. В.) примыкает Астаканский залив, а к нему еще один залив: в нем находится Пруссиада, прежде носившая имя Киос. Прус-сий, сын Зелы, назвал город Киос от своего имени Пруссиадой. Это тот Пруссий, кото-рый предоставил убежище Ганнибалу, которому пришлось бежать туда после пораже-ния Антиоха. Сюда Пруссий пришел из Фригии (страна в Малой Азии. — К. В.). Прусса расположена на Мисийском Олимпе. Город обладает прекрасным государственным устройством, граничит с фригийцами и мисийцами. Он был основан Пруссием, воевав-шим с Крезом, царем фригийским (560–546 гг.)».

120

Город Прусса, на побережье Босфора, был основан около 600 г. до н. э. и простоял здесь вплоть до турецкого завоевания, то есть до середины XV в., во всяком случае, император византийский Константин Багрянородный в своих мемуарах «Об управлении Империей» упоминал этот город. Судя по всему, Прусс (Пруссий) — родовое имя вождей племени, обитавшего в Малой Азии и вошедшего в историю под названием «пруссы». Известен и Пруссий I (235–182 до н. э.), царь Вифинии, который действительно предо-ставил убежище знаменитому карфагенянину Ганнибалу в 190 г. до н. э., но через семь лет пытался выдать его Риму. Скорее всего, они — потомки троянцев, которые после разгрома огромного мегаполиса не сразу ушли с берегов Малой Азии, а почти тысячу лет продолжали жить на этой территории, на узкой полосе вдоль побережья Черного моря, но все же вынуждены были уйти.

Кстати, после разгрома Трои греками-ахейцами началось одно из первых великих переселений народов в истории мира. Ведь Троя была не просто огромным портом, это был последний оплот некогда великой империи хеттов. (Хетты — родственники руссов, и говорили они на одном из славянских наречий. Об этом писал еще один из первых исследователей хеттской цивилизации чешский ученый Б. Грозный. Легендарные геты, судя по всему, — прямые потомки хеттов).

После падения Трои в Малую Азию хлынули совсем иные, иноязычные племена — из Палестины, Аравийского полуострова, Греции. Поэтому коренным жителям Малой Азии и Фракии, к тому же ослабленным под ударами египтян, ассирийцев, вавилонян, греков, пришлось себе искать новые места обитания: основной массив славян двинулся на север, на восточно-славянскую равнину, племена руссов — этруски (расены) ушли на запад, на Апеннины. Только небольшая часть кривичей — пруссы — по какой-то при-чине задержалась на побережье Босфора. Лишь через несколько веков они двинулись с места и после многих мытарств осели между венедами и летто-литовскими племенами, в междуречье Вислы и Немана.

Кстати, все это согласуется с летописной традицией, по которой одной из прародин славянства считается Подунавье (Иллирик, Норик, Фракия) и прилегающие к нему области Малой Азии. Почти тысячу лет они жили спокойно, но судьба распорядилась

иначе: экспансия германских крестоносцев завершилась для них трагически — пруссов уничтожили либо онемечили, священные рощи вырубили, храмы разрушили. Осталось одно название страны — Пруссия.

Но в небытие они не ушли. Как сказано выше, эти племена имели и другое название — кривичи. И территория их расселения не ограничивалась одной Пруссией. Они занимали обширные земли современных Литвы, Белоруссии, Смоленской и Брянской областей. Поэтому мы можем с полным основанием говорить, что пруссы-кривичи, наряду с вяти-чами, тиверцами (тверичами), древлянами, словенами (новгородцы-венеды — эстонцы до сих пор зовут русских «вене». — Ред.), северянами, стали тем самым ядром, на основе которого сформировался самый свободолюбивый народ в мире — русские. Ах, если бы не доверчивость, открытость иноземцам и вера в обещание властей!..»

Это и есть настоящая и правдивая история о Пруссии, которую я вам хотел поведать. Причем, как вы заметили, обосновал историю документально. Исходя из всего этого, можно утверждать, что территория Пруссии была силой присоединена к Гер-мании и никогда не являлась ее исторической землей. Германских племен здесь никогда не было. Первые германцы появились здесь не ранее XI в. — сначала это были христианские миссионеры, а вслед за ними пришли рыцари Тевтонского ордена, затем ордена Меченосцев. Так что в состав Германии (одно время вся она называлась Прус-сией) Пруссия вошла только в середине XIII века.

Я говорил о великом празднике нашего народа — 70-летии Победы над фашистской Германией. Тогда, в 1945 году, Иосиф Виссарионович Сталин не аннексировал террито-рию Восточной Пруссии, присоединив ее к Советскому Союзу. Он просто восстановил историческую справедливость, вернув эти земли славянам. И вот в 2015 году мы возвра-щаем забытую историю о славянской земле. Рад, что традиция возвращать славянские земли продолжается и сегодня. Примером тому служит Крым.

г. Калининград2015 г.

123

В. Андреев

ОЧЕРКИ О ГЕРОЯХ ВОЙНЫ

Взгляните на карту Калининградской области. Там, где некогда значились восточно-прусские города Тильзит, Инстенбург, Гумбиннен, Лабиау, Прейсиш-Эйлау, Хайлиген-байль и им подобные, ныне красуются новые названия. Память о «всесоюзном старосте» Михаиле Ивановиче Калинине увековечена в наименовании областного центра и нашей области. Между реками — красавцем Неманом, всегда тихой Преголей и неширокой, но сильной Лавой — есть города, запечатлевшие в своих названиях дорогие нашему сердцу слова: Советск, Славск, Гвардейск, Правдинск. Есть город, по праву названный именем прославленного русского полководца Багратиона — ближайшего сподвижника бессмертных Суворова и Кутузова. То особый город, он известен истории под именем Прейсиш-Эйлау, под стенами которого в январе 1807 года славные русские войска под командованием Петра Ивановича Багратиона нанесли небывалый по тому времени урон наполеоновским войскам, впервые поколебали миф о непобедимости Наполеона…

И есть у нас в Калининградской области города, районы и поселки, в новых наимено-ваниях которых советские люди любовно увековечили память о верных сынах и дочерях своих, отдавших жизнь за свободу и независимость нашей Отчизны. О Иване Данило-виче Черняховском и Степане Кузьмиче Нестерове, о Степане Савельевиче Гурьеве и его друге Сергее Ивановиче Палецком (Полесском), о Сергее Ивановиче Гусеве и Николае Васильевиче Мамонове, о Иване Мартыновиче Ладушкине и Александре Анатольевиче Космодемьянском, о славной медсестре Елене Борисовне Ковальчук напоминают нам эти названия.

Кто же эти бессмертные люди, чьи подвиги вошли в летопись первого в мире соци-алистического государства и навсегда — в нашу память? Ответ на этот вопрос читатели найдут в предлагаемых их вниманию коротких рассказах…

ИХ ИМЕНА БЕССМЕРТНЫ

Иван ДаниловичЧЕРНЯХОВСКИЙ

(1906–1945)

В славной плеяде полководцев советской военной школы Иван Данилович Черняховский занимает особое место. Он был самым молодым из военачальников Красной Армии, удостоенным высо-кого звания генерала армии. «В лице товарища Черняховского, — говорилось в правительственном сообщении по случаю его безвре-менной гибели, — государство потеряло одного из талантливей-ших молодых полководцев, выдвинувшихся в ходе Отечественной войны».

Жизнь Ивана Даниловича — кристально честная, целеустрем-ленная, без остатка отданная любимой Родине, — образец без-упречного выполнения гражданского и воинского долга.

Родился и вырос Иван Данилович на Украине, в семье железнодорожного стрелоч-ника станции Умань. Детство его сложилось безотрадно. Он рано остался сиротой и уже в двенадцать лет зарабатывал свой кусок хлеба — пас скот, трудился в поле. Но его тянуло на железную дорогу, и старые товарищи отца помогли ему стать поездным слеса-рем. В 1922 году, шестнадцатилетним пареньком, он вступил в комсомол, а двумя годами позже по комсомольской путевке был направлен в военное училище. С тех пор всю свою жизнь он связал с советской армией.

И не будет преувеличением сказать, что всю жизнь он продолжал учиться — его пол-ководческий талант это прежде всего плод упорного, неустанного труда. «Не думайте, что в учебе, — говорил он, уже будучи прославленным командиром, — есть какая-то точка, достигнув которой, можно сказать: “Хватит, дальше идти некуда”». Сам он, окон-чив артиллерийское военное училище, блестяще прошел потом курс Военной академии механизации и моторизации. В 1928 году он вступил в ряды Коммунистической пар-тии…

Ожесточенные бои 1941 года в Прибалтике, где гитлеровские армии были вынуж-дены замедлить свое продвижение, неся поистине огромные потери, неразрывно свя-заны с именем Черняховского. Суровый отпор врагу дало здесь танковое соединение под его командованием. Танкисты Черняховского отважно громили вражеские полчища и под Новгородом.

В мае 1942 года бесстрашному и умелому командиру было присвоено звание генерал-майора, а уже через месяц ему было поручено командование одной из армий.

С именем генерала Черняховского связано освобождение Курска и Воронежа, Мин-ска и Вильнюса. Приняв в апреле 1944 года командование войсками 3-го Белорусского фронта, Иван Данилович организовал во взаимодействии с другими фронтами стреми-тельное наступление на широком пространстве между Березиной и Неманом.

Выбитый сначала из Вильнюса, а потом и из Каунаса, злобный враг навсегда был изгнан с территории Советской Литвы. Но все еще многочисленные недобитые армии гитлеровцев закреплялись на долговременных, сильно укрепленных рубежах Восточ-ной Пруссии. Гитлеровцы делали все для удержания этого рубежа. Огромные техниче-ские средства, которыми располагала германская армия для обороны, были сосредото-чены в Восточной Пруссии. Но ничто не могло им помочь, ничто не могло спасти их от разгрома.

Поздний рассвет одного из сумрачных дней 1944 года гулом тысяч орудий возвестил начало нового наступления, предпринятого войсками 3-го Белорусского фронта. А 23 октября в приказе Верховного Главнокомандующего сообщалось, что долговременная, глубоко эшелонированная оборона гитлеровцев прорвана, что советские полки продви-нулись в глубь Восточной Пруссии на тридцать километров фронтом, протянувшимся с юга на север на 140 километров. Двадцать раз возвещал об этой победе московский

124 125

салют залпами двухсот двадцати четырех орудий. И еще много раз салютовала столица войскам 3-го Белорусского фронта, салютовала она и тогда, когда 22 января 1945 года победоносный советский флаг взвился над Инстенбургом — городом, носящим ныне имя Черняховского.

Советские части уже громили гитлеровцев в районе Мазурских озер, на террито-рии нынешней Польши, когда Иван Данилович был смертельно ранен. Это случилось перед рассветом, в одном из окутанных туманом и пороховым дымом городов, где еще не окончился начавшийся ночью бой. Это был город Мельзак. 18 февраля 1945 года все советские газеты напечатали последний благодарственный приказ на имя генерала армии Черняховского; в нем говорилось об овладении городами Вормдитт и Мельзак. В тот день Иван Данилович, доставленный в вильнюсский госпиталь, скончался.

Вся армия и флот, вся страна склонили знамена над прахом легендарного бойца, пла-менного патриота Родины, дважды Героя Советского Союза, генерала армии И. Д. Чер-няховского…

Степан КузьмичНЕСТЕРОВ

(1906–1944)

На востоке Калининградской области, близ железной дороги Калининград — Москва, на берегу небольшой реки Писсы раски-нулось небольшое село Ильинское. Здесь после войны расположи-лась центральная усадьба машинно-тракторной станции, извест-ной как Побединская МТС. В знак какой победы было дано ей столь почетное наименование? Обратимся к событиям.

После того как 19 октября 1944 года советские войска, осущест-влявшие Восточно-Прусскую операцию, прорвали оборону врага и прошли с боями первые километры в глубь Восточной Пруссии, главной задачей наступающих советских частей было развить успех. На рубеже реки Писсы, взаимодействуя между собой, гро-

мили вражескую оборону гвардейские Краснознаменные ордена Суворова бригады — танковая и мотострелковая. Гвардии полковник Степан Кузьмич Нестеров, по должно-сти — заместитель командира одного из танковых корпусов по строевой части, руково-дил боем на этом рубеже, координируя действия танков и мотопехоты.

Как ни мала Писса — не сравнишь ее ни с Березиной, ни с Неманом, — но переправа через нее оказалась тяжелой. Враг хорошо укрепил все подступы к реке и держал их под ожесточенным, точно рассчитанным артиллерийским и минометным огнем. И все же у местечка Коссубен — нынешнего Ильинского — Писса была форсирована. Переправой танков и гвардейских полков руководил Нестеров.

Это был поистине бесстрашный человек. Каждую минуту рискуя жизнью, он неиз-менно появлялся на самых трудных, а вместе с тем и самых опасных участках. И когда с исключительным хладнокровием этот спокойный, сдержанный гвардейский пол-ковник отдавал приказания, нельзя было их не выполнить. Сила примера — великая сила!

Геройские действия советских гвардейцев увенчались успехом — противник, засев-ший на рубеже Писсы, был смят, уничтожен, остатки его частей беспорядочно отхо-дили.

Двое суток не смыкали глаз танкисты, пехотинцы, артиллеристы, саперы, связисты. Двое суток без отдыха руководил боем гвардии полковник Нестеров. В одной из контр-атак, а было это западнее местечка Коссубен, на подступах к городу Шталлупенен, его сразила пуля вражеского автоматчика.

Боевые друзья, на руках которых умирал истекающий кровью герой-офицер, не могли сдержать слез.

— Плакать не надо, товарищи, — сказал Нестеров. — Когда знаешь, за что ты бьешься, смерть не страшна. Смелее гоните их, гадов, наша победа теперь близка!

Из тридцати восьми лет своей жизни Степан Кузьмич шестнадцать отдал беззавет-ной службе Красной Армии. Пламенный коммунист, высокообразованный офицер, он получил боевое крещение в Финскую кампанию 1939–1940 гг. С первых месяцев Вели-кой Отечественной войны находился в действующей армии.

Родина высоко оценила его заслуги, наградив орденом Ленина, двумя орденами Суворова, орденами Красного Знамени и Александра Невского. Посмертно ему присво-ено звание Героя Советского Союза. Один из городов нашей области назван его име-нем — Нестеров.

Николай ВасильевичМАМОНОВ

(1918–1944)

В памятных боях октября 1944 года Красная Армия потеряла еще одного талантливого и бесстрашного офицера — командира полка подполковника Николая Васильевича Мамонова.

Его полк вел бои на левом фланге 140-километрового фронта, по которому войска под командованием генерала армии Черня-ховского развивали свое победоносное наступление в Восточной Пруссии.

Мамонов был самым старшим по должности и по званию в полку, а по годам он был одним из самых молодых офицеров, да и солдат под его началом служило немало таких, которые годи-лись командиру полка в отцы. Но авторитет его был непререкаем.

Его любили искренне, и ему верили, как верят только видавшим виды бойцам.В свои двадцать шесть лет Мамонов и впрямь повидал немало, и немало было выи-

грано боев под его командованием. «Мамоновскую хватку» знали далеко за преде-лами его родной дивизии. Во вражеском стане, как поведали военнопленные, специ-ально предупреждали об этой «хватке» офицеров, которым надлежало противостоять мамоновцам, если, конечно, гитлеровской разведке становилось известно, кто ведет наступление. А в штабе своей армии Мамонова ценили и ставили в пример. Генерал- лейтенант, командовавший войсками армии, крупный военный специалист никогда не упускал случая сказать:

— Слышали, наш Мамонов опять набил седовласым вымуштрованным немецким оберстам… Ему бы с девчатами танцевать, а он, что тебе академик: любую задачу выпол-нит, да так, что мне бывает завидно…

Да, Мамонов был талантливым военачальником, и генерал уже не раз обещал ему учебу в академии: «Вот только кончим с войной — это теперь уже скоро». между тем военная подготовка, если, конечно, не брать во внимание боевого опыта, была у него не ахти какая — его однокашники по училищу еще командовали ротами. И когда начи-налась война, он был, пожалуй, куда лучше теоретически подкован в тех мирных делах, к которым готовил себя вместе с другими выпускниками молочно-консервного техни-кума из городка Сокол Вологодской области.

После прорыва вражеской обороны в Восточной Пруссии в октябре 1944 года ни днем, ни ночью не утихали ожесточенные бои. Кому довелось быть их участни-ком, тот помнит, какого напряжения сил и какой выдержки они требовали от каждого бойца и офицера. И еще — беззаветной храбрости, помноженной на уменье бить врага по самым уязвимым местам, бить и тогда, когда на его стороне преимущества хорошо оборудованной долговременной обороны, точно рассчитанного огня, хитроумно рас-ставленных инженерных средств.

Подполковник Мамонов как раз и отличался уменьем бить наверняка, наносить про-тивнику смертельные удары. В наступлении он выносил свой командный пункт чуть ли не в атакующие роты, чтобы лучше видеть поле боя, действовать наверняка. Никто дру-гой в полку не мог, как он, воодушевить людей на подвиг. Его беззаветно любили бойцы,

126 127

а офицеры полка у него учились искусству сплачивать свои подразделения в крепкий кулак.

26 октября 1944 года полк Мамонова отбивал одну из яростных вражеских атак, под-держиваемых крупными силами танков. Советские бойцы одержали победу, но в этом бою не стало их любимого командира.

Город Хайлигенбайль, куда бойцы полка перенесли прах своего командира, теперь носит имя Мамонова.

Родина не раз высоко оценивала боевые заслуги Николая Васильевича, награждая его орденами Красной Звезды, Александра Невского, Кутузова II степени, Красного Зна-мени. Посмертно ему присвоено звание Героя Советского Союза.

Сергей ИвановичГУСЕВ

(1918–1945)

После прорыва советских войск в Восточную Пруссию в октя-бре 1944 года потребовалось время, чтобы накопить силы, необхо-димые для окончательного разгрома мощной группировки гитле-ровцев, закрепившейся на подступах к Кенигсбергу. Наши войска принимали пополнение. В условиях поздней осени и наступившей зимы шла боевая учеба. Готовил к боям своих бойцов и капитан Сергей Иванович Гусев — заместитель командира стрелкового батальона по политической части.

Комсомольцем ушел на фронт электросварщик Липецкого тракторного завода Сергей Гусев. В 1942 году он вступил в ряды Коммунистической партии и сражался с врагами стойко и бес-

страшно, как подобает коммунисту. За воинские подвиги он был награжден орденом Красной Звезды, орденами Отечественной войны II и I степени.

В январе 1945 года войска 3-го Белорусского фронта возобновили свое наступление. Пять дней — с 13 по 18 января — ни на минуту не умолкала канонада. Советская артил-лерия, поддержанная с воздуха авиацией, громила неприступные укрепления врага, танкисты и пехотинцы вышибали гитлеровцев из превращенных в крепости городов, местечек, хуторов.

На Кенигсбергском направлении одним из наиболее хорошо защищенных вражеских узлов сопротивления был город Гумбиннен — центр большой восточно-прусской про-винции, прилегающей к Неману. Бои на подступах к Гумбиннену носили ожесточенный характер, гитлеровцы с упорством обреченных защищали каждый рубеж.

Батальон, в котором служил капитан Гусев, был в числе тех немногих подразделений, которым поручили задачу занять вражеский опорный пункт в местечке Гросс-Байчен. С тех пор как была прорвана гитлеровская оборона, капитан Гусев неотрывно находился в боевых порядках. Так было и на этот раз.

Проявив инициативу, он обеспечил стремительную атаку на левом фланге батальона. Гитлеровцам был нанесен сокрушительный удар, а смелый обходной маневр, предпри-нятый Гусевым, позволил нескольким взводам советской пехоты отрезать от основ-ных сил до роты вражеских солдат и уничтожить их. А на следующее утро — это было 18 января — из Гросс-Байчена враг предпринял яростную контратаку. Под прикрытием полуразрушенных, горящих зданий танки с черными крестами на броне внезапно поя-вились перед наступающими советскими бойцами. Удар контратакующего врага при-шелся на позицию, занимаемую ротой старшего лейтенанта Вепринцева.

И тут случилось то, что иной раз может привести к потере инициативы: в решающий момент боя командир роты был тяжело ранен. Артиллеристам, поддерживающим бата-льон, удалось отбить танки, и несколько из них дымилось неподалеку. Теперь нужно было атаковать гитлеровских автоматчиков, но потеря командира вызвала замешатель-ство. В этот момент пробравшийся короткими перебежками на позицию роты капитан Гусев увлек бойцов в атаку.

— Отомстим врагу за кровь своего командира!Это клич придал силы бойцам. Поддержанные другими ротами батальона, они

ворвались в Гросс-Байчен. Враг вынужден был отступить дальше, к Гумбиннену, остав-ляя на почерневшем от разрывов снарядов и мин снегу бесчисленные трупы, оружие, технику. В одной из рукопашных схваток, завязавшихся в тот день, смертью храбрых пал капитан Гусев.

За несколько дней боев с момента прорыва вражеской обороны до взятия города Гумбиннена только батальон, где служил капитан Гусев, уничтожил 18 вражеских ору-дий, 32 пулеметные точки, 18 автомашин и 26 повозок с грузами, захватил 8 орудий, 26 пулеметов, 19 минометов, 5 автомашин. Под ударами батальона гитлеровцы поте-ряли убитыми не менее 300 солдат и офицеров.

В апреле 1945 года, после победоносного завершения советскими войсками героиче-ского штурма города-крепости Кенигсберг, Президиум Верховного Совета СССР при-своил Сергею Ивановичу Гусеву посмертно звание Героя Советского Союза. Его имя дали бывшему Гумбиннену и Гусевскому району Калининградской области, а также одному из колхозов, обосновавшемуся после войны на земле, где пролилась кровь Сер-гея Ивановича и многих других, таких же, как он, верных сынов нашей Родины.

Иван МартыновичЛАДУШКИН

(1922–1945)

С группой советских войск, которая громила врага у Мазурских озер, освобождала древние польские земли Вармии и Мазур, дей-ствовала танковая часть, где служил гвардии лейтенант Ладушкин. Было это в начале 1945 года, когда гвардии лейтенанту едва срав-нялось двадцать три года. В двадцать два Иван Ладушкин коман-довал танковым взводом, а вскоре стал командиром роты.

Это был среднего роста крепыш, с добрыми глазами, широко раскрытыми под густыми ресницами. Веселый балагур на прива-лах, спокойный в спорах с друзьями, в бою он преображался. Его выдержанность, хладнокровие и мужество в полку ставили в при-

мер. «Настоящий гвардеец», — говорили о нем старшие командиры.Бывалые офицеры-танкисты часто удивлялись: когда это Ладушкин успел так осно-

вательно изучить танк и тактику танкового боя? Правда, он окончил танковое училище, но ведь это было уже во время Великой Отечественной войны, когда занятия велись по сокращенной программе и месяцы заменялись неделями. Видно, сказалась горячая приверженность юноши к технике, зародившаяся еще в школьные годы.

В бедной крестьянской семье, жившей в одном из районов Алтайского края, делал первые шаги маленький Ваня. Потом родители переехали под Алма-Ату, вступили в кол-хоз, и мальчик стал учиться в школе. Перед самой войной он окончил десятилетку…

Став танкистом, Иван Ладушкин действовал умело и отважно. Скоро орден Крас-ного Знамени — награда, которой удостаиваются только самые храбрые бойцы, — укра-шал его гимнастерку. В боях мужала воля и закалялся характер отважного танкиста. Родина отметила его ратные подвиги еще двумя наградами — орденами Отечественной войны.

Все такой же скромный, отзывчивый к товарищам, Ладушкин был вместе с тем требо-вательным командиром, и если не было боев, учил подчиненных и учился сам. А в ред-кие минуты отдыха исписывал два-три листочка тетради и, сложив уголком, посылал на адрес родного колхоза.

«Дорогие папа и мама, сестренка Саша, Митя и Вася! — писал он в один из февраль-ских дней 1945 года. — Сообщаю о том, что я жив и здоров, причем нахожусь на старом месте, т. е. в Пруссии, где добиваем окруженную группировку противника. В общем, фрицы стали не те, что были осенью в 1941 и 42 годах. Они сдаются в плен пачками и делаются жалкими трусами…»

128 129

Но хотя обстановка на фронте изменилась, бои все еще шли ожесточенные.Превосходящие силы противника прикрывали и местечко Дойтче-Тирау, располо-

женное близ нынешней российско-польской границы и носящее теперь название Иван-цово. Дойтче-Тирау являлось одним из опорных пунктов, прикрывавших выход в центр восточно-прусской группировки немцев. И тут вместе со своей частью наносила удар танковая рота под командованием гвардии лейтенанта Ладушкина.

Атаки начались 16 марта на рассвете. А перед этим Ладушкин сумел, прикрыва-ясь темнотой ночи, подвести танки своей роты почти вплотную к вражеской обороне. Маневр удался и стоил гитлеровцам пятнадцати противотанковых орудий и одного артсамохода, не считая потерь живой силы. Но впереди предстоял еще более жестокий бой.

Танк Ладушкина загорелся от вражеского снаряда, сам командир был ранен. Истекая кровью, он под вражеским обстрелом перешел в другую машину, и танкисты вновь слы-шали в своих подшлемных наушниках твердый и властный голос гвардии лейтенанта. А рация командира батальона голосом гвардии майора Устинова спрашивала:

— Сил хватит? Крепись, помни — ты коммунист, Иван Мартынович. высылаю тебе поддержку, действуй решительно — сейчас все зависит от тебя…

И вырвавшиеся вперед танки роты Ладушкина выполнили свою трудную задачу. Но выполнили дорогой ценой: вражеский тяжелый снаряд пробил башню командир-ского «Т-34». Ладушкин погиб смертью героя, и Героем Советского Союза за этот под-виг нарекла его Родина.

Именем Ивана Мартыновича Ладушкина назван бывший Людвигсдорф — город, взя-тый советскими гвардейцами двумя днями позднее, 18 марта 1945 года. Над могилой героя возвысился обелиск с бюстом бесстрашного человека в шлеме танкиста.

Степан СавельевичГУРЬЕВ

(1902–1945)

Зимние бои 1945 года на территории Восточной Пруссии закон-чились окружением крупной кенигсбергской группировки гитле-ровских войск, располагавших мощной военной техникой и поис-тине неприступными, создававшимися веками и модернизирован-ными в последние годы оборонительными сооружениями. С пере-довых позиций наступающих советских войск Кенигсберг был виден и невооруженным глазом. Взять его предстояло штурмом.

Генерал-майор Гурьев был одним из тех военачальников, на ком лежала труднейшая задача обеспечить успех штурма. И такая задача была ему по плечу.

Красная Армия хорошо знала этого генерала, выросшего из ее недр. Семнадцатилет-ним юношей Степан Гурьев в 1919 году добровольно взял в руки оружие, чтобы защи-щать молодую Советскую республику. Почти три года он бесстрашно сражался на фрон-тах Гражданской войны, а когда она закончилась полной победой нашего народа, остался на военной службе. Из рядового бойца Гурьев вырос в опытного, волевого, талантливого командира. Учеба в военной академии обогатила знаниями, расширила политический кругозор будущего генерала.

Военные заслуги Гурьева Родина отметила многими наградами. Рядом с орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени и другими правительственными награ-дами, он с гордостью носил две скромные, но так много значившие для него медали: «XX лет РККА» и «За оборону Москвы»…

Штурм Кенигсберга. 6 апреля 1945 года. Части соединения только что проделали трудный семидесятикилометровый марш. Гурьеву было совершенно ясно, что люди устали. Но столь же ясным представлялось ему, что каждый солдат и офицер в эти минуты жаждет боя. И войска Гурьева вошли в прорыв, тесно взаимодействуя с другими частями.

Как и ожидалось, гитлеровцы обороняли Кенигсберг с отчаянием и злобой обре-ченных. Внешний пояс обороны города, который предстояло прорвать прежде всего, состоял из долговременных оборонительных сооружений и многочисленных полевых позиций. Он был усилен сложной и разветвленной системой инженерных противотан-ковых и противопехотных препятствий.

Соединение Гурьева при поддержке артиллерии, танков и авиации на своем участке взломало в течение одного дня насыщенную огнем и бетоном вражескую оборону. Тем самым обеспечивался успех остальных соединений.

Гитлеровцы поняли это. Против соединения Гурьева они бросили свои лучшие части. В их составе были специально сформированные офицерские батальоны. Командир Кенигсбергского гарнизона немецкий генерал от инфантерии Ляш возлагал на них осо-бые надежды…

В те трудные часы, когда казалось, что воздух раскалывается от взрывов, генерал Гурьев, не считаясь с опасностью, был постоянно в окопах. Его исключительное муже-ство и твердость передавались командирам и солдатам. Они упорно продвигались впе-ред.

Вечером штурмовые батальоны вышли к Преголе. Река несла горящие обломки бар-касов и бочек с пылающим мазутом. Из зданий на северном берегу немцы вели ураган-ный обстрел реки. В удушливый, задымленный воздух взмывали сотни осветительных ракет.

«Как поступить?» — этот вопрос Гурьев читал в глазах окружавших его офицеров. Ответа на этот вопрос ждали командиры штурмовых отрядов. И Гурьев, не колеблясь, отдал единственно возможный, вытекающий из общего плана штурма Кенигсберга пре-дельно короткий приказ: «Форсировать!»

Непреклонная воля генерала Гурьева помогла гвардейцам до конца выполнить поставленную боевую задачу. Вечером 9 апреля 1945 года наступающие советские вой-ска окружили кенигсбергский гарнизон гитлеровцев и вынудили его к безоговорочной капитуляции.

Воинский подвиг гвардии генерал-майора Степана Савельевича Гурьева при штурме Кенигсберга Родина отметила высшей наградой — присвоением ему звания Героя Совет-ского Союза.

Остатки восточно-прусских гитлеровских войск отходили к морю. Они рассчитывали пробиться на соединение с основными силами немецко-фашистской армии. Соединение Гурьева продолжало вести наступательные бои.

На подступах к Пиллау, ныне Балтийску, Степан Савельевич Гурьев был смертельно ранен. Это случилось 22 апреля. А в ночь с 23 на 24 апреля начался штурм последней вражеской крепости, последнего пристанища фашистских разбойников в Восточной Пруссии — порта и крепости Пиллау.

Стремительным ударом был взят форт № 8. «Навеки вписаны в историю подвиги войск генерал-майора Гурьева, — писала «Правда» об этом сражении. — Всем памятен ожесточенный их бой за форт № 8 у залива Фришгаф, окончившийся капитуляцией гар-низона».

Память о славном патриоте нашей Родины, верном сыне партии, талантливом и отважном генерале Красной Армии Степане Савельевиче Гурьеве увековечена в назва-нии города Гурьевска и Гурьевского района.

130 131

Сергей ИвановичПАЛЕЦКИЙ

(1907–1945)

На Днестре, в тихом молдавском городке Бендеры прошло детство Сергея Ивановича Палецкого (Полесского). В 1930 году комсомолец Сергей Палецкий окончил артиллерийское училище и с тех пор всю свою жизнь безраздельной связал с советской армией.

О пройденном им боевом пути с начала Великой Отечественной войны до штурма Кенигсберга напоминали награды: два ордена Красного Знамени, орден Суворова, два ордена Красной Звезды и медали, само название которых красноречивее всяких других слов: «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда».

Бои под Москвой и героическая Сталинградская битва дали полковнику Палецкому огромный опыт. И этот опыт во всей его полноте и силе он сумел применить в заверша-ющих боях Великой Отечественной войны.

Гвардии полковник Палецкий был начальником артиллерии в соединении, которым командовал гвардии генерал-майор Гурьев. Для артиллеристов соединения участие в штурме было не только почетной, но и труднейшей задачей. Они вместе с гвардей-скими штурмовыми батальонами составляли главную силу ударной группировки. Трех-часовая артиллерийская подготовка, начавшаяся в 6 часов утра 6 апреля 1945 года, была началом воинского подвига артиллеристов при штурме Кенигсберга. Уже во второй половине того же дня они вели уничтожающий огонь по юнкерским казармам Понарта (ныне Балтийский район), а в ночь с 7 на 8 апреля прикрывали и поддерживали пере-праву советских гвардейцев через Преголю.

Тот, кому приходилось ездить в морской торговый порт по левой набережной Пре-голи, конечно, видел надпись на устоях старого моста: «Здесь прошли гвардейцы Тол-стикова». Гвардии полковник Толстиков, осуществляя переправу своих подразделений, добился быстрого успеха во многом благодаря умело спланированному гвардии полков-ником Палецким артиллерийскому прикрытию.

После боев в Кенигсберге, завершившихся блестящей победой советских войск, соединение Гурьева, во взаимодействии с другими частями, столь же успешно громило врага в Пиллау — этой последней крепости гитлеровцев в Восточной Пруссии. Гвардии генерал-майор Гурьев непосредственно руководил тяжелым и сложным боем, завязав-шимся на ближних подступах к Пиллау. Рядом с ним неотлучно находился Палецкий. Они вместе пролили кровь, получив 22 апреля тяжелые ранения.

Сергею Ивановичу довелось узнать о падении Берлина, о том, что враг разбит и капи-тулировал. В госпитальную палату принесли и номер «Правды» за 6 мая, в котором был напечатан Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении ему высокого зва-ния Героя Советского Союза.

— Как хочется жить, товарищи! — сказал смертельно раненный герой, взволнован-ный высокой наградой.

Но ничто уже не могло сохранить жизнь этого замечательного человека. 15 мая 1945 года Сергей Иванович скончался от тяжелых ран.

Он был погребен рядом с павшими героями штурма Кенигсберга, рядом со своим боевым другом и товарищем гвардии генерал-майором Степаном Савельевичем Гурье-вым.

В память о Сергее Ивановиче названы город Полесск, Полесский район и одна из улиц Калининграда.

Александр АнатольевичКОСМОДЕМЬЯНСКИЙ

(1924–1945)

Зоя… Это имя знал весь мир. Это имя носили фабрики, колхозы, школы. Этим именем — именем бесстрашной партизанки Зои Кос-модемьянской — матери называли своих дочерей. И до сих пор не изгладился из нашей памяти светлый образ героической ком-сомолки, бросившей в лицо своим палачам — гитлеровским бан-дитам — гневные и мужественные слова: «Нас двести миллионов, всех не перевешаете. Вам отомстят за меня».

Жестокой и справедливой была священная месть советских воинов за Зою, за лишения и страдания, нанесенные нашему народу гитлеровскими захватчиками. Воином-мстителем, воином-

освободителем решил стать младший брат Зои — Александр Космодемьянский.— Чужие люди пишут тебе: «Мы будем мстить за Зою», — говорил он матери, прося

ее согласия на поступление в военное училище. — А я, родной брат, останусь дома? Да как же я посмотрю в глаза людям?!

И в мае 1942 года Александр Космодемьянский стал курсантом танкового училища. Из стен училища он вышел в звании лейтенанта, которое присваивалось особо отличив-шимся в учебе курсантам. А в октябре 1943 года в «Правде» среди сообщений из дей-ствующей армии были помещены следующие строки:

«Части энского соединения добивают в ожесточенных боях остатки 197-й немецкой пехотной дивизии, офицеры и солдаты которой в ноябре 1941 года в деревне Петри-щево замучили и убили отважную партизанку Зою Космодемьянскую… Здесь отважно сражается и мстит за сестру брат Зои — комсомолец-танкист, гвардии лейтенант Кос-модемьянский. В последнем бою экипаж танка «КВ» под командованием т. Космоде-мьянского первым ворвался во вражескую оборону, расстреливая и давя гусеницами гитлеровцев».

Наша армия шаг за шагом продвигалась вперед, на запад. И для Александра один бой сменялся другим, еще более ожесточенным, еще более трудным. Он писал матери из освобожденной Литвы: «…Я был ранен, но не покидал поле боя… Сейчас у меня все затянулось и зажило. Спасибо за поздравление, я действительно получил золо-той орден — орден Отечественной войны 1-й степени. У меня на руках приказ о моем награждении орденом Красного Знамени».

В боях, развернувшихся в Восточной Пруссии, Александр Космодемьянский получил ранение, но скромно сообщил домой, что его «малость поцарапало». А 6 апреля отваж-ный гвардеец был среди тех, кто положил начало штурму Кенигсберга…

К тому времени Александр Космодемьянский стал командиром мощной артиллерий-ской самоходной установки, сочетая в себе качества артиллериста и танкиста. К боевому счету Александра прибавились уничтоженная им вражеская артиллерийская батарея, взорванный склад с боеприпасами, десятки истребленных гитлеровцев.

После капитуляции немцев в Кенигсберге Космодемьянский был назначен коман-диром батареи. Выполняя боевой приказ, советские гвардейцы преследовали отступа-ющего врага. В населенном пункте Фирбруденкруг артсамоход молодого командира батареи раздавил четыре вражеских противотанковых орудия и уничтожил десятки гит-леровцев. Но в этом тяжелом бою оборвалась жизнь Александра Космодемьянского.

В Москве, на Новодевичьем кладбище, есть две дорогие нам могилы Героев Совет-ского Союза — Зои и Шуры Космодемьянских. На черном мраморе памятника Зое высе-чены слова Николая Островского: «Самое дорогое у человека — это жизнь. Она дается ему только один раз, и прожить ее надо так, чтобы умирая мог сказать: вся жизнь, все силы были отданы самому прекрасному в мире — борьбе за освобождение человече-ства». Эти слова были девизом Зои и ее брата Александра.

Светлым именем Героя Советского Союза Александра Космодемьянского назван один из рабочих поселков города Калининграда.

132 133

Елена БорисовнаКОВАЛЬЧУК

(1912–1945)

Лучше всего могут рассказать о ней бывшие фронтовики, кото-рым она спасла жизнь, рискуя своей. Тот, кто, истекая кровью, лежал под вражеским огнем, не имея сил ни ползти, ни шевелиться, навсегда запомнил ее лицо и прядь темных волос, выбивавшихся из-под солдатской шапки, запомнил имя ее — Лена. Ласковые руки перевязали тебе кровоточащие раны — разве можно забыть чело-века, вернувшего тебя к жизни!

Отважная Лена — санитарка Елена Борисовна Ковальчук — вынесла с поля боя сотни раненых солдат и офицеров. О ее без-заветной храбрости рассказывали друг другу бойцы, о ее славных подвигах писали солдатские газеты. Взгляните на портрет Елены

Ковальчук. Простое русское лицо. По-матерински ласковые глаза женщины, не знавшей страха в бою, никогда и ни в чем не отступавшей от высокого воинского долга.

Осенью 1945 года у только что открытого тогда величественного памятника героям штурма Кенигсберга сержант-гвардеец рассказал приехавшей делегации рабочих Москвы один эпизод, который ярко рисует образ отважной санитарки.

— Это было в Литве. Фашисты без боя не сдавали ни одной позиции, но мы их кру-шили и гнали почти без остановки. В кровопролитном бою наш батальон занял одну высоту. Высотка безлесная, укрыться можно только в воронках от бомб или в окопчике, если успел его выкопать.

Старшей санитаркой у нас была Елена Ковальчук, а помощницей у нее молодая девушка по имени Лиза. Вынесли они раненых с высотки и зашли к нам в землянку отдохнуть немного, грязь соскоблить с шинелей. Раненых все больше ползком выносить приходилось, встать стрельба не давала, оттого и шинели у наших санитарок быстро ветшали…

Вот спрашивает Елена свою помощницу: «Всех вынесла, Лиза?» — «Всех, — отве-чает. — Только трое убитых осталось. Двое наших, а третий, видно, из десантников — не нашего батальона».

Передернуло Елену. Видим: ремень стянула потуже, сумку санитарную надела — и в траншею. Никто сказать ничего не успел, а Лена наша уже через бруствер пере-кинулась и поползла по склону. Рядом пули немецкие цвыкают, повременить следо-вало бы.

Лиза кричит вслед: «Не ходи, Лена! Мертвый тот солдат. Шея у него совсем пере-бита». А Лена, слышим, отвечает: «Не отговаривай. Ты его не за нашего бойца посчи-тала, плохо посмотрела, а он, может, живой, спасения своего ждет».

Наша Лена в помощь никого не взяла. Зачем, говорит, вдвоем рисковать, если одной управиться можно? А боец тот живой оказался. На себе десантника притащила, ласко-вым словом согрела. Благополучно обошлось у нее. Остальное врачи сделали…

Рассказ сержанта не будет полным, если не сказать, что Елена Ковальчук за время войны пять раз была ранена. Два легких ранения она перенесла, оставаясь в строю. «Мое место в бою», — убежденно отвечала она.

Пять правительственных наград — орден Ленина, два ордена Красного Знамени и медали — были свидетельством беззаветной отваги и мужества Елены Ковальчук, ее боевых заслуг. Посмертно она была награждена орденом Славы.

Елена Ковальчук погибла на тридцать третьем году жизни. Она пала смертью хра-брых, спасая жизнь героя-бойца…

В память о славной патриотке ее имя было присвоено одному из пригородных колхо-зов и одной из улиц г. Калининграда.

(По материалам сборника «Калининград»№ 3, 1957 г.)

«НОРМАНДИЯ» В БОЯХ ЗА ВОСТОЧНУЮ ПРУССИЮ

«Нормандия — Неман» — французский добровольческий истребительный ави-ационный полк «Сражающейся Франции», действовавший на советско-герман-ском фронте в 1943–1945 гг. Его летчики вместе с войсками 3-го Белорусского фронта участвовали в Восточно-Прусской стратегической наступательной операции и проявили себя мужественными и храбрыми воинами. Помнят героев-антифашистов на земле нынешней Калининградской области. В областном центре в честь их ратных подвигов в 1984 году был установлен памятный знак, а имена летчиков, павших в этих тяжелейших боях, были занесены в 20-й том региональной Книги памяти «Назовем поименно».

Под знамена сражающейся Франции

Все прогрессивное человечество в период Второй мировой войны вступило в смер-тельную схватку с фашизмом. Героическая борьба Советского Союза против гитлеров-ской Германии активизировала сопротивление французского народа, две трети терри-тории которого были заняты германскими войсками. Патриоты Франции — военные летчики, не желавшие служить предательскому правительству Петэна, — горели жела-нием вступить в открытую борьбу с немецко-фашистскими оккупантами. Их настойчи-вые просьбы были удовлетворены. В конце 1942 г. первые французские добровольцы — 14 летчиков и 58 авиамехаников — прибыли в Советский Союз. Командовал эскадри-льей майор Жан Луи Тюлян. Приказом командующего ВВС Красной Армии от 4 дека-бря 1942 г. отдельная авиационная эскадрилья «Нормандия» была включена в состав советских военно-воздушных сил. После непродолжительной подготовки в г. Иваново в марте 1943 г. эскадрилья была отправлена на фронт и вошла в состав 1-й воздушной армии ВВС РККА. Боевое крещение «нормандцы» получили на орловском направле-нии, участвуя в битве под Курском. С прибытием нового пополнения в августе 1943 г. эскадрилья была переформирована в отдельный истребительный авиационный полк, вошедший в состав 303-й истребительной авиационной дивизии. Вместе с частями диви-зии полк прошел славный боевой путь от Подмосковья до Восточной Пруссии и особо отличился в боях по овладению логовом фашистского зверя, цитаделью милитаризма и реваншистских устремлений фашистской Германии.

Гуров Сергей Александрович

Родился в 1952 году в г. Калининграде, в семье военнослужащего (отец — фронтовик, участник Сталинградской битвы и штурма Берлина). Окончил Ленинградское НВМУ, более тридцати лет про-служил на Балтийском флоте. Капитан 1 ранга в отставке. Напи-сал шесть книг по военно-патриотической тематике.

С 2003 года активно участвует в ветеранском движении реги-она, является членом областного комитета ветеранов войны и ВС РФ, членом комитета Союза участников ВОВ и ветеранов ВМФ Калининградской области. Четыре с половиной года возглав-лял работу по изданию Книги памяти «Назовём поимённо». Член Союза писателей России. Награждён орденом «За военные заслуги» и медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.

134 135

Впереди — логово врага

На рассвете 16 октября 1944 г. мощный огневой шквал тысяч орудий начал сокру-шать вражескую оборону на участке прорыва. Войска 3-го Белорусского фронта перешли в наступление на Гумбинненском направлении. Летчики 303-й Смоленской истребительной авиационной дивизии совместно с полком «Нормандия» должны были блокировать наступающий в первом эшелоне 2-й гвардейский танковый Тацинский корпус, а также сопровождать эскадрильи бомбардировщиков и штурмовиков. 18 сен-тября французский авиаполк получил новые и самые лучшие по тому времени боевые самолеты Як-3. Французские летчики были очень довольны. Они восторгались изяще-ством машин, высоким качеством их отделки и мощью вооружения. В воздушном бою с любым немецким истребителем Як-3 имел бесспорное превосходство.

Стремясь помешать прорыву войск 3-го Белорусского фронта, вражеская авиация настойчиво пыталась бомбить нашу пехоту и танки. Но всякий раз бомбардировщики и истребители врага натыкались на плотный заслон истребителей 18-го гвардейского истребительного авиационного полка и полка «Нормандия». В 14 часов 3-я эскадрилья «нормандцев» совершила боевой вылет и, сбив один «мессершмит» (Ме-109) и один «фокке-вульф» (ФВ-190), открыла счет полка в этой операции. Семь дней французы вели непрерывные воздушные бои. Не проходило и десяти минут после вылета, как в воздухе уже завязывалась схватка. С легкой руки М. Альбера, открывшего счет боевым победам в этот день, количество сбитых самолетов врага продолжало расти. К 15 часам их было 22, а до конца дня летчиками полка «Нормандия» были сбиты еще 7 ФВ-190. В этих боях все летчики полка открыли свой личный боевой счет. Цифры говорят сами за себя. 16 октября 1944 года полк, совершив 100 вылетов, уничтожил 29 вражеских самолетов, не потеряв ни одного своего! Это был блестящий успех французских добро-вольцев-авиаторов.

Хроника воздушных боев

17 октября «Нормандия» совершила 109 боевых вылетов и уничтожила 12 самолетов врага. В этот же день в самый разгар наступления в полк прибыло небольшое пополне-ние из Москвы в количестве пяти человек. Двенадцать побед за один день — эта цифра сразу дала новичкам точное представление о размахе и накале воздушных боев, в кото-рых участвовали летчики «Нормандии». Только 18 октября было сбито 12 самолетов, в том числе 5 «хеншелей» (Хш-129). 20 октября полк совершил 71 боевой вылет и запи-сал в свой актив 11 сбитых вражеских самолетов. 22 октября «нормандцами» было сбито 13 «фокке-вульфов», 23 октября — еще 8 «фокке-вульфов» и 1 «мессершмит».

Вылеты не прекращаются, но физическое состояние летчиков оставляет желать лучшего. За пять дней боев 88 уничтоженных и 6 подбитых самолетов врага — непло-хой итог. Полк отмечают в приказе Верховного Главнокомандующего. 27 октября 1944 г. командир полка «Нормандия» подполковник П. Пуйяд телеграфировал нашему командованию в Москву: «Полк одержал 200-ю официальную победу. М. Альбер сбил 23 самолета». Отмечая боевые заслуги французских летчиков, Советское правительство наградило многих из них советскими орденами. В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 26 октября 1944 года в списке награжденных числилось 25 офицеров «Норман-дии» во главе с командиром полка Пьером Пуйядом. Два отважных французских аса, капитан Марсель Альбер (23 победы) и лейтенант Ролан де ля Пуап (16 сбитых самоле-тов), 27 ноября 1944 года были удостоены звания Героев Советского Союза.

«Нормандия — Неман»

Учитывая активное участие полка «Нормандия» в боях за освобождение Литовской ССР, приказом Верховного Главнокомандующего от 28 ноября 1944 г. полку «Нор-мандия» было присвоено почетное наименование «Неманский». В этом приказе совет-

ского командования говорилось: «1-му отдельному истребительному авиационному полку «Сражающейся Франции», отличившемуся в боях при прорыве обороны немцев на р. Неман, присвоить наименование «Неманский» и впредь именовать: 1-й отдельный истребительный авиационный Неманский полк «Сражающаяся Франция» — «Норман-дия». В печати и во французских документах с того времени он стал называться сокра-щенно: «Нормандия — Неман».

В боях над Восточной Пруссией

К началу 1945 г. войска 3-го Белорусского фронта сосредоточились для действий против восточно-прусской группировки врага. Еще в ходе осенней кампании 1944 г. они заняли в Восточной Пруссии десятки крупных населенных пунктов, и подошли к окра-ине Гумбиннена. С 18 декабря 1944 г. полк «Нормандия — Неман» в составе трех эска-дрилий снова был готов к выполнению боевых задач. Командиром полка был утвержден майор Луи Дельфино — вместо убывшего во Францию Пьера Пуйяда. В конце декабря перед полком была поставлена задача по прикрытию сухопутных войск, перешедших границу Восточной Пруссии. Утром 13 января 1945 г. артиллерийская подготовка воз-вестила о начале нового крупного сражения. Летчики полка «Нормандия — Неман» должны были действовать с полным напряжением сил. Полк «Нормандия — Неман» прикрывал сухопутные войска на переднем крае и в двух воздушных боях сбил пять самолетов врага.

Особенно напряженным для «нормандцев» выдался день 16 января 1945 г. Четверка истребителей Як-3, ведущим в которой был отважный летчик полка младший лейте-нант Жак Андре, вступила в бой с тридцатью самолетами противника. Удар был внезап-ным и точным: от первых очередей загорелись три неприятельские машины. В воздухе образовалась настоящая воздушная карусель, и группа Жака Андре, умело маневрируя и используя замечательные боевые качества самолета Як-3, сбила еще три самолета немцев и возвратилась на свой аэродром без потерь. Все шесть воздушных боев лет-чики полка провели в этот день при двойном количественном превосходстве против-ника и несмотря на это при одной боевой потере они сбили 18 и подбили 3 вражеские машины ФВ-190. За четыре дня наступления полк «Нормандия — Неман» уничтожил 25 вражеских самолетов, повредил 12 машин, сам он потерял трех летчиков, семь «яков» были выведены из строя.

Авиационный полк «Нормандия — Неман» в январе 1945 г. совершил 454 бое-вых самолетовылета. В воздушных схватках с врагом летчики сбили 49 и повредили 15 немецких самолетов. В январских боях особо отличились Ж. Андре, сбивший 7 самолетов, П. Блетон, Р. Соваж, Р. Ирибарн и Р. Марки, одержавшие каждый по 4, 5 и 6 побед. За эти бои полк дважды был отмечен в приказах Верховного Главнокоманду-ющего. Большое мастерство, самоотверженность и физическую выносливость проявил в эти дни весь технический состав полка во главе с инженер-капитаном С. Д. Агавелья-ном. Французские летчики удивлялись выносливости и сноровке техников и механиков, готовивших самолеты к боевым вылетам в зимних условиях. Они считали их заслужен-ными участниками своих побед.

Хейльсбергский укрепленный район

В феврале — марте 1945 г. войска 3-го Белорусского фронта при поддержке авиа-ции 1-й воздушной армии добивали окруженную группировку противника юго-запад-нее Кёнигсберга. Опираясь на долговременные оборонительные сооружения Хейль-сбергского укрепленного района, около 20 вражеских дивизий упорно сопротивля-лись. Пытаясь спасти от разгрома оставшуюся часть окруженных войск, гитлеровское командование усилило здесь свою авиационную группировку лучшими в германском воздушном флоте истребительными группами «Мельдерс» и «Удет», которые были вооружены самолетами Ме-109 и ФВ-190 самых последних модификаций, а также Ме-309 —истребителями с эллиптическим крылом. Сопротивление в воздухе заметно

136 137

усилилось. Некоторые наши летчики не сумели сразу оценить изменившуюся воздуш-ную обстановку и нередко попадали в трудное положение. Несколько неудач подряд потерпел и полк «Нормандия — Неман». 5 февраля над Пиллау был сбит младший лей-тенант Роже Пенверн. Через пять дней, 11 февраля, не вернулся с боевого задания млад-ший лейтенант Робер Ирибарн. В следующие четыре дня были сбиты Шарль Ревершон и Пьер Блетон. С большим трудом первому из них советские врачи возвратили жизнь после тяжелого ранения, а второй спасся бегством из плена. После этих потерь в полку осталось 24 летчика, которые были сведены в две авиационные эскадрильи.

Авиаполк «Нормандия — Неман» и в этом составе сражался, как всегда, самоотвер-женно и стойко. В день 27-й годовщины Красной Армии, 23 февраля 1945 г., был опу-бликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении 44 французских офицеров полка «Нормандия — Неман». В этот же день пришло сообщение о награж-дении полка орденом Красного Знамени. Это известие было встречено в полку востор-женно. 20 марта старейший орден страны Советов был прикреплен к знамени «Норман-дия — Неман». Принимая непосредственное участие в разгроме хейльсбергской груп-пировки вражеских войск, французские летчики 25 и 26 марта произвели 113 самоле-товылетов, в которых сбили 4 фашистских самолета и столько же подбили. Младший лейтенант Жак Андре одержал в те дни пятнадцатую личную победу и был представлен к званию Героя Советского Союза. Десятый самолет врага уничтожил в те дни младший лейтенант Морис Шалль. За успешное выполнение боевых заданий и проявленную при этом отвагу М. Шалль был награжден тремя орденами Советского Союза. И как было велико огорчение всего полка, когда Морис Шалль 27 марта 1945 г. не вернулся с бое-вого задания. 29 марта оставшиеся разрозненные части окруженной немецкой группи-ровки капитулировали. Авиация в этом ожесточенном сражении явилась силой, которая во многом способствовала успеху операции. Внесли свою лепту в эту победу и летчики полка «Нормандия — Неман».

Последний бой на Земландском полуострове

Когда участь окруженных немецких войск юго-западнее Кёнигсберга была предре-шена, силы авиации 1-й воздушной армии стали постепенно перенацеливаться для дей-ствий по вражеским войскам, окопавшимся на полуострове Земландия и в Кёнигсберге. В первой половине дня 27 марта полк «Нормандия — Неман» во главе с Луи Дельфино направляется на выполнение боевой задачи. Приказ — блокировать аэродром в Пил-лау, последнее пристанище эскадрильи «Мельдерс». Четыре десятка пикирующих бом-бардировщиков Пе-2 276-й бомбардировочной авиационной дивизии в сопровождении «нормандцев» взяли курс на Пиллау.

Пиллау — последний военный порт Восточной Пруссии, мрачный часовой, застывший на посту у входа в Кёнингсбергский канал на самом узком месте при входе в пролив. Над целью бомбардировщиков встречают истребители с опознавательными знаками группы «Мельдерс» на «мессершмитах» и «фокке-вульфах» самых новейших образцов. Закален-ные пятью годами непрерывных воздушных боев, немцы готовы на все и предпочитают смерть поражению. «Нормандцы» тоже полны решимости и также хотят победить или умереть. Между французами и гитлеровскими асами завязывается ожесточенная схватка. Сражаясь с чувством обреченных, фашисты проявили большое упорство. В воздушном бою счет равный — 3:3, хотя мы потеряли два Пе-2 от огня зенитной артиллерии. Два французских летчика М. Гидо и Г. Мерцизен, подбитые в этом бою, перетянули за линию фронта и сели в поле на фюзеляж. Ф. де Жоффр вынужден был покинуть горящий само-лет и воспользоваться парашютом. Оказавшись в ледяной воде залива Фришес-Хафф (Калининградский), ценой неимоверных усилий он добрался до берега, где был подо-бран и спасен советскими солдатами. Это были последние потери полка в воздухе.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 июня 1945 г. авиационный истре-бительный полк «Нормандия — Неман» за образцовое выполнение боевых заданий при овладении городом и крепостью Пиллау был награжден орденом Александра Невского. В боях над Пиллау младший лейтенант Ж. Анри меткой очередью сразил ФВ-190, запи-сав в актив полка 268-й и последний сбитый самолет врага. 12 апреля 1945 г. полк про-

щался с этим отважным летчиком, который при артиллерийском обстреле аэродрома не успел добежать до вырытого укрытия и был сражен осколком разорвавшегося сна-ряда. Летчики-истребители 303-й иад. и полк «Нормандия — Неман» за четыре дня штурма города и крепости Кёнигсберг сбили 20 самолетов врага. Советские и фран-цузские авиаторы, принимавшие участие в Кёнигсбергской наступательной операции (6–9 апреля 1945 г.) войск 3-го Белорусского фронта, были удостоены благодарности Верховного Главнокомандующего.

Одиссея лейтенанта де Жоффра

Барон Франсуа де Жоффр — один из французских летчиков-добровольцев авиаци-онного полка «Нормандия — Неман», отважный офицер и прекрасный пилот — дрался с врагом не на жизнь, а на смерть. Лейтенант де Жоффр происходил из знатной француз-ской семьи, один из первых отозвался на призыв «Сражающейся Франции» и с честью воевал на советско-германском фронте против общего врага. Этот храбрый воздушный боец непрерывно участвовал в боях и лично сбил шесть немецких самолетов, за что был удостоен двух орденов Советского Союза. После войны он написал книгу «Норман-дия — Неман: воспоминания летчика» (NOPMANDIE — NIEMEN: Souvenirs d un pilote), которая вышла в Париже в 1952 году. В 1982 г. она была переведена на русский язык и вышла в Воениздате. Книга точно воссоздает атмосферу героической жизни неболь-шой группы французских летчиков, которым во многом обязана Франция. Она будет способствовать укреплению традиционной дружбы между нашими народами во имя крепкого мира на земле.

27 марта 1945 г. на долю Ф. де Жоффра выпало самое тяжелое испытание в его жизни, где в полной мере проявились его самообладание, выдержка, воля к жизни и личное мужество. Будучи сбитым в бою гитлеровскими летчиками из группы «Мельдерс», объе-диняющей лучших пилотов немецкой авиации, лейтенант де Жоффр в неимоверно труд-ных условиях покинул горящую машину и оказался в ледяных водах залива. Раненный, с большим усилием и напряжением всех физических и духовных сил, он проплыл три километра к берегу на бревне. Сознание уже покидало летчика, но упорство победило. Почти бездыханное тело вытащили из воды наши пехотинцы. Бойцы с любопытством стали рассматривать неизвестного летчика в неизвестной форме, и только орден Отече-ственной войны говорил сам за себя. Долгий путь в полк был у лейтенанта де Жоффра, где друзья уже думали, что барон «отлетался». Но тем трогательнее была встреча, и впе-реди, до Победы, еще ждали четыре боевых вылета.

Конец войны

С подавлением последних очагов сопротивления в Восточной Пруссии боевые дей-ствия полка «Нормандия — Неман» на советско-германском фронте, по существу, закончились. Штаб полка подвел итоги зимней кампании победного 1945 года. В период с 12 января по 2 мая 1945 г. французские летчики совершили более 1300 боевых самоле-товылетов. В воздушных боях они сбили 67 немецких самолетов и подбили 24, потеряв при этом 9 своих товарищей. За это время погибли в боях Морис Шалль, Пьер Женес, Жорж Анри, Робер Ирибарн, Леонель Меню, Шарль Микель, Морис Монж, Роже Пен-верн и Жан Пикено. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1945 г. еще два летчика полка были удостоены высшей военной награды нашей страны — звания Героя Советского Союза. Это младший лейтенант Жак Андре за 15 сбитых самолетов и старший лейтенант Марсель Лефевр (посмертно). Лефевр имел 105 боевых вылетов, провел 30 воздушных боев, в которых лично сбил 11 вражеских самолетов и 1 подбил. Награды торжественно были вручены летчикам 8 июня 1945 г. в ЦДСА в г. Москве. За храбрость и героизм, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками, 117 француз-ских летчиков и авиамехаников были награждены орденами СССР. Всем им была также вручена медаль «За победу над Германией» и «За взятие Кёнигсберга».

138 139

С победой во Францию

Весть о Великой Победе советского народа над фашистской Германией пришла в полк «Нормандия — Неман» утром 9 мая, на аэродром в Эльбинге (Эльблонг, Польша). Всех охватило необыкновенное возбуждение и ликование. Стихийно возник салют в честь Победы. Пальба сменялась криками «ура». Все радостно поздравляли друг друга. Боевая эпопея французских летчиков на советско-германском фронте закончилась.

С 22 марта 1943 года по 9 мая 1945 года полк прошел славный боевой путь от Калуги до Кёнигсберга. Его летчики в общей сложности совершили более 5000 боевых самоле-товылетов, провели 869 воздушных боев, в которых сбили 268 и подбили 80 немецких самолетов. Кроме того, они уничтожили значительное количество живой силы и бое-вой техники врага. Сам авиаполк «Нормандия — Неман» был награжден за боевые отличия и отвагу личного состава двумя орденами, семь раз отмечался в приказах Вер-ховного Главнокомандующего, четыре раза — в приказах по военно-воздушным силам Франции.

В эти дни Государственный Комитет обороны СССР принял решение о передаче 41 боевого самолета и авиационного вооружения в качестве дара Советского Союза французской армии. Одновременно этим же решением летному составу и семьям погибших французских летчиков было выдано денежное пособие за время пребыва-ния на советско-германском фронте. Остались лежать в русской земле 42 французских пилота-добровольца из 1-го отдельного истребительного авиационного дважды орде-ноносного полка «Нормандия — Неман». Все они дрались насмерть с ненавистным вра-гом — германским агрессором, защищая свободу и независимость Советского Союза, и одновременно — честь и свободу поверженной Франции. Имена погибших в воздуш-ных боях французских летчиков золотыми буквами написаны на мемориальной доске, установленной на доме № 29 по Кропоткинской набережной в Москве, где во время Великой Отечественной войны находилась французская миссия. Помнят отважных пилотов и на земле калининградской. Российский и французский народы никогда не забудут о французских летчиках-добровольцах, отдавших свои жизни в боях за осво-бождение человечества от фашизма.

Памятный знак, посвященный летчикам авиаполка «Нормандия — Неман», работы скульптора Олега Сальникова, был установлен 9 мая 1984 года в Калининграде на верх-ней площадке лестницы, ведущей к Нижнему озеру. За двадцать с лишним лет он обвет-шал и при строительстве близлежащего здания был демонтирован. Восстановленный памятник открыт 11 октября 2007 года на берегу Нижнего пруда у моста и представ-ляет собой стену из черного гранита, на которой размещены бронзовые изображения самолетов и эмблема полка «Нормандия — Неман», а также графическое изображение воздушного боя. На тыльной стороне памятника увековечен боевой путь авиаполка. С 28 марта 2011 года памятный знак, посвященный летчикам авиаполка «Нормандия — Неман», получил статус объекта культурного наследия, подлежащего государственной охране на территории муниципального образования «Городской округ “Город Калинин-град”».

Французские летчики полка «Нормандия — Неман»,сражавшиеся на стороне Красной Армии и павшие смертью храбрых

в боях на территории Восточной Пруссии

1. Пинон Роже аспирант 01.08.1944 г.

2. Бертран Жан лейтенант 26.08.1944 г.

3. Вердье Марк лейтенант 22.09.1944 г.

4. Керне Луи аспирант 25.09.1944 г.

5. Казанев Жак аспирант* 13.10.1944 г.

6. Мансо Жан аспирант 02.11.1944 г.

7. Микель Шарль аспирант 16.01.1945 г.

8. Пикено Жан аспирант 17.01.1945 г.

9. Женес Пьер аспирант 18.01.1945 г.

10. Меню Леонель аспирант 29.01.1945 г.

11. Пенверн Роже мл. лейтенант 05.02.1945 г.

12. Ирибарн Робер мл. лейтенант 11.02.1945 г.

13. Монж Морис аспирант 26.03.1945 г.

14. Шалль Морис мл. лейтенант 27.03.1945 г.

15. Анри Жорж аспирант 12.04.1945 г.

Имена этих летчиков золотыми буквами написаны на мемориальной доске, установ-ленной на доме № 29 по Кропоткинской набережной в Москве, где во время минувшей войны находилась французская военная миссия.

*аспирант — кандидат в офицеры во французской армии.

Памятный знак, посвященный летчикам авиаполка «Нормандия — Неман»

140 141

Первый командир полка «Нормандия» майор Жан Луи Тюлян (в центре) поясняет командирам звеньев полученную задачу (1943 г.)

Полковник Пьер Пуйяд (слева) и подполковник Луи Дельфино (справа) после церемонии награждения на аэродроме Бурже во Франции (1945 г.)

Истребитель ВВС Красной Армии Як-3, состоявший на вооружении авиаполка «Нормандия — Неман». Опознавательный знак французских летчиков на борту

боевых машин — белая молния с двумя скрещенными кругами

Летчик полка Франсуа де Жоффр, автор книги «Нормандия — Неман: воспоминания летчика», в кабине своего «Яка»

142 143

Герои Советского Союза младший лейтенант Ролан де ля Пуап (маркиз) и старший лейтенант Марсель Альбер

Заместитель командира полка капитан Альбер Литольф. Геройски погиб

в боях за город Орел в 1943 г.

Лейтенант Морис де Сейн.Трагически погиб при попытке спасти

жизнь своему советскому авиамеханику в 1944 г.

Лейтенант Марсель Лефевр.За мужество и героизм в боях

в июле 1945 г. ему было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно)

ПОДВОДНЫЕ ИСТОРИИМИЧМАНА ЖУРИЛЕНКО

Леопольд Иванович Журиленко родился в Курской области, в селе Глиница, 10 ноя-бря 1928 года. Отец его был продовольственным комиссаром, ездил за границу в разные страны, и этим объясняется, что двум своим сыновьям он дал редкие по тем временам имена: Эдуард и Леопольд. Когда Леопольда Ивановича призвали на воинскую службу, он попал на Черное море, в школу водолазов, специальность — резка и сварка металла под водой. В 1948 году прибыл в Балтийск Калининградской области и живет там до сих пор. Он кавалер ордена Красного знамени, награжден медалями: «За отвагу» и «За бое-вые заслуги», множеством грамот и благодарностей. Жизнь Леопольда Ивановича полна сложных испытаний, риска, напряжения всех физических и душевных сил. Он один из тех, кто нес колоссальную ответственность и гордился этим. И никогда не подводил, хотя были такие мгновения, когда жизнь на волоске висела. Но рисковать надо было.

Освобождение канала

— Я участвовал в 1948 году в подъеме трех затопленных судов, которые перего-раживали Калининградский морской канал напротив 36-й бригады, почти на входе в Приморскую бухту. Немец, отступая, затопил черпалку, буксир и три баржи. Все они были связаны толстыми тросами и лежали ровно на фарватере, чтобы сделать пробку в канале, перекрыть ход на Кенигсберг. Слева и справа от фарватера по каналу могли проходить мелкие суда. Но проход больших судов был невозможен, для них канал был заблокирован.

Когда я прибыл, работа там уже кипела. Осуществлял ее 75-й аварийно-спасатель-ный отряд. Водолазам нужно было обследовать место затопления, установить, что это такое, чтобы потом принять решение, как поднимать суда со дна канала. Условия были тяжелыми: вода в канале коричневого цвета, мутная, плюс мешали меняющиеся течения. Оказалось, что на дне лежит землечерпалка в три с половиной тысячи тонн водоизмещением. Она была со своими ковшами самой большой. Буксир выглядывал на поверхность воды своей трубой. Три баржи были водоизмещением примерно в пол-торы тысячи тонн каждая. Все эти суда были связаны толстыми тросами друг с другом очень крепко. Стальные тросы были толщиной миллиметров шестьдесят.

Так как я был специалистом по подводной резке металла, то меня поставили на раз-резание под водой этих тросов. Они были сильно спутаны, и я их резал полтора месяца.

ДовыДеНколидия владимировна

Член Союза писателей и Союза журналистов России, кандидат философских наук, доцент кафедры гуманитарных наук Санкт-Петебургского университета экономики и управления (Калинин-градский институт экономики), главный редактор художественно-публицистического журнала «Берега». Автор 16 художественных, историко-краеведческих, публицистических книг, ряда телевизион-ных фильмов, около тысячи теле- и радиопередач, журналистских статей, 30 научных работ. Лауреат Международного литератур-ного конкурса «Славянские традиции», Международного литера-турного фестиваля «Русский стиль», литературной премии «Щит и меч Отечества», победитель в конкурсе журналистского мастер-ства «Слава России» и др.

144 145

К этому времени был готов план подъема «утопленников». Разработан он был научно-исследовательским институтом аварийно-спасательной службы, который находился в Ломоносово. Каким способом поднимали? Так как это были сложно-габаритные суда — там ковши торчат, там труба выглядывает — и к ним было тяжело подступиться, то было принято решение разделить путем взрыва баржи на секции и поднимать с помо-щью крана каждую секцию на поверхность. У нас остался от немцев плавучий кран гру-зоподъемностью в 500 тонн. И инженеры рассчитывали, чтобы каждая секция не пре-вышала этот вес. Подмывали под баржи тоннели, готовили взрывчатку в виде ленты. На пожарные шланги привязывали тротиловые шашки, а водолазы потом их протаски-вали и крепили, а после уже взрывали. Каждая баржа разделялась на пять-шесть секций. Их поднимал кран и укладывал на подходившие баржи, которые тащили этот металло-лом на судоразделочную базу. Она находилась в 4-м бассейне. Но в большинстве своем плавкран тащил «прямо в зубах» поднятую секцию, выбрасывал на берег в 4-м бассейне и возвращался обратно.

Работало с нами большое тросовое хозяйство. Такелажников трудилось около сорока человек. Руководил ими мичман Столбовцев Алексей Никифорович, очень хороший, работящий парень. А работа у них была грязная, трудная. Они изготавливали стропы, стальные тросы диаметром от 60 до 80 миллиметров, очень тяжелые, к тому же обяза-тельно в смазке, они наматывались на катушку. И ребята были страшно грязные. А бани не было. Потом на берегу построили такую примитивную баню, сколоченную из досок, а печку изготовили из трального буя. Но жизнь была изумительная, потому что была динамичной, дела двигались, не было не решаемых проблем.

А когда порезали баржи, добрались до буксира. И где оставались перемычки неразо-рванными, там уже мне приходилось разрезать их автогеном. Буксир разорвали на три части и подошли к землечерпалке. В это время произошел несчастный случай. Был такой Михайлов, который изготавливал заряды. Он сидел на катере. Было очень жарко, он разделся до пояса. Возможно, проявил какую-то неосторожность, потому что вдруг произошел взрыв. Михайлов погиб сразу. А я в это время находился на башне крана, нужно было там кое-что обрезать, чтобы снять подшипники. Меня только качнуло. Одного сбросило за борт, другому посекло тротиловыми осколками лицо, а кому-то — всю спину снизу доверху. Что произошло, мертвый уже не мог рассказать. Месяца пол-тора после этого мы не работали, с нами проводили занятия по технике безопасности, потом — экзамены, зачеты, допуски.

Землечерпалке сначала оторвали верхнюю часть, а сам корпус подняли понтонами, отвели на мель ближе к Приморской бухте, и там уже его разрывали по частям. Парал-лельно этому шла работа по обследованию акватории канала гидрографическими кате-рами. Где находили небольшие затопленные катера, буи, где какие-то затопленные пароконные павозки. Было у нас два крана: один 100-тонный, другой — 500-тонный. 100-тонный поднимал найденные в канале более мелкие объекты.

А потом нашли при входе в Рыбный порт, там, где сейчас находится нефтебаза, потопленную баржу с авиационными бомбами. Баржа была водоизмещением не менее тысячи тонн, с двумя трюмами. Она была полностью загружена авиабомбами. Каждая бомба — в специальном контейнере. Приняли решение: разгружать боезапас не под водой, а понтонами поднимать из воды баржу вместе с бомбами, несмотря на опасность такого мероприятия. Работали мы около четырех месяцев. Стояла уже глубокая осень 1949 года. Завели четыре понтона, промыв туннели, подняли, отвели на отмель, рас-стропили. А далее там уже работали саперы.

При обследовании акватории Преголи обнаружили по правому ее берегу, если сле-довать по течению, в пяти километрах от Калининграда немецкий артиллерийский завод. У него был свой причал длиной около 150 метров с краном, ходившим по рель-сам. Нашли не взорванный боеприпас, который, по всей видимости, предназначался для взрыва этого причала при отступлении фашистов. Там из воды у причала достали 14 фугасов. При подрыве на воздух взлетели бы и причал, и само здание артиллерий-ского завода. И в советское время там тоже был артиллерийский завод, где осуществля-лась сборка артиллерийских снарядов.

Тогда, как я помню, гидрография давала данные о том, что по каналу могут прохо-дить суда с осадкой не более семи метров. Я помню также, как проходили землесосы,

типа «Балтийское море», они углубляли канал уже до восьми метров. А когда пошли транспорты, когда грузили танки и ракеты на Кубу, то от входных молов до Балтийска углубляли до десяти метров. И когда уже пришел из первого рейса «Юрий Долгорукий», тоже углубляли. Его просто затянули в Балтийск. Дноуглубительные работы осложня-лись тем, что через канал на Балтийскую косу шли кабельные укладки. Там траншеями заглубляли кабели, и все равно при заводке «Юрия Долгорукого» в базу он сел на мель, его тащили восемь буксиров до 4-го бассейна, где был построен специальный для него причал. Последний, седьмой рейс «Юрия Долгорукого» закончился тем, что китобой-ное судно стояло на рейде, а потом его решили списать. Мы его обследовали. Он был весь клепаный, потом заклепки все расшатались, и судно давало течь. Его Испания в 1975 году купила на металлолом.

В канале около Балтийской косы, у места нынешней переправы, стоял полузато-пленный транспорт с мясными и рыбными консервами. Его верхняя часть возвышалась над водой. А в трюм, в рефрижераторный отсек, можно было попасть только водолазу. Мы месяца три ели консервы с этого транспорта. С мясом были трехкилограммовые и шестикилограммовые банки. Я залезал в трюмы, набирал банок в корзины, и потом эти корзины везли в базу. Транспорт стоял на мели — как он затонул, непонятно, я обследо-вал его, пробоин не было. Его поднимали тоже способом подрыва в воде на части. Киле-вая часть у него была очень прочной. Ящик тротила весит 28 килограммов, и по три-четыре ящика подсовывали в тоннели под килем. Делали кустовые заряды: и по пять ящиков подсовывали, потому что у него очень толстой была килевая балка. Опасно, когда ты несешь заряд по туннелю, нужно смотреть, чтобы боевик не вырвало. Когда подняли это транспорт? Это было уже попозже, где-то в 1955 году.

А эта история с разблокировкой канала вспоминается мне часто, потому что это было очень важное дело, ведь все грузы поступали в Балтийск до 1948 года только железнодо-рожным и автомобильным транспортом.

Второй задачей было освобождение стенок базы. В акватории военной гавани было затоплено 49 кораблей, и их нужно было поднять, чтобы военные корабли могли при-чалить к стенке. Ведь эсминцы стояли на рейде, потому что нельзя было найти причал для них. На рейд возили воду, продовольствие и топливо. Плавучий 500-тонный кран доставал «топляки» и выгружал на причалы. Металла лежало целые горы! Резчики его разделывали на более мелкие части, чтобы отправлять или по железной дороге, или морскими транспортами. Трудились день и ночь. Более тонкий металл отправляли под гидравлический пресс, и он выходил в форме кубиков, его удобно было грузить на транспорт.

И все же кислородная резка металла проще, чем под водой, а я занимался подводной всю жизнь. Под водой очень сложно удержать присадочный столбик, там задерживаешь дыхание, чтоб только шов получился. Разрыв вольты дуги происходит моментально. Зрение я там подсадил. Сетчатка горела от яркого луча, но ничего не поделаешь, надо было выполнять задачи. И какие бы трудности ни возникали, мы с ними справлялись.

За Полярным кругом

— А теперь я хочу рассказать следующий эпизод. Я участвовал в подъеме атомной подводной лодки. К тому времени меня перевели служить на океанское спасатель-ное судно «Агатан». Таких построили четыре судна для рыбной промышленности, но все достались флоту. И мы пошли на боевую службу. Мы находились между Азор-скими островами и Испанией. Получаем радиограмму из Москвы: «Следовать полным ходом в район острова Майяен», — это за Северным Полярным кругом. Двое суток шли и узнали об аварии на подводной лодке К-19. Если вы видели фильм, то знайте: там все искажено. Было не так. Мы пришли в этот район, когда личного состава на борту уже не было. Атомная подлодка стояла в дрейфе, и ее охраняла дизельная лодка. Она нас не подпускала, пока не получила подтверждения из Москвы, что мы спасатели и при-были для поднятия К-19.

Как высадиться на нее? Стали в дрейф в 500 метрах от лодки и начали размыш-лять над планом действий. В Испании мы получили продовольствие в виде тушек

146 147

мяса на специальных крючках. Из этих крючков сварили «кошку», чтобы зацепиться за вырез в фальшборте лодки. Наверное, метров двести длиной трос, навязали на него через каждые полметра узлы. В лодке были выпущены бортовые рули размером метра четыре. Сама лодка была оклеена черной резиной толщиной миллиметров пятнадцать, и во время плавания резина частично отошла от корпуса. Эту резину волной подхваты-вает, кажется, лодка, как гигантская птица, машет крыльями, слышно хлопанье. Иногда налетает шестибалльная волна, и тогда видна только часть рубки, а вся остальная часть под водой. Нужно было как-то зацепиться за лодку. Подошли на вельботе — катер такой специальный. Я на нем старшим был. И далее нужно забросить «кошку», чтобы заце-питься за яйцеобразный вырез для слива воды. Бросали несколько раз и, наконец, заце-пили. Вельботы у нас шведские были, они надежные, не глохли, лишь бы масло было и топливо. И полным ходом назад! Расстояние от лодки не более ста метров, а ближе к ней нельзя было подходить, потому что вода подтянет под рули. А если под руль попа-дем, это все! Следующая волна тебя накрывает, и ты «готов»!

Но вот зацепили, и полез первым боцманенок, худой такой, Кривенко. Он рискнул. Ноги скрестил, а руками перебирался по канату на лодку. Иной раз накрывало волной так, что человека не видно, и лодки не видно. Вода упала, с облегчением видим, что висит он на конце. Вылез все-таки он на лодку. А впереди лодки есть такой акустиче-ский стакан. Вокруг него поручни идут. Подцепили концом за эти поручни, это было уже надежнее. И стали мы таким образом перебираться на лодку. Только по канату! Нашей задачей было — завести трос за бортовые рули, чтобы буксировать потом лодку. Эту работу мы осуществляли четверо суток и работали только днем. Один выход на лодку — и ты получаешь тысячу единиц распада. Земляк мой получил тысячу двести единиц рас-пада. А в мирное время допустимо только 75 единиц.

Когда возвращались с лодки, вельбот бросало волной иногда выше кормы. Нужно было прицеливаться. На палубе стояли люди, и когда вельбот подбрасывало над палу-бой, нужно было хватать человека и — на палубу его. Тут не зевай, иначе можно было его утопить. Но главное, что за четыре дня мы не потеряли ни одного человека, это была радость.

А на лодке кормовой руль управления был на левый борт. И когда мы ее буксиро-вали, она нас сбивала с курса: корма идет вправо, а нос — влево. Четверо суток она нас тягала кругами. Вышел с севера СС-21. Он был побольше «Агатана». Взял нас за нос, и мы пошли цугом. Так добрались до Полярного. Пошли мимо норвежских берегов — уже волна меньше. Спускаем вельбот на воду. Во время буксировки мы заходили к кор-мовой части лодки и брали пробу воды. Такой прибор используется — в виде гармошки. Разжал в воде, вода туда попала, а обратно она уже не выйдет. И отправляли его на крей-сер «Дмитрий Пожарский», который шел у нас впереди. Еще шли два эсминца по бокам. А иностранные разведки то справа появятся, то слева. Эсминец на полном ходу их отго-нял. Через каждые два часа отправляли на крейсер пробу воды. И ночью, и днем. При-вели лодку в Полярное. Не заходя в базу, стали на рейд, а лодку забрали два буксира.

К нам на борт сел штурман, потому что для нас были эти места незнакомы. Мы зашли в Кольский залив. Когда подходил к нам СС-21, он нам с левого борта вырвал все двер-ные стойки. Мы зашли в судоремонтный завод в Росток. Там шесть метров отлив и при-лив. Два раза в сутки. Пришли — была полная вода. Я утром смотрю: наверху люди ходят, а мы где-то далеко внизу.

Отремонтировали нас, и мы вернулись в Балтийск. Нас встречали с духовым орке-стром, с цветами, ведь мы сделали большую работу. Шесть раз по 1000 единиц полу-чил. Радиацию смывали с себя под душем. Давали по 100 граммов спирта — и под душ. Тепленькая вода, холодную и горячую — нельзя. У нас была московская группа обеспе-чения, говорили: «Не стесняйтесь, драйте мужское хозяйство! Это очень опасно!» И вот терли себя до красноты. Идешь к аппарату — еще 200 единиц остается. Елки-палки! Опять под душ.

Как поднимали танк из болота

— А теперь я расскажу, как мы доставали из болота провалившийся туда танк. Это было 16 марта 1967 года. Нам сыграли боевую тревогу. Рассыльный сообщил, что меня вызывает оперативный дежурный. Мне приказ: быстро снять водолазные станции, погрузить их на КАМАЗы и подобрать наиболее способных людей. Через час мы были готовы, чтобы ехать всю ночь к учебному полигону Прибалтийского военного округа в Нестерово Калининградской области. Там обучали танкистов. Прибыли мы в 7 часов утра. Было еще темно. На месте уже собралось много руководства, офицерского состава. И был флагманский специалист водолазного плавания Сидоренко. «Леопольд Ивано-вич! Быстренько одевайся первым и сходи на разведку».

Что мы увидели? В этом месте было болото. Среди льда чернел пролом в виде ква-драта, а лед был толщиной около полметра. Летом здесь трясина. Условий спуска ника-ких. Оделся прямо на льду. У танкистов была легкая водолазная станция, которая пода-вала чистый воздух. Я упал в проломленную воронку и стал погружаться. Только скрылся в воде, почувствовал, что погружаюсь в густое тесто, где ни руками, ни ногами двигать нельзя. Густая трясина. Я им передаю: «Не могу двинуться, выбирайте меня за шланг-кабель!» Ногами до танка я не достал. Что делать, как определить, на какую глубину он провалился? Привезли два металлических прута по 6 метров, сварили их вместе и стали этим прутом протыкать трясину. Танк оказался на глубине 14 метров. И когда он про-шивал трясину, а вес его 46 тонн, то перевернулся вниз башней. В этом танке находились четыре человека. Никто из них не успел выскочить, все погибли. А как получилось, что танк провалился в трясину, это уже мне потом рассказывали.

Шло танковое учение, командир взвода вел танки по курсам по его картам: «Трид-цать шестой! Правее! Левей!»… А когда увидел, что танк пошел в болото, он скомандо-вал: «Тридцать шестому! Стоп!» Если бы танк не остановился, он не провалился бы под лед. Лед прогибался, но не проваливался…

Когда выяснили, что танк находится на 14-метровой глубине, стали на лед накла-дывать мост, как на реку. Пригнали саперный полк туда, а еще участвовал танковый полк. Прорезали за двое суток трассу — 250 метров льда выпилили до берега болота, шириной 30 метров. Вычистили лед, выгребли. Было решение — остропить танк и тан-ковыми тягачами тащить на берег. А чтобы подобраться к танку, нужны водолазы. Пригнали экскаватор с черпаком. Он захватывал грязь с корнями, и она выливалась из черпака. Я предложил приспособить грейфер. Нужно было экскаватор переделы-вать. Танковое управление находилось в Советске. Там переделали экскаватор под грейферное устройство.

А где грейфер взять? Связались с морским портом Калининграда. Привезли оттуда двухкубовый грейфер. Он за двое суток был собран. Стали вытаскивать им грязь — не под силу. Надо кубовый грейфер. Только через обком партии достали кубовый. И им вычерпывали над затонувшим танком грязь. А из двух поплавков больших сделали пло-щадку для водолазов, изготовив деревянный настил. С него водолазы ныряли в болото. Меня одевали, подтаскивали к металлическому пруту, и я его силой вгонял в болото, пока не ощущал, что он уперся в металлический корпус танка. А болото имеет свой-ство сходиться. Поэтому приходилось снова и снова вычерпывать грязь над танком. За время, пока я достиг танка, спускали четырнадцать раз. И каждый раз вычерпывали грязь в этом колодце между льдами.

На пятнадцатый раз я опустился до танка и на ощупь обнаружил, что он перевер-нут. Большой крюк оказался внизу. А чтобы определить устройство танка, меня возили в часть и объясняли, где что расположено, чтобы я на ощупь мог определить.

Теперь нужна была остропка. Ее производили так: зацепили за гусеницы, и два тягу-чих буксира остропили за крюки. А один трос за крюк не зацепился. Когда потянули, увидели, что этот трос свободно пошел. И снова черпать грязь, потому что к этому вре-мени болото сошлось, часов шесть черпать. Я снова в воду, перестропил. Это длительная работа, участвовали сотни солдат. Они тянут, и только по указанию водолаза.

Пришли четыре танковых тягача на берег. Стал полковник на средний тягач. У танка 10 тонн тягловое усилие его собственное на лебедке, и каждая точка тягача в 70 тонн. И счастье в том, что он лежал на круглой башне. Если бы лежал на ровном киле,

возможно, мы бы его и не вытащили. А так — вытащили на берег, подошла машина, потому что он полностью был загружен боеприпасами. Боялись его ставить на ровный киль, могут сдетонировать боеприпасы. Убрали всех людей оттуда, я спрятался под другой танк, мне все же интересно было увидеть конец работы. Перевернули удачно, ничего не случилось. Пришла пожарная машина и обмыла танк. Вода стекла — и что мы увидели, когда открыли люк? Первого увидели водителя. Его ноги были в вален-ках, лежал он головой к центральному люку. Один танкист был зажат пушкой, а пушка стояла на стабилизаторе, и нужно было мертвого освободить. Другой зацепился ногой за кресло, а еще один сидел в кресле. Жутко всем доставать мертвых. Я надел комби-незон, полез, вытащил, тела твердые, скрюченные, в люк они не пройдут. Они были в фуфайках и шлемофонах.

А что с танком? «Переберем, будет ходить. Смажем и почистим железо, и оно снова на ходу», — отвечали мне солдаты.

Прилетел генерал-полковник Белобородов, перед тем, как мне спускаться в воду в первый раз. Прилетел, сел на вертолете, а руководства много было. «Живых мы мучим, на это есть необходимость, а мертвых мы должны предать земле. Поднять танк, во чтобы то ни стало». И он улетел. А вернулся, когда мы уже вытащили танк. Спрашивает: «Кто? Чья заслуга по остропке?» Ему говорят: «Журиленко». Он снимает часы швейцарские, правда, не золотые, но красивые, и говорит: «За заслугу перед Родиной». Часы эти долго, около 25 лет, ходили, а потом встали, и их не могли отремонтировать. На этом эпопея танка закончилась.

Была ли тут опасность для жизни? Да, была. Более пятнадцати минут находиться над танком нельзя было, и вытаскивали меня человека три-четыре за шланг-кабель — так быстро болото сходилось. А если бы шланг-кабель не выдержал? Но такова моя работа… глаза боятся, а руки делают.

150 151

тоже дали два названия: искусственному руслу — канал им. Матросова, а естественному руслу — река Матросовка. В эти тонкости мало кто вникает, и чаще всего оба русла назы-вают одним именем — река Матросовка.

Во время строительства канала Новый Гильге, возле посёлка Скёпен (Мостовое), пруссы построили в 1885 году мост, который до настоящего времени является един-ственным сухопутным связующим звеном с остальной частью суши. Много позднее был построен ещё один мост через канал им. Матросова — у посёлка Большие Бережки (Альт Ляппинен или Раутерскирх), но он не сохранился. Его, со слов старожилов, разрушили во время войны сами немцы. После войны, очевидно, не было необходимости восста-навливать тот мост, так как он не имел особого значения. Населённые пункты, находя-щиеся на левом берегу канала, имели свои сухопутные дороги и не были изолированы так, как посёлки, расположенные на правом берегу.

Мост у посёлка Мостовое не единожды реконструировался, ремонтировался, послед-ний ремонт закончен в 2014 году. По сей день этот мост служит верой и правдой, явля-ется единственным сухопутным связующим звеном между нашим островом и большой землёй. За этим мостом и находится «заканальная зона» — так называют здесь эту территорию, исходя из её местоположения — за каналом. Ещё в послевоенные годы её называли «затопрайон».

Эта территория интенсивно заболочена, в этих местах избыточное увлажнение не только поверхности земли, но и атмосферного воздуха. Его влажность достигает иногда девяноста и более процентов. Кроме того, здесь высокий уровень грунтовых вод, а паводки, дожди и ветра повышают уровень поверхностных вод. Местные ветры частенько развивают скорость до 25 м/сек. Господствующий ветер — восточный, он может мчаться со скоростью 40 км/час. Ураганы и шторма нередко обрывают линии электропередач, повреждают жилые дома и производственные здания, ломают и валят деревья в лесу, на дорогах, в жилых посёлках. Подтапливают нагонными водами всю территорию. Дождей за двенадцать часов здесь может выпасть до 100 мм и более.

Высота подъёма воды в половодье достигает в реках полтора-два метра. В отдель-ные годы — четыре-пять метров. При этом высота дамб по берегам рек — от полутора до шести метров, а ширина — от двух с половиной до четырёх метров. Статистика пока-зывает, что в среднем повторяемость небольшого и среднего подтопления населённых пунктов происходит через каждые 2–4 года, сильная подтопляемость — через 10–20 лет. Редко, но допускается катастрофическая подтопляемость — фактически наводнение — через 100–200 лет. Последнее сильное подтопление, а может быть, несильное наводне-ние, произошло в 1958 году. После войны территория оказалась тоже сильно подто-плена из-за того, что были разрушены многие дамбы.

В «заканальной зоне» находится муниципальное образование «Ясновское сельское поселение» Славского района Калининградской области. Образовано оно в 2009 году, а история его развития начинается с 1947 года. В первые послевоенные годы восста-навливали дамбы и мелиоративную сеть, чтобы осушить эти земли. На этих работах использовали немецких военнопленных, которые содержались в лагере, находившемся в посёлке Каукемен (Ясное). Начиная с 1948 года, стали направлять в «заканальную зону» переселенцев и создали две административные единицы — Ясновский сельский Совет и Прохладненский сельский Совет. Затем правовой статус и названия этих адми-нистративных образований неоднократно менялись, сообразно государственной поли-тике, касающейся села. В конечном итоге обе территориальные единицы объединили в одну — муниципальное образование «Ясновское сельское поселение», в этом виде оно и существует в настоящее время.

Северо-восточная часть территории Ясновского поселения является пограничной зоной с Литвой. Об этом напоминают придорожные информационные щиты. Граница проходит по реке Неман. У пруссов также здесь была территория с определёнными правилами въезда, так как сразу за мостом через канал Новый Гильге (им. Матросова), у посёлка Скёпен (Мостовое), находился таможенный пункт пропуска. Сейчас тоже дей-ствует, уже российский, пункт пропуска, только пограничный, и расположен он перед мостом. Местные жители могут свободно передвигаться по этой приграничной терри-тории, предъявив паспорт с отметкой о прописке, остальные — по определённым пра-вилам.

ЗАКАНАЛЬНАЯ ЗОНА

На западе — Куршский залив (Куришехафф), на северо-востоке — река Неман (Мемель), на востоке — канал им. Матросова (Нойе Гильге), на юге — река Матросовка (Альт Гильге), между ними — островок российской земли в дельте ещё двенадцати рек, впадающих в Куршский залив. Прежние жители — пруссы — долго и трудно «воевали» с Балтийским морем за этот островок. В стародавние времена на этом месте было его дно, впадающие в него реки приносили с верховий к устью много песка с разными при-месями. И море постепенно отступало, оставляя после себя болотистую низину (Ниде-рунг). Она до сих пор находится ниже уровня Мирового океана. Кроме того, являясь островом, сама низина состоит из множества островков, разделённых руслами есте-ственных рек и рукотворных мелиоративных каналов.

Граница территории острова на востоке и юге — канал имени Матросова и река Матро-совка — являются одним водным потоком. Лет четыреста тому назад, в целях защиты от наводнений и улучшения судоходных путей, пруссы изменили русло своей реки Гильге (Матросовка). Они построили новый широкий и глубокий канал, назвали его Новый Гильге. Старое русло реки Гильге частично засыпали песком. Ближе к её устью постро-енный канал Новый Гильге соединили с естественным руслом реки, но от этого места река называлась по-прежнему: Гильге. Вдоль обоих берегов старого и нового русла насыпали высокую дамбу длиной в 36 км. Тем самым намного увеличили территорию польдерных (осушенных) земель и защитили их от паводковых и нагонных вод.

Как известно, после Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. часть террито-рии Восточной Пруссии перешла в состав Российской Федерации. Все прусские назва-ния городов, посёлков, рек, лесов, озёр, болот и всего, что здесь осталось, в 1947 году переименовали в русские. Поскольку один водный поток имел искусственное русло — Нойе Гильге и естественное русло — Гильге, то при послевоенном переименовании ему

ивАшиНАÂàëåíòèíà Àëåêñååâíà

Окончила экономико-правовой факультет Калининградского госуниверситета. Работала нотариусом Славского (Калининград-ская область) нотариального округа. Ведёт занятия в литератур-ной студии «Лира» подросткового клуба «Мы вместе» Тимирязев-ской средней школы.

Член Союза писателей России. Издала три книги — сборник сти-хов «Россыпи росные» и две книги по теме истории и краеведения Славского района. Имеются публикации во многих коллективных сборниках, альманахах и периодических изданиях. Соавтор коллек-тивного сборника стихов и прозы «Между мною и тобою», выпущен-ного членами ОПО «Росток» г. Советска.

152 153

В настоящее время здесь тоже хорошие охотничьи места. Они находятся в ведении Агентства по охране, воспроизводству и использованию объектов животного мира и лесов Калининградской области. Три хозяйства общего пользования — Тавское, Бережковское и Тильзитское охотхозяйства.

В 1994 году создан заказник «Дюнный» — территория с особым статусом. Её общая площадь 80 кв. км. Занимает заказник немалую площадь дельтовой низины реки Неман, Дальней и Северной. Все они впадают в Куршский залив. Основа заказника — лес Даль-ний, площадью 30 кв. км, а также массив различных водно-болотных угодий площадью 26 кв. км и торфяное болото Чистое площадью 9 кв. км. Примерно посередине заказ-ника протекает река Дальняя. Вдоль её берегов тянутся густые тростниковые и пыш-ные кустарниковые заросли, заболоченные осоковые кочкарники, сырые луга с высокой травой и густое мелколесье.

В заказнике «Дюнный» и в охотничьих хозяйствах обитает много крупных и мел-ких диких животных — лоси, косули, кабаны, волки, лисы, еноты, барсуки, куницы, хори, ласки, горностаи, норки, выдры, зайцы, бобры, ондатры. До 1870 года — зубры и кабарга.

Водится разная водоплавающая дичь, как постоянно обитающая, так и пролётная, а также перелётная. Это — кряква, чирок трескунок, чирок-свистунок, широконоска, серая утка, свиязь, серый гусь, белощёкая казарка, чёрная казарка. Живут здесь особо охраняемые виды птиц — чёрный аист, малый подорлик, коростель, золотистая ржанка, кулик-сорока, малая крачка, филин, серый сорокопут, болотная сова, тетерев. Зимуют беркуты и орланы-белохвосты.

Менее богат перечень боровой дичи — рябчики, вальдшнепы, а также полевой дичи — серые куропатки и перепела.

Несмотря на то что земли здесь в основном болотистые, на сухих участках есть полез-ные природные ископаемые — торф, пески строительные и мелкозернистые, и даже каменная соль. Это всё подарки ледниковых и межледниковых периодов развития этой земли.

Проживает на территории «заканальной зоны», по последним статистическим дан-ным, 4864 чел., примерно по 1 человеку на каждые 9 кв. км. Трудоспособного населе-ния — всего половина. Остальные — пожилые люди и дети.

Состав населения многонациональный. Большинство — русские; немало литовцев, армян, белорусов, украинцев. Есть поляки, немцы, азербайджанцы, татары и представи-тели других национальностей. Старожилами и почти коренными жителями считаются семьи, прибывшие в послевоенные годы по программе переселения. Время, к сожале-нию, делает своё дело, и многих первых переселенцев нет в живых. К семидесятилетнему юбилею Победы в Великой Отечественной войне старожилов осталось всего 22 чело-века. В эту цифру включены и дети первых переселенцев, выросшие здесь и живущие по сей день. Участников Великой Отечественной войны, проживающих на территории «заканальной зоны» с первых дней её заселения, осталось в настоящее время всего двое — Иван Васильевич Ермин и Екатерина Павловна Карцева.

Много живёт здесь родившихся после войны детей, внуков и правнуков первых пере-селенцев. Они по всем законам настоящие коренные жители «заканальной зоны». Эта земля по воле судьбы стала их родиной. Они родились на ней, выросли, учились, старшее поколение трудилось, более молодое трудится и сейчас, а самые юные — учатся и под-растают и не ищут лучшей доли в других местах. Где родились, там и сгодились. Нигде даром ничего не достаётся, везде надо трудиться, а дома, говорят, и стены помогают.

Жители Ясновского поселения рассредоточены в семнадцати населённых пунктах. Плотность населения в посёлках разная. Самый многонаселённый — центральный посё-лок Ясное. В нём проживает около полутора тысяч человек, почти третья часть всех жителей «заканальной зоны». В трёх населённых пунктах живёт всего от 4 до 8 чел., ещё в трёх — от 20 до 50 чел. В четырёх населённых пунктах живёт от 150 до 180 чел., и в пяти населённых пунктах — от 300 до 500 человек. Все посёлки телефонизированы, действует телевещание и радиовещание. Почтовые отделения и водопровод есть не везде. Комму-нальных удобств почти никаких. Водоснабжение осуществляется из подземных источ-ников — водозаборными скважинами, а также из поверхностных открытых водоёмов

Общая площадь «заканальной зоны» составляет 445 кв. км. Это почти третья часть всего района. По ней протекает много рек, речушек, озёр, каналов и канальчиков. Если реки созданы природой, то каналы и канальчики вырыты людьми и имеют мелиора-тивное значение. Они густой гидросетью вдоль и поперёк покрывают всю территорию. Ширина мелиоративных каналов от полутора до восьми метров, а глубина от полу-тора до двух метров. Их назначение — собирать излишки грунтовых и поверхностных нагонных вод. Вся сеть мелких мелиоративных каналов связана с руслами основных рек и между собой в том числе. Пруссы построили водонасосные станции, которые откачи-вали излишки воды из этих каналов и через шлюзы и водосливы направляли их в залив. Водонасосных станций здесь — девятнадцать, но не все в настоящее время работают, так как многие морально и физически давно устарели, требуют ремонта и реконструкции, несмотря на то что в течение длительного времени за их исправностью следили, обо-рудование меняли на более совершенное. В новых экономических условиях развития делать это стало труднее.

Общая площадь водных объектов «заканальной зоны» 500 га. Наиболее крупных рек — тринадцать: Матросовка (Гильге), канал им. Матросова, Товарная (Тава), Про-мысловая (Инзефлюс), Дальняя (Ивенштром), Широкая (Каркельнштром), Узкая (Рунгельфлюс), Рыбная (Лойефлюс), Хлебная (Паитфлюс), Шлюзовая (Рагингфлюс), Северная (Скирвите) и пограничная река Неман (Мемель). Неман — самая большая река, её ширина в некоторых местах достигает 200 м.

Кроме этого, имеется два больших и глубоких канала — Обводной и Чистый. Берега рек и каналов укреплены дамбами, общая их протяжённость более 145 км. В прибреж-ном Приморском лесу расположены два озера — Марийское верхнее площадью при-мерно 600 кв. м. и Марийское Нижнее площадью примерно 380 кв. м. Эти озёра образует рукав реки Товарной, они соединяются между собой каналами и ближе к заливу впа-дают снова в реку Товарную.

На севере, ближе к реке Дальней, в лесу Дальнем находится торфяное болото Чистое. Оно состоит из залежей разного вида торфяников глубиной до 7 метров. Это бывшая береговая зона Балтийского моря. Сейчас болото сплошь покрыто мохом и во многих местах — вереском. На его поверхности растут клюква, багульник, вереск, росянка. Водится много змей и насекомых, диких животных и птиц.

В здешних реках, каналах, озёрах много разной рыбы: лещ, карась, сом, линь, судак, щука, жерех, налим голавль, густера, плотва, уклейка, краснопёрка, окунь, ёрш. Эти рыбы — постоянные обитатели. На нерест поднимаются из Куршского залива лещ, кото-рый по размерам немного больше своего речного собрата, а также балтийский лосось, финта (один из видов сельди), корюшка, снеток, сиг. Изредка могут появляться угорь, минога, рыбец (сырть). Рыбакам есть где и чем порадовать душу.

Леса занимают 33 % территории «заканальной зоны». На берегу Куршского залива лежит один из самых больших массивов «мокрых» лесов, оставшихся в Европе. Это При-морский лес и Дальний лес — они состоят из постоянно затопляемых сырых, болотистых ольшаников. На небольших открытых возвышенных полянах, старых дюнах и других, более сухих лесных территориях, растут смешанные леса из хвойных и лиственных деревьев.

На болотистых участках леса преобладает чёрная ольха. Растёт много тростника. На сухих возвышенностях леса произрастают дуб, сосна, ель, лиственница, берёза, осина, липа, тополь, ива древовидная, ясень, граб, клён. Встречаются и редкие породы деревьев — веймутова сосна, псевдотсуга серая, туя инантская, дуб красный, каштан конский и съедобный. Чтобы их увидеть, надо хотя бы приблизительно знать места их произрастания.

Лесные массивы Приморский и Дальний ещё до войны славились у пруссов своими охотничьими хозяйствами, в которых разводили лосей. В этих лесах базировались лес-ничества: Тавелингкен (Ивенхайде) — в районе посёлка Плодовое и Ибенхорст — в рай-оне посёлка Дюнное. Недаром довоенный округ назывался Эльхнидерунг. Эльх — лось, Нидерунг — низина. Кого только не было на охоте в этих лесах. Баварские, австрийские и прусские принцы и кронпринцы. Сам император прусский Вильгельм второй, мини-стры-президенты Пруссии Браун и Геринг, фельдмаршал фон Клюге. А сколько ещё менее известной прусской знати ходило в охотничъем азарте по этим лесам — не сосчитать.

154 155

ских домов одноэтажные, но с мансардами под крышей. Одна из жительниц высказала предположение, что мансарды строили для того, чтобы в них пережидать большое поло-водье, когда вода подтапливает дома настолько, что стоит внутри их. Вполне резонная догадка, иначе зачем нужны мансарды, не приспособленные для постоянного прожива-ния?

Для строительства дорог, вероятнее всего, выбирали наиболее твёрдые участки в болотистых грунтах, там твердь земная надёжнее и требовалось меньше подсыпки. Именно поэтому, наверное, дороги бывают очень извилистые. Угол некоторых пово-ротов не менее девяноста градусов. Иногда объясняют этот факт тем, что, когда немцы строили свои дороги, то делали множество изгибов, чтобы во время войны легче было спасаться от бомбёжек с воздуха. Но ведь тогда, когда эти дороги закладывались, люди и понятия не имели о самолётах, а воевали, скорее всего, дубинами.

Проезжая часть дорог неширокая, обочины тоже узкие, деревья расположены очень близко к проезжему полотну. Пруссы густо сажали их по краям дорожных обочин, для того чтобы укрепить насыпное дорожное полотно от проседания и расползания. Своей корневой системой деревья держали и укрепляли дорожные насыпи на нетвёр-дых почвах. Со временем деревья медленно разрастались, их кроны во многих местах почти переплелись сейчас над дорогой, образовывая летом зелёный тоннель, защи-щающий путников от жаркого солнца. Удивительно красивые дороги. По отношению к ним можно употреблять слово «были», потому что сейчас многие деревья вдоль дорог спилены. Хотя в «заканальной зоне» сохранились многие участки дорог с древними деревьями. Они заставляют быть осторожными во время движения на автомобилях, но ездить по этим дорогам интересно.

Ещё одна особенность наших дорог, больших и малых, такова: по обеим их сторонам устроены мелиоративные каналы. Их функция — сбор лишней влаги и подпитка дере-вьев. Всё продумано до мелочей. Вода питает деревья, которые поддерживают дорогу, деревья забирают лишнюю воду, которая может размыть ту же дорогу. А ещё вода способствует тому, что буйно разрастаются по обочинам дорог и каналов кустарники и камыши, образовывая глухую стену. Их периодически выкорчёвывают, но они вновь возрождаются. Самый жизнеспособный кустарник — это ивняк. Он быстрее всех прорас-тает не только у дорог, но и по берегам рек, мелиоративных каналов и на заболоченных полях. Ветки ивы рыбаки часто используют для того, чтобы закрепить удочку на берегу. Воткнут её в землю, потом, порыбачив, уедут. Вернутся через месяц-другой, а вместо оставленной ветки их уже встречает проросший кустик. Местные жители не удивля-ются, а вот приезжим это в диковинку.

На территории «заканальной зоны» не только реки, каналы, леса и болота. Здесь пло-дородные земли и сельхозугодья составляют 20 944 га. Из них пашни 5780 га, сеноко-сов 5516 га, пастбищ 6190 га. Из пяти действовавших здесь ранее сельскохозяйственных предприятий существует в настоящее время два — сельхозартель «Бережки» и закрытое акционерное общество «Дюнное». Да ещё стойко, невзирая на различные трудности, держится старейший в области колхоз «Рыбак Балтики».

Говоря о наших местах, в том числе и о «заканальной зоне» невольно приходится упоминать о довоенном прошлом. Оно живёт рядом в виде старых домов, дорог, мостов, каких-то других объектов, которыми пользуются и не пользуются жители. Оставши-еся исторические места и объекты культурного довоенного наследия стараются сохра-нять.

А ещё здесь живёт много хороших, трудолюбивых и талантливых людей. Талант — это не только способность к творчеству. Это способность быть хорошими родителями, учителями, библиотекарями, врачами и фельдшерами, водителями, трактористами, доярками и пастухами — для этого тоже нужен талант.

Говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Поэтому — добро пожа-ловать за канал им. Матросова, посмотрите, познакомитесь с дорогами, посёлками и людьми.

и шахтных колодцев. Во всех случаях вода неудовлетворительного качества в связи с загрязнением поверхностных и грунтовых вод. Очистных сооружений нет.

Многие названия посёлков говорят о том, что здесь водные края — Левобережное, Дюнное, Малые Бережки, Мостовое, Мысовка, Причалы, Разлив. Остальные имеют «сухопутные» названия — Вишнёвка, Прохладное, Хрустальное, Ясное, Яснополянка, Городково, Московское, Приваловка.

Планировка населённых пунктов в основном сохранилась с довоенных времён — хуторская. Новые дома старались строить компактно, ближе к проезжим дорогам, ино-гда образовывая из них центр посёлка. Некоторые новостройки тянутся чередой жилых домов вдоль дорог, другие группируются в одном месте. Там, где строительство велось неактивно, больше сохранилось старых прусских хуторов. В таких посёлках дома рас-положены хаотично и далеко друг от друга. В основном это малонаселённые посёлки, где на хуторках тихо доживают свой век старики. На некоторых хуторах обосновались молодые фермеры. А которым не повезло — и старики ушли, и фермеры не облюбо-вали, — те пустуют и обречённо рушатся.

На все семнадцать населённых пунктов действуют всего три детских садика. Это большая проблема, учитывая современные требования по обязательной подготовке детей к школе. Не менее большая проблема и школьное образование — всего 2 школы, обе средние. Из всех посёлков «заканальной зоны» детей возят туда на школьных авто-бусах. Детворе приходится в любую погоду, при любой температуре воздуха вставать ни свет, ни заря, чтобы успеть к началу занятий. Все кружки по интересам тоже в двух школах, поэтому приезжие дети не всегда имеют возможность их посещать. Не менее трудно родителям школьников, а также тем, у кого есть малыши детсадовского возраста. В посёлке нет детского садика, малышей, чаще всего возят сами родители в детские садики ближайших посёлков, чтобы там их готовили к школе. И тех и других детишек родителям надо утром собрать и отправить в соседний посёлок, за несколько киломе-тров: кого на занятия в школу, кого в садик. К вечеру встретить и позаботиться, чтобы ребёнок вернулся в тёплый дом. Дома и квартиры отапливают самостоятельно — кто дровами, кто углём. У работающих родителей много и других обязанностей — большин-ство держит подсобное хозяйство.

Работает местное население в коллективных сельскохозяйственных и рыболовецких предприятиях, фермерских подсобных хозяйствах, в личных подсобных хозяйствах, а также в сфере частной торговли, жилищно-коммунального хозяйства, здравоохране-ния и в учреждениях образования, культуры, некоторые заняты индивидуальным пред-принимательством.

В «заканальной зоне» функционирует пять клубов и два дома культуры, итого — семь. Кроме этого, шесть библиотек для взрослых и одна для детей — тоже семь. Меди-цинское обслуживание осуществляет шесть фельдшерско-акушерских пунктов и одна амбулатория с дневным стационаром в центральном посёлке Ясное. Итого — снова семь. Выходит, что десять населённых пунктов — без каких-либо очагов культуры и медицин-ского обслуживания. Это, вероятно, как раз те посёлки, в которых проживает от четырёх до ста восьмидесяти человек. В начале послевоенного заселения этой территории было гораздо больше школ, клубов, библиотек, медпунктов.

Оказывается, время рушит здесь не только то, что создано пруссами до войны, но и то, что создавалось после войны. Есть ли смысл в этом разбираться и обсуждать причины происходящего в историческом масштабе, каждый решает для себя сам. Беспо-лезными рассуждениями ни прошлого не вернёшь, ни будущего не построишь, поэтому люди живут здесь в той реальности, которая существует на данный момент.

А в настоящий момент, в отличие от довоенного времени, населённые пункты «зака-нальной зоны» связаны между собой неплохими автодорогами. Общая их протяжён-ность составляет 113 км. Покрытие дорог в основном асфальтовое. Встречается грунто-вое и очень редко булыжное. Основания дорог здесь все насыпные, построены они тоже древними пруссами, усовершенствованы их последующими поколениями и постепенно приведены в современный вид в наше время. Когда в болотах ближе к заливу не было никаких дорог, люди строили свои первые избушки даже на сваях, а во время полово-дья в межсезонье могли пройти только по настилам из веток. Далеко по такой дороге не уйдёшь, и приходилось отсиживаться дома, пока вода не спадёт. Большинство прус-

156 157

Здесь, на деликатесных запасах, во множестве расплодились морские ежи, некоторые виды крабов и другие донные организмы и, в конце концов, сделали своё дело. Есть сведения, что популяция мраморной нототении на Южной Георгии восстанавливается. Ну, дай-то Бог. Но не следует нам успокаиваться и забывать о некогда содеянном.

Много ещё деликатесных рыбных объектов есть в Антарктике, и первый среди них — клыкач.

Мне кажется, что именно история промысла мраморной нототении и подтолкнула часть государств, реально заинтересованных в эксплуатации живых ресурсов Антар-ктики, к созданию одной из немногих реально работающих систем по защите этих самых ресурсов, — системы международного научного наблюдения. Это были государ-ства-члены АНТКОМ. Сама по себе конвенция, подобно множеству прочих конвенций, договоров, мер и принципов, излагающих полезные вещи, не работала. И оставалась бы она перечнем благих намерений, которые известно куда ведут, не будь принято в начале 90-х решение о создании системы международного научного наблюдения.

Конвенция АНТКОМ декларирует своей основной задачей защиту всех живых ресур-сов Антарктики, за исключением китов и тюленей, которые находятся под защитой спе-циализированных конвенций. Система международного научного наблюдения реально взяла под свою защиту два родственных вида клыкачей: патагонского и антарктического. Эти два вида очень похожи. Их не сразу удаётся отличить и специалистам. Клыкача, который распространён циркумполярно вокруг всей Антарктиды, было не так легко добыть и уничтожить, как легендарную мраморную нототению. Скорее всего потому, что проживает эта великолепная по вкусовым качествам рыба — как говорят про неё мои украинские друзья: «Як сало!» — значительно глубже. Оптимальными глубинами промысла считаются 600–1800 метров. Однако человек и здесь «приговорил» бы её, так что вмешательство АНТКОМ было весьма своевременно.

Сегодня промысел клыкача ведётся в строго регламентированном порядке. На каж-дом промысловом судне находятся по два научных наблюдателя: национальный и меж-дународный. Эти специалисты имеют соответствующее образование и опыт работы в профильных организациях своих стран. Именно по их данным — данным независи-мых специалистов, учёные АНТКОМ разработали сроки начала и окончания промысла, научно обосновали квоты по каждому подрайону; опираясь на их независимые данные, приняты и ежегодно совершенствуются меры по сохранению, которые легли в основу организации рационального промысла клыкача в Антарктике.

На АНТКОМовскую темуРазрешите мне сказать:Уязвимые системыНе позволим уязвлять.

Что же, значит всё хорошо, всё отлажено, всё совершенно?Нет. Конечно же, нет. Работы ещё непочатый край.Государствами-членами АНТКОМ ведётся постоянная работа по подготовке науч-

ных наблюдателей. У нас в России этим занимается Всесоюзный научно-исследователь-ский институт рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО). С 2014 года все кандидаты на пост наблюдателей участвуют в семинаре по подготовке международных и националь-ных научных наблюдателей; они после сдачи экзамена получают «Сертификат научного наблюдателя АНТКОМ», который удостоверяет право соискателя быть научным наблю-дателем на промысле клыкача в зоне действия АНТКОМ сроком только на один год. В следующем году кандидат на должность научного наблюдателя должен снова участво-вать в семинаре, чтобы в новом году работать в точном соответствии с ежегодно изменяе-мыми мерами по сохранению, перенять опыт коллег, передать свой опыт и предложения по совершенствованию системы. Вот и мне, после долголетнего сидения в начальствен-ном кресле, в этом году удалось вернуться на «оперативную» работу. Говорят, что в одну реку не входят дважды, а мне вот удалось… С удовольствием выполнял обязанности меж-дународного научного наблюдателя на борту украинского ярусолова «Симеиз».

Тебе, Антарктика, я вновь готов служить,Здесь я опять наполнен доброй силой.

ЗДЕСЬ ПТИЦЫ НЕ ПОЮТ…

Снова пришла удача,В рыбе стою по пояс,Рядом усталой клячейХолодом дышит Полюс.

А. К. Малышев

Сегодня целый день у меня в голове звучит мелодия из фильма «Белорусский вок-зал»: «Здесь птицы не поют, деревья не растут…» И я понял, как неожиданно близки мне эти слова здесь, куда вновь, через много-много лет, забросила меня судьба. Как точно они относятся ко всему Мировому океану и к этому волшебному месту — Антарктике.

Почему наша планета называется Землёй? Это неправильно! Ведь суша занимает всего-то менее 30 % поверхности нашего «шарика». Мне, океанологу, обидно… А почему не Океан? Как бы правильно это звучало: «Наша родная планета Океан». Может быть, тогда люди по-другому и относились бы к океанам. Может быть, тогда они берегли бы и сохраняли своё достояние, своё богатство, свою колыбель, может быть, тогда мы знали бы о своей планете хоть немного больше, может быть тогда… может быть… Да, согла-сен, размечтался. Сегодня мы гораздо больше знаем о далёком космосе, чем о своей пла-нете. А это диагноз… Диагноз всему человечеству. Но — не будем о грустном…

Антарктика, моя любимая Антарктика! Она особенно уязвима, она совершенно безза-щитна перед лицом человеческого потребления. Этот уголок планеты пока ещё не очень обижен человеком «разумным», — извините за кавычки, — сравнительно, конечно. Первый раз здесь «наступили на грабли» в конце 60-х, когда «задавили» мощными отрядами крупнотоннажных тральщиков мраморную нототению. Ловили по потреб-ности, не обращая внимания на робкие призывы отдельных учёных (глас вопиющего в пустыне) остановиться. Где там… Мало того что ловили, так ещё и отходы производ-ства валили, почём зря, за борт… Не заморачивались производством ни рыбной муки, ни рыбьего жира. В результате — нет больше великолепной, деликатесной рыбы. Есть-то она, конечно, есть, да кто ж её съест… Простите за каламбур. Иногда на прилавках появ-ляется нечто под товарным названием «нототения», но не спешите за покупкой, господа, это совершенно другая рыба. Возможно, это сквама, или серая нототения, — ну, это вам ещё повезло, а может попасться бычок, или зелёная нототения, совсем уж невкусная рыба. Имеется ещё несколько вариантов… но сегодня у нас другая тема.

Придонная температура на глубинах промысла мраморной нототении (400–500 м) — около нуля градусов, и в таком холодильнике бесхозяйственно выброшенные за борт рыбьи «потроха» великолепно сохранялись годами. В конце 70-х наши исследователь-ские тралы, на местах былых сражений, ещё приносили целенькие (хоть вари уху) головы мраморной нототении. Но природа имеет свои механизмы самоочищения — где-то к середине 80-х естественным образом очистились заваленные рыбьими головами про-мысловые площадки Южной Георгии (ложбина Бородатова, ложбина нототении и др.).

ПолиЩукмихаил иванович

Родился в Москве в 1948 году. Учился в Ленинграде. Инженер- океанолог. С 1972 года проживает в Калининграде. Много, до 1998 года, ходил в море. Основной район работ — Антарктика. В 1987 году защитил диссертацию — кандидат географических наук. В системе Атлантического научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии проработал до апреля 2014 года. С ноября 2014 по апрель 2015 года в качестве международного наблюдателя АНТКОМ снова работал в Антарктике.

Член Союза писателей России с 2006 года. Член Международной Гильдии писателей с 2011 года.

158 159

от Адели по размерам, по ярким жёлтым «слюнявчикам» на груди, но главное — это воистину императорское величие: гордая посадка головы и чёрный удлинённый фрак. Хотя когда судно приближается к ним непочтительно быстро, они теряют королевское присутствие духа и спасаются бегством точно так же, как их маленькие родственники, — на пузе.

В первой части нашего ледового перехода (избегаю словосочетания «ледовый пояс», в этом году никакой это не пояс — это тулуп какой-то) мы наблюдали все формы плава-ющего морского льда: прекрасный блинчатый, классическое сало, мелкобитый и круп-нобитый лёд — и, наконец, пошли обломки ледяных полей разного размера, обильно украшенные айсбергами.

Это огромные старые льдины-конгломераты, несущие на своих дебёлых плечах всю историю своей жизни, историю баталий с соседними льдинами, рубцы и шрамы от про-шлых разломов при столкновениях и лобовых таранах айсбергов. На поверхности таких бывалых льдин видны ропаки (вертикально и не очень вертикально поднятые плоские поверхности), из-за этого пейзаж напоминает занесённое снегом городское кладбище… Почему городское? Ну, возможно, сейчас и на сельских погостах ставят разные (по вкусу и достатку) гранитные и мраморные плиты, которые беспорядочно понатыканы по телу кладбища.

Выше я упомянул о столкновениях ледяных полей с айсбергами. Ну да, они, айс-берги, конечно же, выходят из боя победителями, но кое-какие потери всё же несут — тут и там на льдинах видны не могилы-ропаки, а яркие голубые вкрапления чистого материкового льда. Это красиво, но для судна, несущегося на всех парах за рыбацкой удачей, весьма опасно! В этом районе на горизонте одновременно можно наблюдать более сотни разнообразных по формам и размерам айсбергов. Айсберги — это паруса ледяных полей. Имея самую невероятную форму надводной части и не менее причуд-ливую конфигурацию подводной, — а это ведь до 3/4 общей высоты гиганта, — айсберг передвигается под суммарным воздействием ветра и течения. Ну и попробуйте предска-зать, куда поплывёт эта махина, куда повлекут её подводные и надводные «крылья»… Эти паруса гуляют сами по себе. Они переходят из одного ледяного поля в другое, дробя их на части и перенося в самом невероятном направлении.

Вот так в моей Антарктике всегда — прекрасное соседствует с ужасным, но всегда она остаётся до конца непознанным, далёким и манящим Пятым океаном нашей планеты.

Калининград,июль 2015

«Антарктика, моя любимая Антарктика!..»

Это было несколько затянувшееся вступление. Вернёмся же к началу этого очерка-репортажа «Здесь птицы не поют…» Не до песен этим работягам: вечным странникам альбатросам, прекрасным планеристам буревестникам, и уж тем более не до песен пингвинам. Не стрекозы… У них каждый божий день на счету, «лето красное» в раз-гаре. Но очень уж оно не похоже на наше, привычное лето. Температура около нуля, лёд, ветер до штормового, осадки, чаще всего в виде снега. А сезон 2014–2015 годов, как уверяют старожилы, совсем не похож на предыдущие. Пресловутый «ледовый пояс» всегда преодолевался с трудом, но как заслуженная победа рыбаков ждала открытая ото льда поверхность — полыньи морей Амудсена и Росса. В этот раз промысловые участки не открылись до самого Нового 2015 года. А «пароходы» пытались пробиться… Каждый стремился быть первым и занять самые «хлебные» участки распространения скоплений клыкача. И это приводило к повреждениям: не выдерживали старенькие корпуса, тре-щали лопасти винтов, гнулись оси, «летели» детали двигателей. К счастью, обошлось без гибели судов, как уже случалось на этом непредсказуемом «марафоне», но выбыв-шие из битвы пароходы были.

Господа судовладельцы, вы содержите ярусоловы, ежегодно снабжаете их, рискуете крупными деньгами — так почему бы вам не скинуться на аренду небольшого ледо-кола, который обеспечит безопасную проводку судов и прекратит эту ежегодную гонку за рыбой, которая приводит к гибели людей, к гибели и вашей собственности — самих судов? Это очень недёшево вам обходится. Уверен, что АНТКОМ вас поддержит, а при соответствующем финансировании, и поможет в оптимальном варианте организо-вать ледокольную проводку судов. Обязан поддержать, ведь выполнению его главной задачи — cохранение живых ресурсов Антарктики — не способствует гибель судов в зоне АНКОМ. Это же десятки тонн такелажа, пластмассы и тому подобных материалов, не говоря уже о сотнях тонн топлива…

Суров и бескомпромиссен мир Антарктики. Но до чего же хороша её девственная природа — вот оно, настоящее белое безмолвие… Белое — потому что льды и айсберги; белое — потому что снег идёт большую часть времени; белое — потому что круглые сутки день… Белое солнце иногда выглядывает из-за снежных туч, ослепляя всё, что передви-гается по ледяным полям. Это тюлени и пингвины, а больше никто здесь и не живёт. Тюлени не тратят энергии на пустое. Если они не питаются, то спят себе прямо на льду, а если ветрено, прячутся за «ропачок» и там продолжают спать, а если пароход подходит совсем близко и беспокоит животных, они уползают, потряхивая жирными телесами. Издали они больше всего похожи на огородных слизняков, которых можно в изобилии наблюдать на наших дачах.

На пречистые поля —На морское сало,Белым белое беля,Падал снег устало.

Иное дело пингвины. Маленькие подвижные пингвины Адели, очень общительные и любопытные создания, выстраиваются вдоль кромки ледяного поля и размахивают своими крылышками-обрубками — интересуются; и если судну случается остановиться во льду, они тут как тут. Собираются группами по 3–7 экземпляров и активно общаются с экипажем, но быстро теряют интерес к пришельцам и спешат заняться своими пинг-виньими делами. В вертикальном положении они передвигаются медленно, раскачива-ясь всем телом, а если нужно быстро, катятся на пузиках, как у нас ребятишки катались когда-то с ледяных горок. Кстати, ошибался наш великий пролетарский писатель Максим Горький насчёт «жирного пингвина». Мне случалось поднимать на руки этих «малень-ких птичек» — сплошной комок мышц, удержать пингвина в руках весьма не просто…

Нет, пингвин совсем не робокИ не жирен, господа.Он не скачет по дорогам.Это правда. Это да.

Гораздо реже здесь встречаются императорские пингвины, но в этом году мы видели и группы до пяти экземпляров, и пары, и одиночных «императоров». Их легко отличить

160 161

Калининград — страна моей любви!Под сенью Кафедрального собораГулял и размышлял философ Кант…Прошлась война

разрухой без разбора.Для созиданья только мир — гарант.

Из пепла сорок пятого, по новой,Отстроен был

стараньем многих рук…И чувствами, и помыслом, и словомЯ обращаюсь — житель твой и друг:

Калининград — моей души свобода!Мосты, брусчатка, площади, пруды.Мила твоя туманная погода,Калининград — любви моей сады!

Ëþáîâü СПАССкАЯ

Åêàòåðèíà ЮДиНА

Я области ровесницаЯ области ровесница,Судьбою с ней слилась.Не то сестра ей, крестница —Ведь здесь я родилась.Её восстановление,Переселенцев труд,Мои года взросления — Сплелись в единый жгут.

Руины помню страшные,Глаза усталых вдов,И стрелы кранов башенныхВ пейзажах городов.Хранятся кинохроникойСобытия тех дней,Российская символикаУ области моей.Люблю церквей готическихИзящный, строгий вид.И моря нрав нордический,Его камней гранит.Едины мы с Россиею,Хоть есть граница с ней.И края нет красивее,И ближе, и родней.Я области ровесница,Судьбою с ней слилась.Не то сестра ей, крестница —Ведь здесь я родилась.г. Советск

Калининград!Душой будь вечно молод!

Из года в год мужай, цвети, живи!Мой самый лучший,

самый светлый городКалининград — страна моей любви!

Здравствуй, осень…

Здравствуй, осень… Я тебя ждала,Рыжую и грустную девчонку,С бусами из серого дождя,С криком птиц

за длинным днём вдогонку.

Ночь с тобой мне кажется длинней,Утро — самым красным из рассветов.Хоровод ветров у фонарей,Город Канта, в золото одетый…

Кутаешь в шарфы прохожих тыИ гадаешь, обрывая листья.Пачкаешь оранжевым «холсты»,Под дождями омываешь «кисти»…

Посиди со мной, поговори.Я скучала, ты, наверно, тоже.Ты подольше пламенем гори…Мама говорит, что мы похожи…г. Калининград

СтранноКто-то в машине едет,Кто-то пешком идёт.Кто-то спешит на встречу,Кого-то никто не ждёт.Странно...

Где-то смеются дети,Где-то старуха плачет.

Ëþáîâü моСкуН

Кто-то живёт, как может,Кто-то хочет иначе.Странно...

Где-то сияет солнце,Где-то идут дожди.Кто-то кому-то скажет:«Больше меня не жди».Странно...

Птицы летят на север,Долгим будет полет.Я не могу поверить,Что кто-то меня не ждёт.Странно...

Вчера ещё я смеялась —Мне-то о чём тужить?..А нынче вдруг поняла я:Мне без тебя не жить.Странно?..г. Черняховск

Юлия ÐÓÌßÍÖÅÂÀ

День ПобедыДень, когда закончилась война,Самый светлый для народа был.День Победы… даты… имена…Юбилейный праздник наступил.Многим не дождаться сыновей —В дом родной им больше не вернуться.Горе не прошло для матерей,Сыновья родным не улыбнутся.День Победы — семь десятков лет!О минувшем память сохраните!..Из гвоздик я праздничный букетВозложу на каменные плиты.

***Лишь по рассказам знаю о войне,Но это не мешает понимать. И у окна заплаканная матьУвидит сына разве что во сне.

Но это не мешает понимать,Что жизни они отдали за нас.Любой ценою выполнить приказ:«Стеной стоять! За Родину стоять!»

И у окна заплаканная матьВсе также сына ждёт домой живым.Друзья его запомнят молодым.И матери уже нет смысла ждать.

Увидит сына разве что во сне.Он пал героем. Каждый там герой!Мечтали возвратиться все домой.Нашли покой солдаты в тишине.

Лишь по рассказам знаю о войне,Но это не мешает понимать, Что у окна заплаканная матьУвидит сына разве что во сне.

г. Советск

162 163

Времён связующая нить ...........................................................................................................4

Оплот на западе России. Т. Тетенькина ..............................................................................5

«На новых землях, в стране, открытой…» В. Шевцов .........................................................6

ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫМИ

Евгений Зиборов, Владимир Зуев, Андрей Старцев, Виктор Сысоев ....................21

ПОЭЗИЯ

Николай Василевский. Судьбу нельзя переиначить ......................................................26

Анатолий Галенко. Человечество тянется к миру… .......................................................28

Александр Гахов. Миг с названием жизнь — вечность ...................................................30

Виктор Геманов. Как иногда бывает в жизни просто… ..................................................32

Анатолий Грицук. Звёзды пахнут зеленью и юностью ...................................................34

Алексей Дмитровский. Радость жизни и мудрая грусть ................................................36

Игорь Ерофеев. Далью выткан горизонт… .......................................................................38

Пётр Затолочный. Вновь распрыгались в море касатки .................................................40

Александр Красов. И становится сказкою быль .............................................................42

Юрий Кулагин. Русские полоняне. Сказание ...................................................................44

Анатолий Лунин. Здесь русский дух, здесь русский дом ................................................78

Любовь Мазалова. Я стараюсь понять тайну жизни… ....................................................80

Александр Малышев. Я за Россию насмерть постою .....................................................82

Владислав Павлюткин. История рассудит и зачтёт .......................................................84

Василий Петушков. Я с морем бываю в разлуке недолгой ............................................86

Виталий Савров. Знаешь, очень многое бывает… ...........................................................88

Светлана Супрунова. Сколько исхожено, пройдено!.. ..................................................90

Татьяна Тетенькина. Много у сердца нетронутых струн ...............................................92

Виталий Чернухо. Мы выразить часто бываем не в силах… .........................................94

Юрий Шевченко. Басни ......................................................................................................96

Олег Щеблыкин. Я вышел из флотской тельняшки ........................................................98

Людмила Эйза. И на всё взирает мудрый Космос ......................................................... 100

ПРОЗА

Таисия Богдан-Журихина. Рассказы ...............................................................................48

Дмитрий Воронин. Крохобор. Рассказ .............................................................................54

Валерий Горбань. Рассказы ................................................................................................58

Ларион Земсков. Афоризмы ...............................................................................................65

Сергей Кириллов. Симка-«копчёный». Рассказ ..............................................................67

Юрий Крупенич. Соотечественница. Рассказ ..................................................................72

НАШИМ ДЕТЯМ

Сергей Гошев. Приключения рыжего кота Альфа… Сказка ......................................... 102

Дмитрий Делизонас. Сказки ........................................................................................... 110

ПУБЛИЦИСТИКА

Виталий Шевцов. Не чужая земля… .............................................................................. 112

ОЧЕРКИ

В. Андреев. Их имена бессмертны ................................................................................... 122

С. Гуров. «Нормандия» в боях за Восточную Пруссию ................................................. 133

Л. Довыденко. Подводные истории мичмана Журиленко ........................................... 143

КРАЙ РОССИЙСКИЙ

Валентина Ивашина. Заканальная зона ........................................................................ 150

Михаил Полищук. Здесь птицы не поют… .................................................................... 156

ДЕБЮТ

Любовь Москун ................................................................................................................. 160

Юлия Румянцева .............................................................................................................. 160

Любовь Спасская .............................................................................................................. 161

Екатерина Юдина ............................................................................................................. 161

СОДЕРЖАНИЕ

К А Л И Н И Н Г Р А Д

Литературно-художественныйи общественно-политический

СБОРНИК

ВЫПУСК ПЯТЫЙ

Гарнитура «Октава». Тираж 500 экз.

Издательство и типография ООО «Аксиос».236000, Калининград, ул. Яналова, 42, 4-й эт., к. 8.

Тел. (4012) 93-03-52, e-mail: te@kanet.ru

Редактор — Т. Г. Тетенькина Вёрстка Н. Кустовой

ISBN 978-5-91726-105-8